Иосиф Бродский

* * *

Только пепел знает, что значит сгореть дотла.
Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед:
не все уносимо ветром, не все метла,
широко забирая по двору, подберет.
Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст,
и слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
в перегной, в осадок, в культурный пласт.
Замаравши совок, археолог разинет пасть
отрыгнуть, но его открытие прогремит
на весь мир, как зарытая в землю страсть,
как обратная версия пирамид.
"Падаль!" - выдохнет он, обхватив живот,
но окажется дальше от нас, чем земля от птиц,
потому что падаль - свобода от клеток, свобода от
целого: апофеоз частиц.
1986

Joseph Brodsky

* * *

Only ashes know what it means to burn to the ground.
But I'll too, with a shortsighted look forward, let you know:
Not all's gone astray with the wind, not all around
will be swept up, with a broom down the yard to and fro.
We'll remain a creased cigarette butt, a spit in the shade
of a bench where the angle won't let any ray be shed;
we'll form clots cuddling up to mud and count days up, laid
in to black earth, dregs, or some culture bed.
With his scoop soiled and an archeologist's gaping maw
just about to retch, one's discovery would resound
through the world as would buried obsessive awe
or a sight of the pyramids upside down.
"Carrion!" - he would breathe out gripping his stom-
ach yet find himself farther from us than birds are from pits,
because carrion is the freedom from cells, i.e. freedom from
wholeness: the glorification of bits.