Давно пора разоблачить тех эпигонов от филологии, тех псевдо-патриотов, которые компрометируют русский язык, приписывая ему несвойственныя ему черты. Они, эти педанты от грамматики, слепо копируя образцы уже неживых западных языков, не могут отвлечься от мёртвых грамматических схем, затверженных ими из догматических учебников. Такия их действия оскорбляют самобытность и самостоятельность русскаго языка.
Вот лишь несколько примеров. Утверждается, что русские глаголы имеют якобы формы трёх времён -- настоящаго, прошедшаго и будущаго, и в этих временах глаголы будто бы изменяются по лицам и числам. Имеются якобы наклонения изъявительное, повелительное и сослагательное. У имён прилагательных, дескать, как и во всех "цивилизованных" языках, имеется три степени сравнения -- положительная, сравнительная и превосходная. Наконец, вымышляют существование звательнаго падежа имён существительных.
Звательный падеж давно уже вышел в тираж, но его упрямо высасывают из пальца, безстыдно заимствуя из латинской грамматики. Падеж этот не включают даже в таблицы и лишь перечисляют несколько всуе поминающих Имя Божие междометий, в которых Оно к тому же написано со строчной буквы.
На этих вздорных заявлениях о звательном падеже мы останавливаться не станем, а начнём с глаголов... Вот уже в этой фразе мы употребили глагол "начать". Какое же у этого глагола настоящее время? Такого, очевидно, нет: находим лишь выражение будущаго действия ("мы начнём") и прошедшаго ("мы начали"). Просящееся на язык "мы начинаем" относится к глаголу "начинать". Но, может быть, тогда у этого глагола есть все три времени? Тоже нет: "начинали" и "начинаем" -- его единственныя две временныя формы. Считать фразу "мы будем начинать" особою формой глагола было бы вообще неестественно: ведь говорят "мы решили начинать...", или "мы раздумали начинать..." и так далее. Было бы странно считать все такия фразы различными формами глагола "начинать" -- тем более, что сам глагол в этих случаях никак не изменяется.
Можно проверить много русских глаголов и убедиться, что три времени являются просто досужею выдумкой наших достопочтенных академиков от грамматики. Времён у каждого глагола всего два, а как их назвать -- уже совершенно другой вопрос. Мы предлагаем называть их "зримым" и "памятным", или "умозрительным", временами, но никоим образом не настаиваем на этих терминах.
Нам теперь возражают, что ведь имеются глаголы "совершеннаго" и "несовершеннаго" видов, и что недостающее время глагола совершеннаго вида, дескать, образуется как форма "соответственнаго ему" глагола несовершеннаго вида, и наоборот. Однако по краткому размышлению всякому станет ясно, что между глаголами этих двух "видов" нет однозначной парной связи: например, "ходить" -- "приходить" -- "заходить" -- "сходить"... Здесь каждый глагол выражает несколько другой оттенок действия и ни один не может считаться вполне "соответствующим" глаголу "ходить". А глагол "сказать" вообще, видимо, не имеет парнаго ему глагола несовершеннаго вида -- песенное "сказывать" имеет совсем другой смысл. Так что нам теперь предлагают считать форму одного глагола "на самом деле" формой какого-то другого, совершенно отдельнаго и обособленнаго. Почему-бы тогда не считать все глаголы во всех случаях формами одного и того-же?
Обратимся теперь к мифу о якобы изменению глаголов по лицам. В действительности, по лицам меняется лишь форма зримаго времени ("я начну", "ты начнёшь"...). Довольно многие глаголы к тому же не обладают всеми "необходимыми" формами всех лиц -- взять хотя бы "вынудить", "победить" или "учредить", не имеющие перваго лица единственнаго числа. Слова эти обладают ярко выраженным общинным или государственностным характером -- действия, ими выражаемыя, не подобают отдельному лицу и должны осуществляться лишь соборно. Но такия, исконно русския соображения недоступны нашим западникам-грамматистам, узкий взгляд которых пребывает в недвижности, упёрт в запылённый листок с латинскими спряжениями.
