Эти FAQ - результат работы многих людей. Комментарии и критика этого текста благодарно принимаются по адресу: e.hagen@biologie.hu-berlin.de (на английском или немецком).

Часто задаваемые вопросы:
Что такое эволюционная психология?
Что такое EEA и почему это важно? (Общий ответ)
Что такое EEA? (Детальный ответ)
Верно ли, что мы не можем знать, что случалось в отдаленном прошлом, так что EEA-концепция бесполезна?
Почему EEA отождествляют с Плейстоценом?
Почему люди не эволюционируют в течение последних 10,000 лет?
Что такое адаптация?
Что такое - психологическая адаптация?
Что такое область применения и почему это так важно?
Что такое модуль?
Как мы можем распознать психологические адаптацию?
Почему адаптация не всегда хороша для вида?
Означают ли эгоистичные гены эгоистичных людей?
Почему наследственная вариабельность адаптаций нулевая?
Как эволюционные психологи могут говорить об адаптации без того, чтобы говорить об определенных генах?
Достаточно ли генов имеется в геноме, чтобы кодировать психологические адаптации? Как насчет 'пластичности'?
Как насчет научения?
Как насчет взаимодействий окружающей среды и гена?
Эволюционные психологи прежде всего интересуются тем поведением людей, которое отличается у других животных?
Эволюционная психология - это политкорректная версия социобиологии?
Является ли эволюционная психология формой генетического детерминизма?
Является ли эволюционная психология расистской?
Является ли эволюционная психология формой сексизма?
Действительно ли эволюционная психология - форма Социального Дарвинизма?
Действительно ли изнасилование - адаптация?
Несу ли я ответственность за поведение, заложенное в моих генах?
Эволюционные физиологи думают, что все - адаптация?
Почему некоторые люди ненавидят эволюционную психологию?
Ещё соображения об Эволюционной Психологии и политкорректности.
Каково ваше политическое кредо? (Подтекст: разве эволюционная психология не имеет тайной политической подоплеки?)
Есть ли у Эволюционной психологии какие-либо проблемы?
Ссылки и другое чтение
Над чем вы работаете?

В течение трех с половиной столетий, с тех пор как Уильям Харви доказал, что цель сердца состоит в том, чтобы перекачивать кровь, физиологи показали функциональную организацию тела в подробных деталях. Их открытия без сомнения демонстрируют, что строение тела обеспечивает выживание и размножение. Далее, имеется достаточное единодушие среди биологов, что эта функциональная структура - продукт естественного отбора. В нашем столетии, физиологи разработали эффективные методы, которые окончательно демонстрируют что психика (в широком смысле этого слова) также структурирована. Эволюционные психологи убеждают, что психическая структура, подобно физиологической структуре, была выработана естественным отбором, чтобы обеспечить выживание и размножение.

Эволюционная психология сосредотачивается на изучении свойств нервных систем, особенно у людей. Поскольку фактически вся ткань в живущих организмах функционально организована, и постольку эта организация - продукт естественного отбора, то главное предположение эволюционной психологии - то, что мозг также функционально организован, и лучше всего понимается в эволюционной перспективе. Ясно, что тело составлено из очень большого количества частей, и что каждая часть высокоспециализирована, чтобы исполнить определенную функцию в обеспечении выживания и размножения организма. Говоря о теле как о модели для мозга, (а это - справедливое предположение), мы можем утверждать, что мозг также составлен из некоторого количества функциональных частей, каждая из которых тоже специализирована, чтобы облегчить выживание и размножение организма (мы доберемся до генов чуть далее). Таким образом, согласно эволюционной психологии, невральная ткань не отлична от любой другой ткани - она функционально организована, чтобы обслужить выживание и размножение. Это - основополагающее предположение эволюционной психологии. Поскольку зрение, слух, обоняние, боль, и регуляция моторики - бесспорные функции нервной системы, которые явно полезны для выживания и размножения, это предположение высокоубедительно. Далее эти примеры говорят, что мозг может лучше всего функционировать не как орган с единственной функцией, а скорее как нечто, составленное из большого, возможно - очень большого числа функциональных частей. Эволюционные психологи относятся к функциональным компонентам организмов как к адаптации. Эволюционные психологи часто относятся к мозговым функциям как к психологической адаптации, хотя они качественно не отличны от других адаптаций.

Функциональная организация тела была объяснена прежде всего прямым изучением морфологии. Детальный анализ структуры и состава наших органов и тканей закончился превосходным пониманием их цели. К сожалению, этого не случилось в отношении мозга. Из макроскопической морфологии мозга слабо прослеживаются его функциональные свойства. Хотя мы хорошо понимаем работу нейронов - первичной компоненты невральной ткани, свойства мозга однозначно определяются более высоким порядком сборки таких клеток, не только их самих. Это сколь же истинно для органов подобных сердцу, так и для мозга. Поскольку нейроны могут быстро изменять состояние (например - возбуждение и торможение), требуя для такого изменения небольшую энергию, и потому они должны быть хорошо изолированы от их соседей, чтобы быть в одном состоянии, в то время как некоторые из его близких соседей могут быть в совсем другом. Это отчетливо контрастирует, скажем, с клетками мышцы. Если одна клетка мышцы вовлечена в сокращение, то близлежащие клетки почти наверняка - тоже. Невральная ткань весьма разнообразна. Даже индивидуальные состояния нейронов в сети критически зависят от топологии сети. Далее, непревзойденная сеть нейронов может иметь сложное трехмерное строение, которое может быть очень трудно распутать. Эти свойства невральной ткани делают чрезвычайно трудным распознание морфологии нейронной сети - за немногими исключениями, топология сети всего нашего мозга в настоящее время не распознана. Она распознана в масштабе выше индивидуальной клетки, но значительно ниже того, который можно отобразить обособленно любой технологией отображения, в настоящее время доступной. Кстати, до недавних десятилетий многое из нашей иммунной системы также было подобным образом нераспознано.

Эволюционная психология предлагает один косвенный путь вокруг этого технологического ограничения. Если у исследователей есть убедительные основания для априорных предположений о мозговых функциях, то они могли бы тогда искать косвенные свидетельства, что умственные способности фактически имеют эти функциональные свойства. Философы и ученые долго задавались вопросом, почему живые существа составлены из удивительного множества красиво построенных механизмов, так четко организованны, чего неживые вещи полностью лишены? Почему это особенность только таких существа, которые воспроизводят потрясающе точно сами себя, но те, которые не воспроизводят - лишенны этой особенности? Дарвин и Уоллис с самого начала предчувствовали, что взаимосвязь между размножением и сложностью строения не случайна. Развитие естественным отбором в настоящее время принято как единственный процесс, посредством чего объекты могут приобретать функциональные свойства. Функциональная организация - последствие репродуктивной обратной связи, которая характеризует естественный отбор - если после репродуцирования у организмов изменяются некоторые черты; если изменения могут быть переданы потомству, и если, как следствие обладания специфической характеристикой организм производит большее количество потомства чем организмы, которые этой характеристики лишены, то через какое-то время популяция будет состоять исключительно из организмов, обладающих этой репродуктивно эффективной чертой.
Таким образом, популяции организмов будут иметь тенденцию приобретать черты, которые облегчают размножение и теряют черты, которые препятствуют размножению.

Мы теперь знаем, что переходит к потомству - большая молекула ДНК, разделенная на многочисленные секции, называемые генами. Поскольку структура этой ДНК тесно связана со структурой организма, то изменения в ДНК непосредственно связаны с изменениями в организме. Изменения в ДНК названы мутациями, и появляются вследствие воздействия повреждающих факторов окружающей среды типа радиации, токсинов, и т.д. (прим перев: - пожалуй, наименее убедительное место во всей генетике. Экспериментально ни разу не удавалось таким образом получить мутаций, хотя бы отдалённо полезных. Практически всегда они были безусловно вредны, часто - несовместимы с жизнью, и лишь в единичных случаях их можно было с натяжкой назвать условно-нейтральными. В то же время, наблюдаемая скорость адаптирования, к примеру - адаптации сельскохозяйственных вредителей к ядохимикатам, требует на несколько порядков более высокой частоты появления предположительно полезных мутаций. Видимо, предположительно полезные мутации появляются как результат деятельности иных механизмов, нежели действие повреждающих факторов внешней среды).

Размножение - чрезвычайно сложный процесс. В любой данный момент в человеческом теле происходят тысячи процессов, которые должны они быть обязательно закончены успешно, иначе повлекут смерть в течение минут. По этой причине любое случайное изменение в теле вероятнее всего препятствует выживанию и размножению, а не облегчает его. Имеется гораздо больше возможностей сломать некий механизм, чем улучшить его. Сколько раз такое самопроизвольное улучшение происходило с вашим автомобилем, при котором уменьшилась токсичность его выхлопа, или сильно улучшилась его топливная экономичность? Таким образом, огромное большинство мутаций ДНК кончается изменениями особенностей организма (так называемым фенотипом) которые препятствуют размножению. Иногда однако, мутация приводит к такому изменению фенотипа, который облегчает размножение. Поскольку эта мутация может быть передана потомству, а также потому, что эта мутация влечет большее количество потомства, мутация становится более частой в популяции. Через какое-то время этот процесс приведет к организмам, имеющих совершенный репертуар механизмов, облегчающих размножение.

Мы теперь можем ответить на вопрос, изложенный выше: какие функции мозг должен вероятно выполнять? Если мозговая ткань организована подобно всей другой ткани, он должен выполнять такие функции, которые облегчают размножение. Точнее, так как развитие естественным отбором - исторический процесс, а будущее не может быть предсказано, и мозг, и тело выполнит функции, которые облегчали размножение (обратите внимание на прошедшее время). Делают ли они в настоящее время так будет зависеть от того, как близко настоящее походит на прошлое. Если мы можем нарисовать точную картину репродуктивной экологии вида - набор физических преобразований, которые были должны произойти в течение эволюционного времени для индивидуумов, чтобы размножаться - мы можем выводить те свойства, которые организм вероятно будет иметь, чтобы гарантировать, что те преобразования надежно имели место. Эволюционное время - время, которое требуется для репродуктивно эффективных мутаций чтобы возникнуть и распространиться в популяции, часто принимается равным примерно 1000-10,000 поколениям; для людей это равняется приблизительно 20,000-200,000 годам. (прим перев: известны случаи гораздо более стремительного видообразования; в частности, в эволюции хоботных были моменты, когда новые виды появлялись буквально за десяток поколений. Примерно столько же поколений может потребоваться какому-нибудь сельскохозяйственному вредителю, чтобы выработать нечувствительность к ДДТ (адаптироваться к нему). Фактически это продолжение проблемы мутаций)

За последние 200,000 лет люди регулярно сталкивались с паукообразными и змеями; существами, чьи токсины могут однозначно препятствовать размножению индивидуумов, к несчастью укушенных ими. За прошлые 100 лет, люди регулярно сталкивались с автомобилями, что также может серьезно препятствовать размножению (например, при наезде). 200,000 лет достаточно продолжительны для людей, чтобы развить защитные механизмы, но 100 лет - нет, поэтому мы можем предсказать, что люди могут обладать врожденным отвращением к паукообразным и змеям, но не к автомобилям - даже при том, что гораздо большее количество людей в настоящее время убито автомобилями, чем паукообразными или змеями. Как только мы твердо установили, что уклонение от паукообразных и змей надежно облегчило бы размножение людей, мы можем тогда ставить эксперименты, чтобы определить, обладают ли люди фактически врожденной поведенческой способностью обнаружить и избежать этих животных (как это делать - см ниже). Главный урок эволюционной психологии в том, что если Вы хотите понять мозг, вы должны глубоко изучить окружающую среду наших предков сквозь призму эффективности размножения. Если предположения эволюционной психологии правильны, структура наших умственных способностей должна близко отразить нашу наследственную репродуктивную экологию. Таким образом, эволюционная психология обеспечивает метод для восприятия функциональной организации мозга - изучая мир. Сейчас это гораздо более разрешимая проблема, чем распутывание сети нейронов.

