Это дело слушалось ленинградским губернским судом семьдесят пять лет назад - в 1924 году. Непростой это был год, насыщенный самыми разными событиями. А для питерских властей тогда одной из серьезнейших проблем стала борьба с проституцией...
Женщин легкого поведения в Питере было много: еще в 1922 году милиция насчитала здесь 32 тысячи "камелий". Власти не оставляли их без присмотра; милиция постоянно гоняла проституток с "мест работы". Административные меры простирались и до того, что "особо отличившихся" высылали из города. Но - весной 1924-го пришло распоряжение из Москвы: поскольку в новом Уголовном кодексе проституция преступлением не считается, милицейскую борьбу с ними прекратить. И перейти к борьбе со сводниками - теми, что вовлекает женщин в этот промысел, кто содержит притоны.
Тут и началось скандальное дело №4238. Милиция обнаружила сразу пять притонов для довольно-таки образованной публики: среди посетителей их были "и врач, и владелец технической конторы, и заведующий пивной, и пианист, и артист, и юрист". Ажиотаж вызвало то, что эти заведения были ориентированы на клиентов с садистскими наклонностями (и тогдашняя "Вечерка" вынесла этот факт в заголовок: "Ленинградские маркизы де-Сад"). Как писала пресса, в притонах "разврат происходил, главным образом, днем, при чем мужчины принимались по рекомендации. Для привлечения новых посетителей иногда давались публикации в газетах о "массаже", об "уроках французского языка для взрослых" и проч."...
Но главное было даже не в пикантных подробностях. В дело оказались замешанными весьма известные люди. Главным из обнаруженных заведений был находившийся на проспекте 25 Октября (Невском) "салон на дому" массажистки Адели Тростянской. "Мадам" доводилась женой Дмитрию Голубинскому, популярному артисту БДТ ("обладавший четкой дикцией и красивого тембра баритоном", он числился уже в первом составе театра - и сыграл к 1924 году множество ролей). А одним из постоянных посетителей "салона" Тростянской был знаменитый журналист и писатель, былой сотрудник "Сатирикона" Иосиф Оршер, известный публике под псевдонимом О. Л. д'Ор.
Желающих посетить слушания по делу №4238 оказалась масса. "Публика хлынула на Фонтанку. С утра здание Губсуда напоминает осажденную крепость. Атакующая здание публика лагерем расположилась вдоль по Фонтанке". Первое заседание, правда, оказалось закрытым - но публика не расходилась...
На скамью подсудимых попали не только сводницы, но и Голубинский (в ходе процесса его даже взяли под стражу), и девять мужчин-клиентов, включая Оршера - по обвинению в "пособничестве" преступлениям.
Вечерний выпуск "Красной газеты" живописал подробности процесса. В частности, цитировал речь общественного обвинителя Некрасова: "Мы увидели истинное лицо и истинные занятия буржуазной интеллигенции... Мы должны сказать здесь, что женщина не селедка, которую покупают за 5 коп. и, обглодав, выбрасывают в помойное ведро". В стороне от социальных мотивов не осталась и защита - адвокат Рындзюнский вскрыл даже корни случившегося: "В этом котле изуверства и садизма варилась та часть интеллигенции, которая не захотела и не сумела сростись с Великой Революцией. Причину всех этих половых аномалий, этого полового азарта надо искать в той неудовлетворенности, которую испытывает эта часть интеллигенции, не находящая выхода своей энергии в производительном труде на пользу Революции..."
Особенные страсти разгорелись вокруг Голубинского. Обвинение, по словам его адвоката, строилось только лишь на "правдоподобном предположении" - но ведь "он мог знать, что жена содержит притон, мог и не знать. И я верю, что он не знал, что она скрывала от него свою страшную тайну...". Упрекали артиста в том, что он устраивал в помещении театра пьянки и вообще вел не слишком строгий образ жизни...
Суд вынес достаточно строгий приговор: сводницы получили от полутора до пяти лет тюрьмы. Мужчин, правда, суд оправдал. Но Оршер удостоился особой чести: в приговоре он был охарактеризован "как представитель морально-разложившейся буржуазной интеллигенции, как лицо чуждое современности по своей идеологии и поэтому социально-опасное". Оттого ему было запрещено жить в Ленинграде, Москве и прилегающих губерниях в течение двух ближайших лет.
Журналист не смирился. Сразу после суда он отправился в Москву - хлопотать. Любопытная запись об этом есть в дневнике Корнея Чуковского: "Ольдор <...> пошел к сестре Ленина, Марье Ильиничне. Рассказал ей, конфузясь: "про меня вот говорят, будто я ходил в дом свиданий". Та пришла в ужас. "Тов. Оршер, мы вам доверяли, а вы ходили на свидания с эс-эрами и меньшевиками! Стыдитесь!" Так до конца и не поняла, что такое дом свиданий!".
Хлопоты поначалу имели успех: кассационная коллегия Верховного суда высылку отменила. Но потом вмешался председатель суда - и восстановил былой приговор.
Впрочем, Оршер духом не пал - да ведь и карьера его от скандала ничуть не пострадала. Очередная его книжка вышла в свет уже в 1925 году. Он выпустил и потом еще немало книг...
Труднее пришлось на первых порах Голубинскому. Суд, хоть и оправдал его, но не преминул уличить артиста в аморальности. Из БДТ после этого ему пришлось уйти, и провести несколько непростых лет. Но в 1928 году он уехал на Украину, где карьера его получила новый старт. Он снимался в кино (в том числе у Довженко), играл в театре - и стал, наконец, народным артистом Украины...
Между прочим, биографии обоих героев дела №4238 - и Голубинского, и Оршера - заняли почетное место в советских энциклопедиях, "Театральной" и "Краткой литературной". Но об участии их в скандальном процессе энциклопедии, конечно, не упоминают...
© Д.Шерих, 1999