Глава 1

1.1

Я заболела в 1986 году. Сначала лежала в больнице, мне сделали очень сложную операцию. Врачи, правда, сами не знали, что со мной. Меня привезли уже полумертвой. Пульс не прощупывался, мне на живую вскрыли вены, поставили какойто аппарат. Потом я была семь дней в коме. Но мама так хотела, чтоб я выжила, что после семи дней, ей показалось, что я пошевилилась, и меня привели в сознание.

Когда я глянула на себя, то чуть не упала в обморок. У меня был шрам на теле 30 сантиметров. Когда я спросила, что со мной, хирург сказал, что не знает: сделали операцию на брюшине, но очаг воспаления не обнаружен. Удалили аппендикс, который меня не беспокоил.

Потом с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я начала болеть, у меня были попытки повеситься, топиться, дома уже боялись оставить одну. Муж два раза вынимал меня из петли. Когда он давал мне веревку и просил, чтобы я сама при нем повесилась я спрашивала: "Разве я сошла с ума?" Он говорил, что только что вынул меня из петли.

Мама сказала, что мне кто-то "сделал". Но я ничему не верила. Потом я к ней поехала на рождество, она посвятила воду и дала мне выпить. В двенадцать часов ночи мне стало плохо. Я разбудила ее, пошла на кухню, села на стул, и мы видели, как у меня начали синеть ноги, потом руки, потом ногти, и я чувствовала, что умираю.

Было впечатление, что меня втягивают в холодную землю. Мама вызвала "скорую", мне измерили давление, 40 на 15. Врач сказал, что люди с таким давлением не живут. Мама ответила: "Но она ведь еще живая!" Мне сделали укол, и "скорая" уехала. Мне не стало легче. Началась рвота. Дали воду с марганцем. Я выпила литра три. Но вода не вышла, я рвала желчью.

Потом мама спустилась к Александру Петровичу (он живет в нашем доме). Он дал для меня молитву, сказал, чтобы утром пришла к нему. Утром мы пошли к Александру Петровичу, но к нему я не дошла: потеряла сознание. Александр Петрович вышел и сказал, чтобы меня просто везли в церковь. Меня вывели на улицу, и мне стало легче. Мы пошли в церковь. Когда начали подходить, мне опять стало плохо. Но меня туда затянули волоком, заказали литургею за здравие.

Как позже мне сказали, меня отпевали и запечатали в церкви. Когда стали петь литургию, я начала медленно умирать. Первый раз почувствовала, как из человека выходит душа. Я видела ее собственными глазами. Но потом батюшка поднял Евангелие, и она опять возвратилась. Так со мной было три дня. Если кому-то это рассказать, то подумают, что я сошла с ума.

Потом мы опять пошли к Александру Петровичу. Когда зашли к нему в кабинет, мозги мои отключились. Меня держали семь мужчин. Удержать было тяжело. Когда не было мужчин, меня привязали к кушетке. Я стала отходить, мне стало легче. Больше у меня не было желания вешаться, топиться.

Мать была очень рада. Но радость была не долгой. В марте маме приснился сон, что она сидит возле церкви и видит похороны мальчика. Подходит к ней соседка и говорит: "Дай свой ноготь с мизинца, ато неудобно мальчика без ногтя хоронить." Мать дает ей ноготь. Соседка взяла и говорит: "Ну что, дочь свою ты спасла, а тебя я заберу." Через два дня мама умерла, а я бросила лечение.

Потом поехала в Почаевский монастырь, там к нам ночью приходила нечистая сила. Мы спали, стук в окно, проснулись, стоит козел белый с красными глазами, с бородой, рогами. Если бы я была одна, то подумала бы, что мне показалось. Двоим моим товарищам не может это показаться. Мы прочитали молитву, и он исчез. Приехала домой. Я опять начала лечиться у Александра Петровича, сил уже хватает, я работаю.