EEA (Environment of Evolutionary Adaptedness) - Обстановка (условия, окружающая среда) Эволюционной Адаптации. Этот термин, впервые предложенный Джоном Боулби, был источником больших споров и противоречий. Прежде всего, EEA - НЕ определенное время или место. Грубо говоря, это - обстановка, к которой вид приспособлен. Животные, которые жили в различных условиях или обеспечили их различными способами, стояли перед различными репродуктивными проблемами, и именно поэтому все животные столь различны. Рыбы стояли перед совсем другими проблемами, чем бабочки, и в результате они имеют различные адаптации. EEA для любого определенного организма - набор репродуктивных проблем, перед которыми стоят члены того вида в течение эволюционного времени. EEA для конкретного вида рыбы, вероятно будет полностью отличен от EEA для конкретного вида бабочки, даже если оба этих вида развивались в тех же самых местоположениях в течение тех же самых периодов времени. Каждый из этих видов стоял перед репродуктивными проблемами, которые перед другим не стояли, и таким образом их EEA различны. EEA - концепция очень близка понятию 'ниши' в эволюционной биологии.

Я упомянул прошлое потому, что при решении репродуктивных проблем адаптация строится на большом количестве поколений и поэтому учитывает надежные аспекты прошлых обстановок (см. следующую секцию). Если обстановка меняется, то адаптация может быть "не в такт" с новой обстановкой и быть не в состоянии должным образом исполнять его репродуктивную функцию.

EEA концепция чрезвычайно важна для понимания функциональных свойств организмов, включая функциональную организацию человеческого мозга. Как подчеркнуто в предыдущей секции, функциональные свойства организмов возникают в процессе естественного отбора. Это означает что функции, которыми организмы владеют, адекватно решали в течение долгого времени текущие репродуктивные проблемы. Репродуктивные проблемы - это все, что организм был должен делать, чтобы выживать и размножаться в конкретной окружающей среде в течение эволюционного времени: находить пищу, находить половых партнеров, избегать хищников, болезнетворных организмов, и т.д.

Это наблюдение особенно важно для понимания функциональной организации человеческого мозга. Поскольку мы все ещё не можем непосредственно изучать (за редкими исключениями) все внутримозговые связи, мы нуждаемся в другом 'окне' или инструментарии для изучения мозговых функций. Теория Дарвина обеспечивает это окно. Если мы можем определить все репродуктивные проблемы, перед которыми стояли наши предки (то есть, если мы можем определить человеческий EEA), мы можем определить все потенциальные функции, которые наши тела и умственные способности могли в принципе иметь. Что касается мозга в частности, то если мы можем определить все репродуктивные проблемы, требующие обработки информации, тогда мы можем определить все возможные психологические механизмы, которые могли бы развиться. Обладают ли люди каким-либо специфическим психологическим механизмом (то есть, способность решить специфическую репродуктивную проблему, требующую обработку информации), становится эмпирическим вопросом. Но намного легче найти что-либо, если у Вас есть уже некоторая гипотеза насчет того, что Вы ищете. Изучение прошлого сейчас более реальная задача, чем изучение внутримозговых связей. EEA-концепция поэтому обеспечивает необходимый инструмент для априорного определения функций или механизмов, какие человеческий мозг, вероятно, будет иметь: человеческий мозг решает репродуктивные проблемы, возлагаемые прошлыми окружающими средами; это позволяет нам делать всё необходимое, чтобы выживать и размножаться в прошлых обстановках - находить еду, половых партнёров, обнаруживать и избегать хищников и других опасных животных, и т.д. Мы можем понимать функциональную организацию человеческих тел и умственных способностей в точно той же степени, в какой мы можем понимать человеческий EEA.

Чтобы понимать точное определение EEA, мы должны понять определение "давления отбора". Многих неправильных представлений о EEA можно избежать, используя точное определение EEA, вытекающее из теории естественного отбора. Как отмечено выше, EEA - набор всех давлений отбора, перед которыми стоят предки организма в течение 'недавнего' эволюционного времени (то есть, в течение приблизительно последних 1000-10,000 поколений). Чтобы понять каково давление отбора, мы должны понять, как мутация распространяется в популяции. Она должна изменить фенотип так, чтобы стимулировать размножение (на время проигнорируем дрейф и другие подобные процессы). Как подчеркнуто выше в этом FAQ, размножение - чрезвычайно сложный процесс; то, что оно получается вообще - почти чудо. Размножение сопряжено с множеством физических процессов, которые должны завершиться правильно, чтобы размножение было успешным. Учитывая построение организма, учитывая все физические преобразования, которые должны иметь место для воспроизводства, и ВСЕ данные окружающие условия, с которыми организм может сталкиваться с некоторой отличной от нуля вероятностью в течение ее жизни, имеется относительно маленький набор потенциальных преобразований обстановки - когда в данный момент обстановка может влиять на качества организма непосредственно - который скорее благоприятствует, чем препятствуют размножению. Это возможное размножение, увеличивающее преобразования называется давлениями отбора. Можно дать другое определение давления отбора: те аспекты обстановки, которые могут иметь известное воздействие на размножение членов конкретного вида в течение эволюционного времени. EEA любого вида - набор всех особенностей обстановки, которые могут иметь некоторое воздействие на размножение особей этого вида в течение недавнего эволюционного времени.

Например предположим, что некий травоядный регулярно поглощает специфический токсин растения, и что этот токсин оказывает негативный эффект на качество сперматозоида. Также предположим, что имеются ферменты, которые могут нейтрализовать этот токсин, но этот травоядный не может производить эти ферменты. Факт, что токсин растения может быть нейтрализован ферментом - пример потенциального преобразования, которое могло бы облегчить размножение травоядного (потому что это повлечет улучшение качества сперматозоидов). Таким образом, токсин растения - давление отбора и поэтому - аспект EEA травоядного. Если возникает мутация, которая производит нейтрализующий токсин фермент, эта мутация распространится в популяции. Через сколько-то поколений все травоядные этого вида будут теперь способны нейтрализовать этот токсин растения. Если это растение исчезнет, травоядные будут все еще способны произвести детоксифицирующий фермент (по крайней мере, несколько поколений), так как этот специфический токсин все еще рассматривается аспектом EEA вида. С другой стороны, если такая мутация так и не возникала, чтобы произвести детоксифицирующий фермент, этот токсин растения все еще входил бы в EEA вида. Это - тоже давление отбора, хотя никакой адаптации для нейтрализации не появилось.

С другой стороны, если другое ядовитое растение также росло в той же самой области как первое ядовитое растение, но травоядныи никогда не ели то растение, то второе растение и его токсин не рассматриваются как часть EEA вида. Второе растение и его токсин не были никогда давленим отбора - они не имели никакого воздействия на размножение травоядных, и никакое преобразование второго токсина не облегчит размножение травоядных. Таким образом, EEA относится не только к преобразованиям обстановки, которые были необходимы для размножения, но также и к преобразованиям, которые могли потенциально улучшить размножение. Это НЕ относятся к аспектам прошлого, которые не могли повлиять на размножение каким-либо способом.

Заметьте, что чтобы мутация распространилась и закрепилась во всей популяции, она должна облегчить размножение для многих поколений (скажем, 1000). Это означает, что мутация должна взаимодействовать через фенотип с текущим аспектом обстановки, с которым организм и его потомки вероятно столкнется с некоторой существенной вероятностью в течение каждого из его сроков жизни. Например, в случае токсина растения не обязательно, чтобы каждый травоядный регулярно поглощал токсин; лишь необходимо, чтобы в течение эволюционного времени члены этого вида сталкивались с токсином достаточно часто, чтобы те, кто могли нейтрализовать его, имели бы в среднем репродуктивное преимущество перед теми, кто не мог этого делать.

Как только мутация зафиксировалась, она должна продолжить испытывать давление отбора (стабилизирующий отбор) чтобы остаться в геноме; иначе она будет иметь тенденцию к исчезновению в ходе последующих мутаций. Глаза появились намного раньше людей, но если бы солнечный свет не был частью человеческого EEA, мы потеряли бы наши визуальные способности, подобно известному виду живущей в пещерах рыбы. В случае токсина растения, если это растение исчезло, способность произвести нейтрализующий фермент, будет деградировать через какое-то время из-за случайных мутаций гена, который произвел фермент - не будет никакого давления отбора против организмов, которые больше не могут нейтрализовать токсин, потому что токсин больше не часть обстановки. Таким образом, даже если адаптация возникает у предка (как глаза возникли у предков людей), давление отбора, которое поддерживает глаза в течение недавнего эволюционного времени, рассматриваются как часть человеческого EEA. Стабилизирующее давление отбора - часть EEA.

Стоит отметить, что организм - часть его собственного EEA. Например, сердце создает давление, дифференцированное в кровеносной системе; это давление отличается для артериальной и венозной крови. Таким образом, кровь, артерии, и вены есть существенные особенности EEA сердца (и таким образом - всех организмов с сердцами, включая людей).

Определение EEA как набор всех давлений отбора, действующих в течение недавнего эволюционного времени имеет значимый подтекст. Прежде всего, давления отбора порождают определенные адаптации. Давления отбора, действующие на визуальные способности, в общем и целом не те же самые, что и действующие на способности нейтрализовать токсин. Таким образом, эволюционная история зрения будет, вообще говоря, не той же самой, что эволюционная история нейтрализации токсина. Например, одна адаптация (как зрение) может иметь намного более длинную эволюционную историю чем другая (как способности нейтрализовать определенный токсин). Более того вид может быть приспособлен к разным взаимно исключающим обстановкам например, дня и ночи, жары и холода, обжорства и голода, высокой и низкой плотности популяции, избытка самцов в популяции и избытка самок, большому или малому количеству хищников, и т.д., Так что EEA определенно не относится к статическому времени или месту.