Однако, дальше -- больше: глаголы в памятном времени не только не меняются по лицам ("я пошла, ты пошла, она пошла" -- формы совпадают), но, напротив того, меняются по родам ("он начал", "она начала", "оно начало"). Безжизненная схема некоторых прозападных языков в данном случае совершенно не подходит для живого великорусскаго. Ведь сохранённое в нашей памяти носит глубинный отпечаток природы нашей души -- и это так естественно, что значения действий женских и мужских в памяти нашей уже грамматически различаются.
Наклонений у глаголов тоже не три, а два. Так называемое, якобы, "сослагательное" наклонение является лишь оборотом речи, в который добавлена частица "бы" ("мы бы начали"). Таких оборотов, выражающих в сущности неуверенность в судьбе или нестойкость в вере, мы можем найти весьма много ("нам бы начать", "уж не начать ли нам" и так далее). Всё опять так, как и в уже разсмотренном нами случае так называемаго "будущаго" времени глаголов. Было бы просто безответственно перед русским языком объявлять одно из этих равноправных речений, коими прозябает богатство и мощь русскаго языка, "грамматической формой", втискивая её в прокрустово ложе омертвевших канонов, в то время как остальныя формы будут, якобы, сбоку припёку. Не дадим себя обмануть голословным утверждениям, хоть и переходящим из учебника в учебник!
Теперь перейдём к вопросу о прилагательных. Дают нам таблицу из трёх, якобы, так называемых, "степеней сравнения" -- опустим вопрос о правомерности ограничения возможности сравнений до трёх лишь "степеней", и посмотрим на самые эти формы. "Большой, больше, самый большой". "Плохой, хуже, самый худший." Сразу же привлекает наш критический взгляд третья "степень сравнения" -- это опять-таки просто оборот речи, в котором к само прилагательное стоит в своей основной форме -- оборот, безсовестно выдаваемый за особую грамматическую форму. Можно ведь, для указания сравнительной величины предметов, высказаться и по-другому: "не самый большой", и "очень большой", и как угодно ещё. Русский язык позволяет выразить тысячи оттенков мысли и другими словами: "больший", "пребольшой", "наибольший", наконец, "великоватый", "величайший", "огромнейший", "наиогромнейший"... Что-же, и эти слова будем считать "степенями сравнения" прилагательнаго "большой"? Так могут поступать лишь наши высокоучёные борзописцы, празднословные лже-филологи, пытающиеся обманным путём сделать свою жалкую карьеру нечистыми руками.
Убедившись, что "третья степень" не больше, чем фикция, рассмотрим теперь "вторую". И здесь мы открываем обман: такие формы, как "больше", "лучше", "короче" являются на деле не прилагательными, а... наречиями! Составьте любое предложение -- "она знает это лучше, чем я", "ваш путь короче моего" -- и попробуйте заменить так называемую "сравнительную степень" на какое-нибудь настоящее прилагательное. Не выйдет, господа грамматисты! "Ваш путь короткий моего" -- так может сказать лишь иностранец, начинающий изучать нашу родную речь, и педагог его сразу же поправит. Наоборот, ясно, что формы "больше", "короче" и так далее -- не что иное, как наречия, ведь употребляются они, как описания свойств действий -- "знает лучше", "путь <есть> короче". Конечно, образованы эти наречия от прилагательных, но ничего таинственнаго в этом нет -- есть и существительныя, образованныя от прилагательных, и глаголы. Не станем же мы считать все эти производныя слова "формами" или "степенями" прилагательных!
Ещё многие мифы предстоит отвергнуть нам на тернистом пути изучения родной речи. Вооружённые крепкою верою в особоустояние русскаго языка, избегнем же сих лукавых козней и воротимся в лоно истиннаго знания!
Февраля двадцать перваго дня (нов. ст.) 2001 года от Р. Х.