Вот возможно наиболее важное значение: организмы обладают функциональными чертами, потому что эти черты были отобраны в течение эволюционного времени. Это означает, что эти черты надежно выполняли их функции в прошлых обстановках, но могут не должным образом исполнять их в текущих обстановках. Таким образом, EEA относится к тем аспектам прошлых обстановок, к которым организм приспособлен. Любой организм может обладать адаптацией, которые больше не обслуживают никакую репродуктивную функцию, и могут даже препятствовать размножению.

Пара беглых примеров для иллюстрации вышесказанного. Мы имеем легкие, потому что кислород существовал в нашей атмосфере в прошлом, но не потому, что кислород существует непосредственно в настоящем. Если кислород почему-либо исчезнет из атмосферы, мы все еще имели бы легкие, они только не будут работать (и мы бы быстро исчезли). К счастью, текущая обстановка очень походит на EEA в этом отношении. Другой пример, Ричард Косс сделал работу по физиологической и психологической адаптации земляной белки к опасности гремучей змеи. Он весьма убедительно показывает, что земляные белки сохраняют защитные приспособления даже тогда, когда они очень долго не находятся под давлением хищника - гремучей змеи, но что эта адаптация все более и более деградируют при жизни белки в обстановке, свободной от гремучих змей.

Некоторые аспекты современной обстановки отличаются весьма радикально от человеческого EEA. Два примера: 1) автомобили убивают гораздо большее количество людей сегодня, чем паукообразные или змеи, но люди питают гораздо большую неприязнь к паукообразным и змеям чем к автомобилям. Почему? Поскольку в EEA паукообразные и змеи были серьезной угрозой, но вот автомобили не существовали. Это сделало для нас возможной выработку врожденного отвращения к паукообразным и змеям, но не к автомобилям. 2) Безопасное и высокоэффективное ограничение рождаемости - современное изобретение. На протяжении большей части человеческой истории женщины были беременными или кормящими в течении почти всей их взрослой жизни. Интересно, женщины в естественно размножающихся популяциях (современные популяции, которые не имеют доступа к современным методам ограничения рождаемости) похоже имеют намного более низкий уровень репродуктивных раковых образований, чем у женщин в популяциях с искусственно самоограниченой рождаемостью. Уже обсуждалось, что ранние и частые беременности могут предотвращать репродуктивные раковые образования. Поскольку современные методы ограничения рождаемости не существовали в EEA, не существовало никакого давления отбора против репродуктивных раковых образований, которые могут сопровождать использование этих методов.

Если текущая обстановка некоего вида будет слишком мало походить на EEA этого вида, то вид будет исчезать. Так как человеческий вид вроде не исчезает, то раздаются обвинения в том, что эволюционная психология рассматривает людей как проживающих в полностью новой окружающей среде, что конечно не так. Большинство аспектов современной обстановки близки к человеческой EEA. Сердце, легкие, глаза, язык, боль, передвижение, память, иммунная система, беременность, и т.д., всё это - превосходное свидетельство, что современная обстановка радикально не отличается от EEA.

Обычно исследования в эволюционной психологии осуществляются следующим образом. Сначала идентифицируется вероятное давление отбора (часто называемое репродуктивной проблемой), подобно хищникам, например. Во вторых, выдвигается гипотеза о поведенческом решении этой проблемы, например - способности обнаруживать и избегать хищников. Наконец, разрабатываются и проводятся эксперименты, подтверждающие (или нет), наличие у людей во всех популяциях специализированной способности обнаруживать хищников и избегать их. Если эта способность обнаруживается, то подразумевается, что человеческий вид развил психологические механизмы для обнаружения и ухода от хищников.

Нет! Это - обычное неправильное представление, что EEA включает аспекты прошлого, которые отличаются от настоящего. Фактически, EEA рассматривает аспекты прошлого на предмет соответствия аспектам настоящего. Для любого живущего вида, большинство аспектов его EEA будет близки аспектам его существующей обстановки, иначе вид бы исчезал; если существующая обстановка любого организма слишком отличается от его EEA, его функции вероятно будут не в состоянии гарантировать выживание и размножение.

Имеются много достоверных фактов о прошлом, в истинности которых мы уверены (которые столь же истинны в настоящем): имелась гравитация, солнечный свет, кислород, растения, животные, паразиты, горы, реки, озера, хищники, токсины, мужчины, женщины, дети, старики, родители, братья и сестры, супруги, камни, палки, деревья, лица, и т.д., и т.п. Мы также знаем, что женщины бывали беременными, а мужчины - нет. Этот отдельный факт EEA - основа для большого исследования о стратегиях спаривания у людей и других животных. Беременность влечет многочисленные затраты, и мы поэтому предполагаем, что женщины во многом должны быть более разборчивы в вопросах спаривания, чем мужчины. Это предсказание имеет сильную эмпирическую поддержку как для людей, так и других животных.

Имеются также несколько аспектов человеческого EEA, которые отличаются от большинства существующих человеческих обстановок. Мы знаем, что плотность населения была в прошлом намного ниже чем сегодня, что в основе большинства сообществ вероятно была семья, уровень детской смертности были очень вероятно намного выше, чем сегодня. Однако, людям все еще требовалось больше чем дюжина лет, чтобы достигнуть половой зрелости, и отцы были менее уверенны в своём отцовстве чем матери - в своем материнстве (поскольку отсутствовали генетические тесты). Эти последние факты формируют основу для значительного исследования по дифференциации вклада родителей в детей. Человеческое потомство требует огромных инвестиций для достижения половой зрелости. В условиях, когда половина детей вероятно умирала, родители должны быть способными к целенаправленным инвестициям в самых здоровых, наиболее жизнеспособных потомков. Точно так же мужчины должны были направлять свои инвестиции в потомство, которые скорее всего должно быть их собственным. Обе из этих гипотез нашли значительную поддержку среди как людей, так и других животных.

EEA концепция - существенный и логически необходимый аспект теории естественного отбора. Мы имеем легкие, потому что имелась атмосфера кислорода в прошлом, если наша атмосфера внезапно исчезнет, мы все еще будем иметь легкие, но они будут бесполезны. Если бы мы не могли верно судить о прошлом, мы были бы должны отказаться от концепции адаптации. К счастью, археологи, палеоонтологи, палеоантропологи, историки, детективы, и космологи, все зарабатывают на жизнь изучая прошлое, так что проблема очевидно не непреодолима.

EEA - набор давлений отбора, перед которыми стоит популяцие в течение эволюционного времени. Плейстоцен - определенный период времени, начинающийся приблизительно 1.8 миллиона лет назад, и заканчивающийся приблизительно 11,000 лет назад. Так что они не тождествены. Однако, набор давлений отбора, которые закончились развитием человеческого тела, включая мозг, почти совпадает с давлениями отбора, которые действовали на людей в течение Плейстоцена. Как отмечено выше, 'эволюционное время' для любого вида - это грубо говоря, 1000-10,000 поколений. Предположив, что человеческое поколение - это приблизительно 20 лет, мы получим срок от 20,000 до 200,000 лет. Период времени, названный Плейстоценом включает это время, однако он приблизительно в 10 раз длинные, что достаточно для развития сложных адаптаций. Наш род, Homo, появился в Африке около 2 миллионов лет назад, и к 1.8 миллиону лет Homo распространился в Азии - первый гоминид, который оставил Африку. В конце Плейстоцена люди изобрели сельское хозяйство, которое повлекло быстрый отказ от охоты и собирательства - занятий, которыми люди жили предшествующие 2 миллиона лет. (прим перев. - этот момент иногда называют "неолитической революцией", т.к. при этом произошли революционные изменения в образе жизни и экологии вида, повлекшие в свою очередь, первую вспышку численности). В течение нескольких тысяч лет после конца Плейстоцена некоторые люди жили в городах, которые были новой формой поселений. Короче говоря, масштабы культурных перемен, произошедших с людьми за последние 10,000 лет были огромны, возможно подвергая людей новым давлениям отбора, или устраняя ранее важные давления отбора. Таким образом, Плейстоцен, который почти охватывает происхождение нашего рода, но исключает недавний период революционных изменений, удобно обозначен как эпоха, которая формировала человеческую физиологию и психологию. Важно обратить внимание, что многие из наших адаптаций, возможно наиболее значимые, появились перед Плейстоценом. Человеческая анатомия почти идентична анатомии обезьян, и более того - анатомии всех млекопитающих, которые обрели существующую форму задолго до начала Плейстоцена. Причина, по которой мы можем все еще примерно отождествлять Плейстоцен с периодом времени, при котором формировались человеческие адаптации - та, что если адаптация, которые появились до Плейстоцена, подобно зрению, не были под стабилизирующим отбором в течение Плейстоцена, то эта адаптация будет потеряна в течение 2 миллионов лет Плейстоцена (хм... Некоторые рудименты, причём как соматические, так и этологические, имеют явно более древнее происхождение, вплоть до 10 млн. лет. Так что 2 млн. - это время ПРАКТИЧЕСКОГО исчезновения признаков, но не ПОЛНОГО - прим. перев.). Стабилизирующий отбор поддерживает адаптации, которые уже возникли. Например, предположим что солнце временно погасло 2 миллиона лет назад (что конечно неправдоподобно - нет никаких других изменений в окружающей среде, и усиленного исчезновения видов не наблюдалось). Люди и все другие животные со зрением потеряли бы свои визуальные способности. Мутации неизбежно произошли бы в генах, лежащих в основе нашей визуальной системы, ослабляя наши визуальные способности. Так как было бы темно, то эта деградация однако была бы несуществена, и эти мутации не был бы отбракованы из популяции. После 2 миллионов лет, визуальная система полностью исчезла бы (это фактически случилось для некоторых видов живущих в пещерах рыб). Следовательно, мы можем рассматривать солнечный свет как часть нашего EEA, и нашей визуальной системы как продукт стабилизирующего отбора для зрения в течение Плейстоцена.

Эволюционируют! Но очень незаметно. Рассмотрим пример: люди появились на американском континенте по крайней мере 10,000 лет назад. Всё же изменение цвета кожи в американских популяциях далеко не столь же радикальные, какие уже были в Старом Свете. Если 10,000 лет - не достаточное время, чтобы развить простую адаптацию, которая развилась под идентичными давлениями отбора в другой части мира, то этого и подавно недостаточно, чтобы развить сложные адаптации подобно нашим принципиальным познавательным способностям. Человек очень немного изменился физиологически за последние 10,000 лет (Австралийские аборигены были более-менее изолированы от других популяций возможно 40,000 лет назад, всё же они по существу идентичны физиологически другим человеческим популяциям), так что вряд ли изменился и в психологическом отношении. 10,000 лет (500 поколений) - совершенно недостаточное время, чтобы развить сложные адаптацию. (прим. перев. См мой комментарий выше про скорость видообразования) . Если бы у нас было столь же полное понимание наших психологических адаптаций, как мы какое есть в отношении физиологических, то возможно мы были бы способны идентифицировать некоторые простые психологические адаптации, которые развились в последних 10,000 годах. Однако, мы не понимаем почти ничего в наших эволюционных познавательных способностях. Вообразите: изучать цвет кожи без того, чтобы знать, что такое кожа. Это было бы пустая трата времени!

Адаптация решают репродуктивные проблемы, то есть адаптация имеют функции. Легкие - адаптация, и их функция в том, чтобы насыщать кровь газами и отводить газы из крови в атмосферу. Мышцы - адаптация, и их функция в том, чтобы применить силу к различным частям тела. Функция кишок в том, чтобы (частично) извлечь питательные вещества из пищи. Вообще, все особи вида одного пола и в той же фазе развития, имеют ту же самую функциональную организацию (то есть, имеют те же самые адаптации). Все люди имеют кости, мышцы, сердца, глаза, и т.д. В то время как некоторые проблемы, решаемые функцией нервной системы очевидны (например, зрение), многие - нет; цель эволюционной психологии состоит в том, чтобы идентифицировать все функции нервной системы.

Функциональная организация подразумевает специализацию. Насыщение крови кислородом - совсем другая проблема, чем кровообращение, и было бы трудно, если вообще возможно, для единственной функциональной единицы эффективно решить обе проблемы. Эффективно передача кислорода к крови требует очень больших поверхностей газо-водопроницаемой ткани, которая была бы весьма неподходяща для перекачки жидкостей. Нервная система также явно специализирована. Генерация относительно низкоскоростных последовательных потоков информации, которые характеризуют речь - совсем другая проблема, нежели параллельная обработка огромного количества данных, порождаемых сетчаткой глаза. Нервная система, похоже составлена из множества специализированных функциональных единиц. Можно спорить, сколько специализированных функциональных единицы там, однако бесспорно, что есть некое наименьшее количество: зрение, слух, речь, регуляция моторики, ощущения, обоняние, память. И не очень понятно, это все, или намного больше?

Наконец, функциональная организация появляется в мире только как продукт естественного отбора. Таким образом области, в которых функции действуют - это области уместности и пригодности. Организмы обладают точно теми функциями, которые облегчили выживание и размножение в прошлых обстановках. Любое отличие обстановки, которое мог использовать организм, чтобы увеличить своё соответствие, является давлением отбора. Набор таких давлений отбора, который действовал на человеческое происхождение, часто упоминается как Обстановка Эволюционной Адаптации (EEA). Такие давления отбора могут (или нет) завершиться развитием адаптаций, которые используют эти различия с пользой для организма (и следовательно - генов, которые кодируют такие адаптации). Полное описание всех давлений отбора, которые действовали на популяцию в течение эволюционного времени, находится на верхнем уровне системы адаптаций, которые могут возникнуть. В отсутствии ограничений, одна адаптация возникла бы для каждого отдельного давления отбора. Выделенная здесь картина подразумевает, что любой организм может быть разделен в конечное число функциональных компонентов, и что такое разделение в некотором смысле является полной спецификацией организма. Эта модель жизни весьма перспективна, и породила огромный прогресс в биологии.

Психологическая адаптация - функциональный компонент нервной системы, которая решает специфическую репродуктивную проблему. Обработка информации - высоко абстрактная область, в которой очевидно действуют психологические адаптации. То есть, репродуктивные проблемы, решаемые нервной системой, надо думать, лучшим образом характеризуются как проблемы обработки информации. Компьютерные программы, в широком смысле слова, надо думать обеспечивают лучшую в настоящее время модель способностей обработки информации психологической адаптации. Эта модель животной психологии происходит, в частности, из следующих наблюдений:

Информационное содержание физической системы - это число различных и обнаружимых состояний, которые система может принимать. К примеру, простейший переключатель может быть включен или выключен - два различных состояния, которые могут быть условно представлены как 0 и 1. Так как два - минимальное число дискретных состояний, возможных для любой системы, то минимальная единица информации - бит - имеет два состояния (например, 0 или 11). Заметьте, что щелкая выключателем света, мы инициируем физическое преобразование выключателя, и этот процесс требует энергии, что справедливо для любого изменения в информационном состоянии любой системы. Любая 'обработка информации' потребляет энергию, расходуемую на преобразования физических систем. Поскольку все адаптации (например, сердце, легкие, и т.д.) производят физические преобразования, которые влекут изменения в информационном состоянии той системы, то все адаптации можно рассматривать как 'обработку информации'. НЕ СУЩЕСТВУЕТ НИКАКОГО ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ИЛИ КАЧЕСТВЕННОГО РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ АДАПТАЦИЕЙ ОБРАБОТКИ ИНФОРМАЦИИ (то есть психологической адаптацией) И ЛЮБЫМ ДРУГИМ ТИПОМ АДАПТАЦИИ!

Все адаптации производят физические преобразования целевых систем (например, хрусталик глаза фокусирует свет, мышцы перемещают кости) которые могут быть рассмотрены как изменение информационного состояния целевой системы. Так, в принципе, модель обработки информации могла бы применяться к всем адаптациям. Однако, имеются количественные различия, которые полезно отличают адаптацию обработки информации от других адаптаций:

1. Высокое информационное содержание - система может принимать большое количество различных и обнаружимых состояний. Например, сердце может принимать только ограниченный число различных состояний (например, быстрый пульс, медленный пульс), а вот сетчатка глаза может принимать астрономически большое количество различных состояний (например, все возможные комбинации уровней активаций всех 125 миллионов палочек и 6.5 миллионов колбочек в каждом глазе)

2. Изменения состояний требуют небольших количеств энергии. Опять же, сердечная мышца требует существенного количества энергии в сравнении с энергей, необходимой для активизации колбочки в ретине.

3. Изменения состояний могут происходить очень быстро. Частота сокращений сердечной мышцы медленна сравнена с потенциальной частотой изменений состояний колбочек ретины.

Структура чувств животных говорит, что модель обработки информации работоспособна. Значительная часть биологической ткани является датчиками. Кожа содержит чрезвычайно высокую плотность осязательных рецепторов, которые могут индивидуально изменять состояние в ответ на контакт, температуру, и повреждение ткани. Например, человеческая рука имеет 17,000 таких клеток на квадратный дюйм. Далее, энергия, требуемая для регистрации ощущения относительно невелика. Наконец, в дополнение к высокой пространственной плотности, клетки рецепторов также обладают способностью распознать изменения с высокой разрешающей способностью. Эти клетки связаны с мозгом волокнами нерва, которые могут передавать изменения состояния примерно за 1/50 секунды. Таким образом, свойства осязательных датчиков хорошо соответствуют нашему определению адаптации обработки информации. Предположив, что животные также обладают другими высокоэффективными датчиками, подобно глазам, ушам, вкусовым, и обонятельным, и что каждый из них может принимать безбрежное число возможных состояний в ответ на окружающие условия, мы будем вынуждены заключить, что животные организованы так, чтобы собирать астрономические количества информации, которая должна далее подвергнуться обработке, чтобы породить действия животного, облегчающие размножение. Они, таким образом, являются функциями психологических адаптаций: соберите информацию об окружающей среде (включая сам организм непосредственно), обработайте эту информацию, сделайте репродуктивно существенные заключения об обстановке (например, имеется ли хищник, смотрящий на меня), и начинайте преобразования соответствующий целевых систем, облегчающих размножение (например, развернуться и бежать).

Область приложения - важное свойство физиологических адаптаций, и предположительно является также важным свойством психологических адаптации. Область приложения означает, что адаптация развиваются, чтобы решить проблемы в специфических областях, и поэтому менее хорошо подходят, при решении проблем в других областях. Область - давление отбора или (то же самое) репродуктивная проблема. Это - физическое преобразование, которое закончившись успешно, облегчило бы размножение организма (или, более строго - кодирование генов для фенотипических черт, которые производят преобразование). Примеры областей: насыщение кислородом крови, уничтожение вредных бактерий, фокусирование света, извлечение питательныех веществ из пищи, фильтрация или нейтрализация токсинов, регенерация поврежденной ткани, и т.д. Другими словами, любой из бесчисленных физических процессов, необходимых для размножения. Успешное размножение требует, чтобы огромное множество физических преобразований закончились правильно и эффективно. Адаптации - структуры, которые производят или вызывают необходимые преобразования. Легкие насыщают кислородом кровь, иммунная система уничтожает бактерии, хрусталик глаза фокусирует свет, кишки извлекают питательные вещества из пищи, и т.д.

Надежное и эффективное выполнение определенного преобразования требует высоко специализированной структуры. Например, извлечение большого количества кислорода из воздуха - трудная задача. В сравнении с растворами и жидкостями, газы весьма разрежены. К тому же наша атмосфера содержит лишь 20 % кислорода, и атмосферное давление на Земле относительно низкое. Чтобы передать существенные количества кислорода в наш (жидкий) кровоток, необходимо эффективно обработать кровь большим количествам воздуха. Кроме того, важно в процессе этой обработки не допустить утечек крови наружу. Проблема была решена применением тонкой мембраны с огромной поверхностью, которая непрерывно омывается с воздухом с одной стороны, в то время как тонкий слой крови циркулирует с другой стороны. Это - именно тип структуры, которая развилась, чтобы решить эту проблему. Площадь поверхности наших легких - примерно равна таковой у теннисного корта, и ток крови через легочные капилляры эквивалентен одноклеточному слою - то есть, в самом тонком слое, который является теоретически возможным. Хотя легкие идеальны для насыщения кислородом крови, они были бы полностью неэффективны для перекачки крови. Тонкая ткань легкого не обладает ни одним из свойств, необходимых перекачивать большие количества жидкостей. Плотные мышцы сердца гораздо более эффективны для этой задачи. Таким образом, ткань легкого развилась, чтобы быть высокоспециализированной в области газообмена, а сердечная ткань развилась, чтобы быть высокоспециализированной в области перекачки жидкостей. Специализация в одной области может вообще лишить способности решить репродуктивные проблемы в других областях. Это видимо, общее свойство механизмов: механизмы, которые делают одну вещь хорошо, не будут делать других вещей столь же хорошо. Поскольку при размножении должно происходить большое количество отдельных преобразований, организмы должны обладать адаптациями в большом количестве областей, чтобы произвести эти преобразования.

Бесспорно, что эволюционная психология изучает психологические адаптации в своих областях, аналогично областям физиологических адаптаций. Очевидно, что обработка информации - превосходная модель для общего класса проблем, решаемых психологическими механизмами. В области обработки информации, никто не написал программу компьютера, которая решает все проблемы. Каждая проблема обработки информации требует, чтобы специализированное программное обеспечение решило ту проблему. Крупноформатные таблицы отличаются от текстовых процессоров, и отличаются от видеоигр. Точно так же зрение отличается от слуха, от боли, от обоняния, от полового желания, от ориентирования. Короче говоря, преобразования информации так же специализированы, как любое другое физическое преобразование и требуют аналогично специализированных механизмов решения задачи. Таким образом, психологические адаптации столь же допустимо описывать как адаптацию в своей области, сколь и любую другую адаптацию.

Модуль - психологическая адаптация (см. выше). Обратите внимание, что использование термина 'модуль' отличается от тех определений 'модуля', что используют психофизиологи. Для тех знаком с дебатами про 'модульность', я сделаю один краткий комментарий: психологические адаптации (и таким образом "модули", поскольку они определены здесь) не обязательно информационно скрыты, вопреки утверждениям Fodor и других. Психологические адаптации совершенно способны к использованию информации, которая также используется другими психологическими адаптациями, и они конечно способны к обеспечению информацией других адаптаций. Психологические адаптации информационно скрыты только в следующем, очень ограниченном смысле. Психологические адаптации - алгоритмы, которые преобразовывают информацию. Структура алгоритма (включая например, области сверхоперативной памяти, используемые алгоритмом) - самостоятельная информация, которая является в общем случае не доступной другим адаптациям - визуальная система почти наверняка не имеет детальной информации о работе системы слуха, даже если обе системы используют информацию, предоставленную другой. Вот компьютерная аналогия: Microsoft WORD может обмениваться информацией с ADOBE PHOTOSHOP. Ни одна из этих программ информационно не скрыта. Но, WORD не имеет информации о структуре кода PHOTOSHOP-а, и не нуждается в такой информации. Она для него избыточна. Адаптации не должны вникать в детали работы другой адаптации, они только должны быть способными делиться должной информацией с ними.

Мы можем идентифицировать психологические адаптации, использующие тот же самый критерий, которые мы используем, чтобы идентифицировать любые другие адаптации: ОЧЕВИДНОСТЬ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ. Мы знаем, что легкое - адаптация, потому что: 1) важные особенности легкого - многочисленные камеры газо-водопроницаемой ткани, пронизанные сетью кровеносных сосудов и связанные с трахеей - точно соответствуют характеру проблемы - насыщению крови кислородом, 2) Решение этой проблемы (насыщение кислородом крови) очень облегчила бы размножение в прошлых обстановках (поскольку это наблюдается в современных обстановках), и 3) естественный отбор - единственный источник функциональной организации. Значит, легкое - без сомнения адаптация. Мы можем использовать те же самые критерии, чтобы идентифицировать психологические адаптацию.

Чтобы эффективно решить репродуктивные проблемы, механизмы (они же: адаптации, функции, модули, органы) должны обладать набором определенных структурных особенностей, которые производят требуемые преобразования. Эти особенности называются 'особенности строения' Газо-водопроницаемые камеры, окружая кровеносные сосуды, и связи с трахеей составляют некоторые из особенностей строения легкого. Точно определяя характер специфической репродуктивной проблемы (процесс, иногда упоминаемый как анализ задачи), мы можем, априорно описывать особенности строения, которыми предполагаемая адаптация должна обладать, чтобы эффективно решить проблему. Это столь же верно для проблем обработки информации, как и для любого другого типа репродуктивной проблемы. Для случая психологических адаптаций, мы должны сначала идентифицировать проблему обработки информации, перед которой стоят люди в EEA. Затем мы должны определить особенности, которыми должна обладать любая психологическая адаптация, предназначенная для решения этой проблемы. Наконец, мы ищем прямые и косвенные свидетельства, что нервная система обладает требуемыми особенностями строения - то есть, что она в состоянии решить данную репродуктивную проблему. Чем больше количество особенностей строения, которые являются необходимыми для решения проблемы, и чем большим количеством таких особенностей нервная система, по-видимому обладает, тем выше вероятность что психологическая адаптация, способная решить репродуктивную проблему действительно существует. Таким образом, предположение, что психологическая адаптация существует - имеет довольно вероятностный характер.

Гипотетический пример: предположим, мы попали в незнакомую местность, и нам нужно в ней передвигаться. Что было бы в этом случае репродуктивно важной способностью для наших потомков? Очевидно, что решения эти связаны в основном с обработкой информации: измерение высоты солнца, хранение точного времени, определение векторов скорости, и т.д. Мы могли тогда проводить многочисленные эксперименты, чтобы определить, обладают ли люди фактически каждой из этих способностей, и да, то объединены ли они должным образом так, чтобы люди могли эффективно передвигаться в незнакомой местности. Чем большее количество таких способностей мы можем идентифицировать в людях, тем больший вероятность что люди обладают психологической адаптацией к передвижению в незнакомой местности.

Адаптации развиваются посредством раздельного размножения альтернативных аллелей в пределах популяции или вида. Таким образом, организмы приобретают свойства, которые позволяют их членам размножать их собственный вид, но не членов другого вида. Вполне возможно, что для выживания генофонда (вид), было бы выгодно развитие индивидуальных особенностей организма, которые повысили бы выживаемость всего вида по мере роста персональной репродуктивной ценности отдельного члена вида; однако чрезвычайно маловероятно, что этот процесс ответствен за невероятное множество сложных функциональных возможностей, которые проявляются при половом размножении диплоидных видов. (Williams 1966). Отрезок времени между видообразованием или событиями вымирания значительно длиннее чем отрезок времени между поколениями. Следовательно, дифференциальное размножение аллелей в пределах вида может производить сложные функциональные возможности намного быстрее чем может дифференциальное размножение между видами. Аллель, которая обеспечила выгоду всему виду в ущерб индивидууму, исчезнет намного раньше, чем это могло бы иметь ощутимое положительное воздействие на выживание вида. (прим. перев: один из наиболее проблемных вопросов всех дисциплин, вытекающих из эволюционной теории вообще, и генетики в частности. Своего рода "проклятый вопрос" - откуда взялся альтруизм? Наилучшее, на мой взгляд объяснение предложено ещё аж Лоренцем, как результат группового отбора) . (Имеются другие формы группового отбора, которые стоит рассмотреть; см. например, Sober, Wilson и другие).

Не обязательно. Характеризация генов как эгоистичных - метафора, которая не имеет никакого отношения к бытовому пониманию эгоизма. Адаптация развиваются посредством раздельного размножения аллелей (различных версий одного и того же гена). Это означает, что одна версия гена (аллель A) в некоем локусе заставляет организмы, несущие ту версию иметь определённый фенотип (строение тела), отличный от того, что будут иметь организмы, несущие другую версию гена (аллель B) в том же самом локусе. Если организмы с фенотипом А производят большее количество потомства, чем с фенотипом B, аллель А будет увеличивать свою частоту в популяции. Аллель А, так сказать, имеет конкурентные преимущества перед аллелью B. Таким образом, аллель А - своего рода 'эгоистичный ген' - ибо увеличила свою частоту за счет аллели B. Но следовательно, - каждая адаптация фенотипе ведёт себя в той же манере! Это означает, что кодирование генов ваших волос столь же 'эгоистично' как кодирование генов для ваших ногтей, которые являются столь же 'эгоистичными' как кодирование генов для ваших коленных чашек! То же самое справедливо для психологических адаптаций: кодирование генов для зрения столь же 'эгоистично' как кодирование генов для памяти, которые являются столь же 'эгоистичными' как кодирование генов для управления мышцами.

Есть узкий диапазон психологических адаптаций, свойства которых соответствуют бытовому понятию эгоизма. Когда критические ресурсы ограничены, организмы, которые оказываются способными получить адекватные количества этих ресурсов, будет размножаться, в отличие от неспособных. Получение таких ресурсов будет часто порождать прямой конфликт между организмами (прим. перев. в силу их ограниченности; т.е. на всех не хватит физически), как то борьбы за пищу или брачного партнёра. Гены, которые кодируют бойцовские способности, и которые в свою очередь позволяют организмам, обладающие этими генами побеждать в другие организмы конкурентной борьбе за недостаточные ресурсы, увеличивают частоту в популяции. Тот факт, что некоторые ресурсы ограничены всегда, означает, что стратегии подобные агрессии, вероятно разовьются у многих видов. Психологические адаптации типа агрессии соответствуют бытовому "эгоизму", но нужно отметить что эти адаптации, развитые теми же самыми процессами, что и любая другая адаптация. Гены, лежащие в основе этих адаптаций не более 'эгоистичны' чем гены, лежащие в основе любой другой адаптации.

Мы часто читаем в газетах, что дескать исследователи обнаружили ген гомосексуализма или застенчивости, или вообще, что некоторая черта 'наследственная'. Наследственная вариабельность означает, что изменение в некоторой черте (подобно наличию или отсутствию гомосексуализма) коррелировано с генетическим изменением (например, присутствием или отсутствием некоторого гена). Предположение, что раз уж черта наследственная, то это дескать адаптивно - обычная ошибка. Обратное не всегда справедливо!

Адаптация развиваются дифференциальным размножением альтернативных аллелей. Новые аллели возникают вследствие мутаций. Если фенотипы, связанные с этими новыми аллелями взаимодействуют с аспектами обстановки таким способом, чтобы получить репродуктивное преимущество по сравнению с фенотипами, связанным с другими аллелями в том же самом локусе, новая аллель будет (с некоторыми исключениями, обсужденными ниже) закрепляться - то есть её частота в популяции будет стремиться к 100 %. Наследственная вариабельность - степень отклонения фенотипических черт, которые объясняются генетическими отклонениями. Как мы только что увидели, гены, которые придают репродуктивные преимущества, фиксируются в популяции. Если их частота в популяции - 100 %, генетическая разница в локусе этих генов нулевая, так что любая разница в соответствующих фенотипических чертах не может быть приписана несуществующей генетической разнице. Даже при том, что такие черты наследственно определены, их наследственная вариабельность нулевая! Каждый имеет те же самые гены.

Очевидное исключение - если популяция рассмотрена прежде, чем аллель зафиксировалась. Если половина популяции имела аллель, и следовательно - некую черту, то наследственная вариабельность этой черты в тот момент была бы унитарной; однако большинство генов при положительном выборе, фиксируется довольно быстро. Другое исключение - когда имеется сильный отбор некой черты в одной географической области, но отсутствие отбора, или даже анти-отбор в других регионах. Ген бета-глобина серповидной анемии - классический пример. Поскольку гетерозиготы имеют репродуктивное преимущество в районах распространения малярии, вариант серповидной анемии поддерживается с высокой частотой в этих регионах; однако гомозиготам этот ген репродуктивно вреден, поэтому эта черта до недавних миграций фактически отсутствовала в других местах. Эта динамика не позволяет аллели серповидной анемии фиксироваться, так что наследственная вариабельность серповидной анемии высока.

Аллель серповидной анемии - пример адаптивного генетического полиморфизма: аллель, которая поддерживается в популяции с намного более высокой частотой, чем можно объяснить мутациями и дрейфом, все же не зафиксировалась (и поэтому сосуществует с другими аллелями в том же самом локусе - что и есть сущность термина 'генетический полиморфизм'). Популяционно или географически определенные давления отбора - один путь поддержки адаптивных генетических полиморфизмов; частотно-зависимый отбор - другой. Аллель могла бы быть способна увеличиться в частоте, когда она редка просто потому, что носители генов 'необычны'; но может случиться, что особи другого пола предпочитают эту 'необычность'. Однако, как только частоты возросли, носители аллели больше не 'необычны', так что они больше не предпочитаются как супруги, и аллель не будет фиксироваться. Вместо этого, она будет существовать в равновесии с другими аллелями в том же самом локусе. Этот тип отбора, частотно-зависимый (так называемый, потому что давление отбора на аллели зависит от частоты аллели в популяции) может порождать адаптивный генетический полиморфизмам.

Большинство интересных адаптаций, однако не подобны серповидной анемии - они кодированы не единственным геном, они ни популяционно или географически определенные, ни частотно-зависимы. Адаптации, подобные сердцу и легким закодированы огромным количеством генов, и универсальны у всего человеческого вида. Мы называём адаптации, закодированные единственным (или относительно немногими) генами - элементарными, а закодировнные многими генами - сложными. Сложные адаптации должны быть универсальны, и их наследственная вариабельность (истолкованная как присутствие или отсутствие адаптации) должна быть по существу нулевая. Сложные адаптация развиваются "шаг за шагом". Кодирование аллелей элементарных генов, из чего могли в конечном счете возникнуть сложные адаптации, должно возникнуть прежде, они будут подвергнуты давлению отбора, одобряющего аллели, которые кодируют дополнительные компоненты адаптации. Организм должен сначала развить светочувствительную ткань прежде, чем возникнет давление отбора, развивающее хрусталик глаза, например. Поскольку сложные адаптации закодированы многими генами, то гены, которые кодируют элементарные функциональные возможности, должны развиться прежде, чем появится давление отбора для развития продвинутых функциональных возможностей, а потому что гены при положительном отборе фиксируются относительно быстро, почти все сложные адаптации (и гены, которые кодируют их) должен быть универсальны. Далее, вероятность того, что любая особь испытала бы недостаток всех (или даже многих) генов, необходимых для кодирования для сложной адаптации - по существу нулевая, так что наследстввенная вариабельность присутствия или отсутствия сложной адаптации - также нулевая. Имеется убедительное физиологическое свидетельство в пользу таких утверждений. Хотя имеют место некоторые простые адаптивные физиологические различия между популяциями (цвет кожи, например), огромное большинство тканей и органов функционально идентичны у всех людей. (Если бы сложный орган развился в одной популяции, но отсутствовал в других, то популяции почти однозначно стали бы репродуктивно изолированным, ответвившись в новый вид).

Кроме простых географически определенных адаптаций, отмеченных выше, или генетических болезней (которые также зависят от одного или немногих генов), какого типа черты являются наследственно вариабельны? Вообще говоря - черты, которые не отбираются, могут иметь существенные наследственно вариабельные компоненты, потому что если бы они отбирались (положительно или отрицательно), то гены, кодирующие эти черты фиксировались бы или были соответственно устранены, устраняя наследственную вариабельность; именно это означает, что если рассматриваемая черта высоко вариабельна, то это - скорее всего не адаптация. Нельзя сказать, однако, что никакой аспект сложной адаптации не может быть наследственно вариабелен. Хотя зрение наследственно не изменчиво, но если специфический параметр визуальной деятельности был измерен достаточно точно, небольшая степень наследственной вариабельности в том параметре могла бы без сомнения быть обнаружена. Эти незначительные различия были бы обычным генетическим шумом, но не адаптивным различием.

Хотя адаптации развиваются, чтобы облегчить размножение генов, кодирующих эти адаптации, а не размножение организма, несущего эти гены, это важное различие не влечет каких-либо различий в анализе крупных категорий адаптаций. В большинстве случаев размножение организма - лишь способ репликации генов. Именно поэтому Дарвин смог предложить адапционные объяснения, которые все еще остаются в силе. От Дарвина до современных ученых это позволяет избегать сложной в настоящее время проблемы точных отношений между генами и сложными адаптацией и вместо этого сосредотачиваться на чрезвычайно прозрачной проблеме репродуктивных функций тела и мозга. Ученые могут уверенно адресовать функции сердца, легких, крови, матки, используя очевидность предназначения без того, чтобы знать что-либо о генах, которые кодируют эти органы. Вопрос ставится не как "эти черты облегчают размножение определенных генов?", а скорее - "эти черты облегчают размножение организма в EEA?". Точно так же мы можем адресовать функции мозга без того, чтобы знать что-либо о генах, которые лежат в основе этих функций. Кто может сомневаться в том, что зрение, слух, обоняние, и боль - явления, за которые критически ответственен мозг? И что это он обслуживает критические функции, облегчвшие размножение организма и его сородичей в течение эволюционного времени?

Если бы Дарвин знал про гены, он бы смог (помимо прочего) уточнить определение адаптации так, чтобы включить в него функции, которые облегчили бы размножение не только этой особи, но также и близких его родственников (так как они, вероятно имеют некоторые общие гены с этой особью). Это уточнение позволяет эволюционным исследователям анализировать чрезвычайно большой набор адаптации без необходимости ссылаться на определенные гены.

"У людей недостаточно генов, чтобы кодировать его поведение, хотя некоторые эволюционные психологи верят, что эти управляют гены."

"Эволюционная психология мертва, но кажется, ещё не знает об этом."

Пауль Ерлих, (видимо, автор вышеприведённых цитат- прим. перев.) возможно имеет в виду информацию о том, что человеческий геном содержит только 30,000 генов; впрочем эта цифра непрерывно меняется. --- Многие критики эволюционной психологии, подобно Паулю Ерлиху, утверждают, что в геноме просто нет достаточного количества генов, чтобы кодировать большое количество врожденных познавательных адаптаций. Увы, даже Крейг Вентер делал подобные заявления. Ключевой вопрос конечно не в количестве генов, но в количестве информации в геноме и эффективности, с которой эта информация кодирует свойства фенотипа.

Человеческий геном содержит приблизительно 3 миллиарда пар азотистых оснований. Поскольку каждая пара азотистых оснований кодирует два бита информации (то есть, принимает четыре различных состояния), то геном содержит приблизительно 6 Гигабит информации. Учитывая избыточность кодона, когда шесть бит информации (то есть, три пары азотистых оснований) соответствуют примерно четырем битам при кодировании аминокислот (то есть, 64 возможные комбинации кодонов кодируют только 20 аминокислот), геном может содержать 4 гигабит информации - примерно сколько же, сколько содержит типичный CD-ROM. Большая часть этой ДНК, по крайней мере до недавнего времени, считалось 'хламом' - т.е. не содержащей осмысленной генетической информации. Хотя недавно появились данные, что молчащие участки ДНК - скорее всего вовсе не хлам, консервативно предположим, что 99 % генома - хлам, и не имеет никакой роли в развитии фенотипа. Оставшийся процент составляет 40 мегабит информации, которые и кодируют весь фенотип. Много это или мало? Это полностью зависит от эффективности кодировки. Давайте оценим эту эффективность применительно к системам автомтизированного проектирования, типа AutoCAD, пытаясь спроектировать какие-нибудь части тела. Системы типа AutoCAD - это просто графическая компьютерная программа, которая помогает проектировать вещи подобно двигателям, самолетам, и т.д. Они используются, чтобы воспроизвести прекрасные 3-х мерные изображения космических челноков и шикарных автомобилей, которые Вы можете вращать на экране вашего компьютера. Так вот, если Вы спроектируете с помощью AutoCAD какую-нибудь простую часть вашего тела, к примеру - вашу коленную чашечку, то файл, содержащий полный чертёж этой детали, будет намного больше 40 мегабит. Фактически вы не сможете с помощью такой программы закодировать даже чертёж единственной клетки, оставаясь в пределах 40 мегабит. Таким образом, кодировка фенотипа в геноме должна быть значительно более эффективной, чем та, что используют системы типа AutoCAD.

С другой стороны, если бы кодировка была бы абсолютно эффективна, то есть если каждый, хоть чем-то отличный геном мог бы закодировать жизнеспособный, но все же отличный организм, то геном, содержащий 40 мегабит мог бы кодировать просто безбрежное разнообразие фенотипов. Какое именно? Два в степени 40 миллионнов - это чудовищно большое число. (примеру, количество всех протонов в видимой части Вселенной скорее всего не превосходит 2 в степени 400.- прим. перев) Действительность конечно, должна лежать где-то между этими двумя крайностями, и видимо намного ближе к эффективности систем типа AutoCAD. Ведь наша гипотетическая абсолютно эффективная система проектирования (E. O. Wilson полагает, что на планете было от 10 до 100 миллионов видов), чтобы закодировать все виды на Земле, нуждалась бы только в примерно в 26 битах, но никак не в 40 000 000.

Далее, я понятия не имею, сколько генов вовлечены в построение нервной системы, но давайте предполагать, что 25 %. Нервная система была бы тогда определена тогда десятью мегабитами информации. Если у нас есть 1000 психологических адаптаций, то в среднем каждая адаптация будет кодирована примерно 10 килобитами информации. Это много или мало? Опять же, это зависит от того, насколько хороша наша система проектирования. Если система, строящая нервную систему была бы достаточно хороша, чтобы те 10 килобитов были примерно эквивалентны инструкциям 8-битного микропроцессора, то каждая психологическая адаптация будет эквивалентна примерно 1000 строк кода "программы" такого "процессора" (10 бит на строку кода). Люди-программисты вполне могут закодировать в 1000 строках программного кода кое-что весьма симпатичное и интересное, так что 1000 адаптации по 1000 строк каждая, вполне могли бы составить относительно сложную и искушенную систему обработки данных. Это особенно верно, когда развивающиеся механизмы могут использовать информацию из окружения, подобно тому, как это очевидно происходит с языком. Быстрый поиск в интернете показал, англичане используют словарь около 10-20,000 слов (также оказалось, что размер словаря трудно определить вообще). Ни одно из этих слов не записано в геноме, все же это очевидно важно для надлежащего функционирования языка.

Предшествующие выкладки чрезвычайно прикидочны, но они вполне иллюстрируют мысль, что эволюционная модель психологии мозга не может быть отвергнута просто на основании того, что "недостаточно генов"; и если бы это было действительно так, то модульное строение тела должно быть также отвергнуто.

Поведение часто характеризуется как пластичное - довольно смутный и малополезный термин, который обычно означает изменчивость поведения. Более осмысленный вопрос - почему и как поведение может меняться в предположительно полезную сторону. Определение 'пластичность' не привносит НИКАКОГО понимания в вопрос о том, почему и как поведение отвечает на окружающие условия. Полезные изменения поведения должны быть следствием структурированности психики, которая собственно и управляет поведением. Даже при описании реальной пластмассы (то есть, различных типов органических полимеров) термин 'пластичность' никак не характеризует их пластичность. Пластичность пластмассы - последствие очень конкретных и иерархических микроскопических свойств цепей полимеров, включая типы химических соединений, находящихся на стволе полимерной цепи, длины цепей, числа и характера связей между цепями полимеров, и это ещё не все. Точно так же 'пластичный' (то есть - изменчивый) характер поведения следует из очень конкретных и иерархических свойств нервной системы, управляющей поведением, что собственно и будет предметом нашего рассмотрения ниже. В лучшем случае термин 'пластичность' невнятно описывает свойство поведения (что оно может изменяться в ответ на изменение окружающей среды); но не объясняет ничего.

Научение чрезвычайно широко распространено - большинство организмов, включая растения и бактерии, вероятно имеют способность обучаться, по крайней мере - до какой-то степени. Научение часто рассматривается как концепция, которая конкурирует с эволюционной психологией. Если некоторые виды поведения или идеи могут быть восприняты в ходе изучения, то из этого делается вывод, что нет никакой потребности в эволюционном объяснении. Это неправильно по двум причинам. Прежде всего, научение требует специализированных структур. Почва не учится. Камни не учатся. Способность любого организма к обучению требует развития адаптаций, позволяющих обучаться. Обучающие адаптации должны содержать множество сложных свойств. Объём информации, которую любой организм, в принципе мог бы воспринять при обучении, невообразимо велик. Так как способности к обучению конечно ограничены, то если организм собирается использовать полученную информацию действительно с пользой для себя, то его обучающие адаптации требуют очень эффективных фильтров, чтобы только 'полезная' информация была воспринята. Обучение также требует, чтобы организм имел ткани, которые могут изменять состояние. То есть по предъявлению полезной информации, эти ткани должны уметь записывать её. Наконец, организм должен быть способен воспроизводить и использовать информацию, которая была запомнена при изучении, и делать это только тогда, когда эта информация необходима. Научение - очень сложная способность, которая была бы невозможна без специализированных адаптаций. (Предвижу здесь реплику адептов концепции "чистого листа". Дескать да, это верно. Эти адаптации возникли в ходе биологической эволюции. Однако после их возникновения всё остальное стало ненужным, и практически отмерло. Не буду здесь доказывать очевидную сомнительность этого тезиса, однако отмечу, что вышеприведённые рассуждения Хагена как аргумент в полемике с критиками малоубедительны. Что впрочем не означает, что убедительных аргументов нет.- прим. перев.)

Во вторых, вообразите, что организм развил совершенную адаптацию изучения (видимо имеется в виду, что эта адаптация заменила бы все врождённое поведение - прим. перев.) Этот организм должен изучать все. Однако организму нужно все ещё размножаться! Вспомните, что размножение - чрезвычайно сложный процесс, потребляющий энергию для преобразования мира. Изучение также требует определённой энергии для преобразования мира (мир в этом случае - мозг организма). Энергия, необходимая для изучения не ничтожна, и маловероятно, что организмы развили бы способность учиться, если бы затраты энергии на обучения не компенсировались бы увеличенным воспроизводством. Возможен ли совершенный механизм изучения, который имея возможность и необходимость обучаться, увеличивал воспроизводство? Очень вероятно нет. Совершенный механизм изучения обозначил бы проблему, отмеченную выше: только крошечная часть информации полезна для размножения. Поскольку организм с совершенным механизмом изучения должен размножаться, возможно используя изученное - требуеться выделить точно информацию, которая необходима для размножения. Мягко говоря, трудная проблема.

Предположим, что организм смог развивать такую обучающую адаптацию, которая воспринимала только ту информацию, что требуется для размножения, и больше никакой. То есть, он был способен изучить всё, что касается его собственной репродукции. Возможно ли это? Такой организм очевидно был бы должен наблюдать репродукцию других членов собственного вида, воспринимать всё, что требуется, или ему будет нужно получить эту информацию каких-то других источников, возможно от других особей вида, кто передал бы ему это критически важное знание. Изучение всего наблюдением очень вероятно слишком дорогостояще в смысле времени и усилий. Особи вряд ли были бы способны просто увидеть все, что было нужно увидеть. Взять хотя бы такую сложную в эволюционной психологии тему, как критерии предпочтения самцом полового партнёра. Эволюционные психологи полагают, что у людей мужчины предпочитают, при прочих равных условиях, долговременные отношения с возможно более молодым (но половозрелыми) женщинами. Резоны такого предпочтения в том, что мужчины, женившиеся на более молодых женщинах, имели в течение эволюционного времени в среднем больше потомства. Обстоятельные исследования показали, что половое предпочтение мужчинами более молодых женщин - универсально (юноши-подростки склонны предпочитать женщин чуть старше себя, и таким образом, более "созревших", но тем не менее - весьма молодых) (прим. перев. Возрастной максимум женской привлекательности не относителен, а абсолютен, и составляет 22-24 года. А не "чем моложе - тем лучше", и уж тем более не "на сколько-то лет моложе себя". А так: "чем ближе к 22-24 годам, тем лучше". Как верно заключил Виктор Дольник, экстерьер женщины в этом возрасте наиболее полно соответствует экстерьеру самки в период течки, который бывал у наших далёких предков видимо раз в год, и упускать этот момент в ту эпоху было нельзя; кроме того, в этом возрасте у женщин рождаются в среднем самые здоровые дети. Потому-то юноши-подростки и предпочитают женщин постарше. См. также мою статью про половозрастную структуру населения России). Где и как особь могла этому научиться? Для этого нужно было бы очень тщательно наблюдать репродуктивные результаты многих различных половых отношений в течение всей их жизни, учитывать другие факторы, типа здоровья, доступа к ресурсам, и т.д. Очевидно, что это невозможно. Жизнь слишком коротка, чтобы научиться таким вещам, все же люди демонстрируют именно такие предпочтения, которые предсказаны эволюционной теорией. Эти предпочтения, надо полагать, появились в ходе эволюции.

Предположение о получении всей потребной для воспроизводства информации от других особей вида также проблематично. Эволюционная теория настоятельно полагает, что интересы особей конфликтуют. Получение всей информации, нужной для воспроизводства от потенциальных конкурентов, само по себе очень неудачная репродуктивная стратегия. Возникнет сильное давление отбора на поставщиков такой информации, дабы вынудить их манипулировать обеспечиваемой информацией ради выгоды собственной репродукции, что весьма вероятно приведёт к репродуктивным убыткам потребителей такой информации. Чрезвычайно маловероятно, что могли развиться обучающие адаптации, которые полностью зависели от других особей, в деле получения информации, необходимой для размножения.

Я не намерен принизить значимость обучения. Научение - решающая стратегия для многих, если не большинства, организмов. Изменения окружающей среды быстры, и научение - превосходный способ приспособить репродуктивные стратегии к ним и увеличить вероятность успеха. Эволюционная теория указывает однако, что научение почти точно структурировано естественным отбором, чтобы сосредоточиться на областях, которые являются решающими для размножения. Например, одни животные опасны, а другие - нет. Поскольку особь может оказаться в окружающей среде с животными, с которыми не сталкиваются его предки, то потребуется научиться отличать опасных животных от неопасных. Адаптациям научения, специализированным на животных хорошо быть врожденными, принимая во внимание, что информация об опасности специфических животных, почти наверняка уже изучена.

Чтобы заключить, что фенотип взаимоопределен генами и обстановкой, достаточно просто тривиально заметить, что фенотип является физической системой; таким образом её динамика, подобно динамике всех физических систем, является подчиненной влиянию всех включающих её физических систем.

Случаются ли бурные процессы адаптации?

Вообще говоря, нет. Однако учтём, что этот процесс, ВООБЩЕ, адаптивен. Если законы Мерфи хоть как-то справедливы, сильные пертурбации обстановки развивающихся процессов прервут нормальное развитие целевой адаптации. Я полагаю поэтому, что много развивающихся механизмов существуют именно для того, чтобы буферировать изменения обстановки, и таким образом гарантировать надлежащее развитие сложных адаптаций. С другой стороны, я подозреваю, что тело построено так, чтобы гарантировать, что эволюционирующие системы 'замечают' только те изменения окружающей среды, которые они видят долго и очень долго. Это оградит системы развития от изменения в ответ на случайние и кратковерменные флуктуации обстановки.

Кроме, конечно, таких изменений обстановки, которое является критическим для развития и деятельности адаптации. В этих случаях, определенные механизмы развития почти наверняка предвидят примерные изменения, и в этих случаях 'пощипывают' целевую адаптацию, чтобы увеличить ее эффективность в этих условиях. В некоторых случаях эти 'щипки' могут быть весьма радикальными, типа овладения родным языком или усвоения социальных норм.

Вот аналогия:

Вы только что выиграли лотерею, и хотите заказать изготовление персонально для вас спроектированного внедорожного автомобиля, чтобы иметь возможность путешествовать по пустыням всего мира. Тогда Вы можете:

a) Затребовать, чтобы изготовитель строил ваш внедорожник в песчаной буре, чтобы изделие оптимально соответствовало условиям пустыни,

Или

b) Затребовать, чтобы изготовитель добавил к стандартому изделию специально предназначенное оборудование, типа шин с надлежащим протектором и увеличенным радиатором, чтобы это оптимально соответствовало условиям пустыни.

Боюсь, что те люди, которые призывают тщательно изучать взаимодействие обстановки и гена, действуют по принципу, изложенному в пункте а.

Нет. Представьте, что физиологи интересовались лишь тем, что отличает людей от других животных. Они тогда изучали бы только бипедализм (двуногость), склонность к облысению, и ряд других черт. Они не изучали бы сердце, легкие, печень, кости, и т.д. Точно так же эволюционные психологи интересуются функциональной структурой человеческой психики, чтобы определить, что в ней мы разделяем другими животными, а что - нет. Фактически эволюционные психологи прилагают значительные усилия при изучении психологии спаривания, воспитания, и агрессии - аспектов, которые очень важны для большинства других животных. Человеческая психология материнской заботы вероятно во многом совпадает со многими особенностями психологии материнской заботы, к примеру, других приматов, да и вообще млекопитающих.

И да и нет. Хотя эволюционная психология в существенной степени базируется на теоретическом фундаменте социобиологии, но лишь в общем и среднем. Эволюционная психология - изучение нервных систем животных в эволюционной перспективе. Она также включает изучает многочисленные аспекты психики, которые не имеют никакого отношения к социальности как таковой, - зрения, навигации, памяти, избеганий отравления, кормодобычи, и т.д. Напротив, социобиология - биология социальности у растений, животных, и других организмов. Хотя социобиология часто сосредотачивается на социальном поведении, она может рассматривать также и аспекты социальности, которые не являются результатом деятельности нервной системы, таким, как большим хвостам павлина (впрочем, который вероятно развился, чтобы воздействовать на нервную систему особи противоположного пола). Таким образом, ни эволюционная психология, ни социобиология не являются подмножеством друг друга. Однако, социальное познание и поведение действительно составляют важную составляющую эволюционной психологии, и многие изучающие эволюционную психологию опираются на теории типа выбора родственника, взаимного альтруизма, и полового выбора, которые составляют ядро социобиологии. Если уж на то пошло, то скорее социобиология - подобласть эволюционной психологии.

Другое различие между эволюционной психологией и социобиологией - то, что эволюционная психология настоятельно фокусируется на психологических адаптациях (то есть, функциональной организации мозга), не акцентируясь именно на приспособительном поведении. К примеру, различные адаптации могут порождать, подобное поведение (и лиса, и кролик демонстрирует одно и то же поведение - бег; но причины его различны), однако и отдельная адаптация может порождать различное поведение (защита от хищника может порождать и бег, и полную неподвижность). Адаптация может переключать различные виды поведения, не ограничиваясь одним видом. Например, хищник может обдумывать преследование добычи, но фактически этого не делать. Или, одна особь может полагать другую сексуально привлекательной, не пытаясь спариться с ним. Наконец, и это также возможно для адаптаций, они могут прекратить обслужить их целевой задачи (например, белки, которые умеют в избегать змей, в обстановке, где больше нет змей). Таким образом, надлежащий фокус внимания находится на адаптациях и поведении, которые они производят, но не на 'приспособительном поведении'. Что касается политкорректности, эволюционная психология настоятельно доказывает большую вероятность существования врожденных психических различий между полами, и предложила убедительные свидетельства этого как в отношении людей, так и животных (это политнекорректная позиция?), но также и доказывает, что вряд ли есть существенные психические различиями между различными человеческими популяциями (что без сомнения - политкорректная позиция). Подробнее - см. "Является ли Эволюционная Психология формой расизма". Тем не менее, многие эволюционные психологи приняли специальные меры, чтобы разъяснить политкорректность теории, тем самым облегчив ее принятие.

Да и нет. Определенно нет, если говорить о поведенческой генетике. Все организмы, включая людей, можно понять как объединенный набор функциональных частей. Сердца, легкие, глаза, кровь, кости, мышцы, вены, почки, печень, кожа, кишки, гонады, и иммунная система все исполняют определенные функции. Современная медицина основана на этом функциональном представлении тела. На языке эволюционной биологии, эти функциональные части называются адаптацией. Адаптация возникают в процессе развития естественным отбором. Эволюционная психология доказывает, что естественный отбор действует на нервную систему (или, если угодно - на гены, кодируююие нервную систему) так же, что и на любой другой орган. Поэтому мозг должен быть организован точно так же, как и остальные части тела, как объединенный набор взаимодействующих адаптаций. Фактически, нет никакого фундаментального различия между физиологическими адаптациями и психологическими. Хотя механизмы, посредством которых генетическая информация управляет развитием телесных функций, все еще в значительной степени непрозрачны, есть очень много эмпирических и теоретических причин полагать, что имеются гены для рук, ног, легких, и т.д. Поскольку все люди (за очень редкими исключениями) имеют руки, ноги, легкие, и т.д., которые построены тем же самым способом, и имеют те же самые особенности, мы можем полагать, что все мы разделяем по существу те же самые гены для этих конечностей и органов. Универсальная архитектура тела наследственно определена в этом смысле. Так как психологические адаптации подобно зрению и боли никак не отличны от других адаптации в этом отношении, они также наследственно детерминированы.

Однако, это не то, что обычно означается под 'наследственной детерминированностью'. Часто, исследователи предлагают генетические основания для преступности, алкоголизма, антиобщественного поведения, шизофрении, порока сердца, да чего угодно. Другими словами, генетические основания постулируются для индивидуальных различий, а не сходств. Вообще, эволюционная психология не озабочена индивидуальными генетическими различиями. Генетические различия между особями, как известно, являются весьма второстепенными в сравнении с их генетической общностью. Как я объясню более подробно в следующей секции, генетические основания для функциональной организации наших тел, и умственных способностей должны быть едины для всех людей. Подобно тому, как физиологи хотят понять, как функционирует тело, эволюционные психологи хотят понять, как работает мозг. Хотя без сомнения существуют незначительные различия в сердечной морфологии, которые имеют генетические основания, все сердца построены и функционируют точно одинаковым образом. Точно так же психологические адаптации, раз они существуют, должны быть также построены и функционировать у всех особей, хотя будут, без сомнения существовать незначительные различия, обусловленные генетическими различиями. Эволюционно-психологический подход к индивидуальным различиям, который не полагается на генетические различия, будет детализирован в будущей версии FAQ.

Нет! Эволюционная психология - изучение функциональной организации мозга, и эта организация должна быть общечеловеческой. Поскольку люди - единый вид, то каждый человек на планете имеет по существу ту же самую функциональную организацию, и тела и мозга. Почему? Функциональные свойства организмов, включая функциональные свойства нервной системы (подобно зрению, обонянию, передвижению, и т.д.) возникли естественным отбором. Естественный отбор строит адаптацию подобно зрению - часть за частью. Первоначально возникшие части должны быть распространены во всём виде прежде, чем более поздние части смогут развиваться. Например вид, надо полагать, развил участок светочувствительной ткани прежде, чем будет иметься давление отбора, побуждающее развить хрусталик глаза, который бы концентрировал свет на этот участок. Если кодирование генов для светочувствительного участка даст репродуктивное преимущество, то они очень быстро распространятся в популяции. Через относительно небольшое число поколений, каждая особь в популяции будет обладать генами для светочувствительного участка. В этой точке эволюции возникнет давление отбора, в пользу развития хрусталика глаза. Если в популяции возникает ген, который производит хрусталик глаза (например, случайной мутацией), и при наличии хрусталика глаза обеспечивает репродуктивное преимущество посредством более качественного зрения, и этот ген также быстро распространится в популяции. Фактически каждая особь будет поэтому обладать идентичным генетическим проектом зрения - и геном для светочувствительной ткани, и геном для хрусталика глаза (в реальности конечно много генов будут необходимы, чтобы закодировать и ретину, и хрусталик). Вообще, генетические проекты сложных адаптаций должны быть по существу идентичны в каждой особи вида с половым размножением (за одним исключением - сексуальными различиями, которые будут обсуждены в другом месте).

Половое размножение предоставляет дополнительные свидетельства в пользу этой точки зрения. Наш генетический проект разделен в 23 пары хромосом. Каждый родитель передаёт только одну хромосому из пары потомству, другая передаётся от другого родителя. Если генетические проекты родителей отличались очень существенно, то есть если один родительский геном содержал бы инструкции для построения сложной адаптации, но в генах другого родителя их не было бы, то очень маловероятно, что их потомство, чей геном составлен в равной степени из геномов обоих родителей, было бы жизнеспособно. Вообразите - взять половину проекта четырехцилиндрового двигателя цилиндра с карбюратором, и объединить его с половиной проекта восьмицилиндрового инжекторного двигателя, и попытаться построить единый двигатель по такому плану. Шансы на то, что этот двигатель заработает вообще - по существу нулевые. (Неудачная аналогия. Вряд ли будет работоспособен гибрид даже ВАЗ-овских двигателей на 1500 и 1600 кубиков; а ведь они идентичны по конструкции, незначительно отличаясь лишь размерами некоторых деталей. При половом же размножении геномы родителей ОБЯЗАТЕЛЬНО будут различны, иначе суета с половым размнжением не имела бы смысла. Другое дело, что существует некий предел различий, при котором зачатие жизнеспособного потомства невозможно, но этот предел весьма велик, и вполне можно допускать разницу в наличии или отсутствии некоторых психологических адаптаций. Возможно же воссоединение геномов, один из которых не содержит генов важнейшей адаптации - свертываемости крови (гемофилия), а другой - содержит. - прим.перев) . Факт, что особи одной популяции могут спариваться с особями любой другой популяции и иметь потомство, которые являются полностью нормальными, означает, что люди повсюду содержат по существу идентичные генетические проекты.

Несмотря на вышесказанное, поскольку для различных популяций возможно обладание второстепенными врожденными физическими различиями, поэтому теоретически возможно, что различные популяции будут обладать второстепенными врожденными психическими различиями но такие различия и не известны, и не похоже, что появятся в будщем. Люди, живущие вблизи экватора, имеют более темную кожу, чем живущие далее к северу. Это конечно адаптация. Она возникла, потому что защита от ультрафиолетового излучения - постоянное давление отбора около экватора. Так как цветом кожи управляет только несколько генов, то перетасовывание этих генов, естественное в ходе полового размножения, не противодействует нормальному развитию потомства. Чтобы это случилось в отношении простых врожденных психических различий между популяциями, конкретное и постоянное давление отбора должно было быть приложено к одной популяции на большом числе поколений, причём не было бы приложено к другим популяциям (и фактически был бы противоотбор). Далее, это давление отбора должно было бы привести к осмысленным психическим различиями скорее, чем к физиологическим различиям. Наконец, нужно было бы показать, что члены одной популяции фактически обладают конкретной психической способностью, которой не обладают другие популяции. Ни одно из этих условий не наблюдается, а потому - врожденные второстепенные психические различия между популяциями - это просто теоретическая возможность.

Как я отмечал в других местах этого FAQ, нет никаких фундаментальных различий между физиологическими адаптациями и психологическими. Мужские и женские тела идентичны в большинстве отношений, хотя и глубоко различны в некоторых. Мужские и женские сердца - (я предполагаю) по существу идентичны, но яички очень отличаются от яичников. То же самое, вероятно, будет истинно для мозга. Мужские и женские психические способности, вероятно будут идентичны в большинстве проявлений, но существенно отличаться в некоторых областях, особенно касающихся спаривания. Поэтому эволюционная теория предсказывает, что должны существовать некоторые врожденные различия между мужчинами и женщинами, и что эти различия очень вероятно включают психические различия, и видимо мало что можно сделать, чтобы стереть эти различия.

Если Вы полагаете, что эти соображения - сексизм, то эволюционная психология - тоже сексизм. Ничто в эволюционной теоории не говорит о превосходстве мужчин над женщинам, как и не предписывает никаких социальных ролей для любого пола. Действительно ли яичники лучше яичек? Вопрос бессмысленен. Действительно ли мужская система предпочтений партнёра лучше женской? Вопрос столь же бессмысленен. Эволюционная психология сосредотачивается на свойствах индивидуумов. Поскольку социальные роли - свойства конкретных групп в конкретные моменты времени, эволюционная психология мало что может сказать по этому поводу. Напротив, эволюционные психологи могут формулировать гипотезы об индивидуальных предпочтениях, но не могут далеко предсказывать социальные последствия заключения индивидуумами с различными предпочтениями социальных соглашений. Также важно помнить, что большинство социальных ролей (например, рабочие места) в современном мире требуют разнообразных физических и познавательных способностей. Хотя можно представить, что физическое и когнитивное превосходство женщин в некоторых аспектах некоей работы (очень умозрительно) улучшают их пригодность в этих аспектах данной работы, но, превосходство мужских физических и когнитивных способностей могут улучшить их пригодность в других аспектах той же самой работы, итоговая пригодность вероятно будет весьма близка, с широко накладывающимся распределением женских и мужских способностей. ( Ну и лиса этот Хаген! Впрочем, сия хитрость шита белыми нитками - прим. перев.)

Нет! Как было объяснено выше в секции про расизм, теоретические рамки эволюционной психологии настоятельно предполагают, что все индивидуумы обладают по существу идентичными адаптациями, познавательными или иными. Однако, социальные иерархии кажется вездесущи в и человеческих и не-человеческих социальных группах. Как они возникают, если все индивидуумы обладают теми же самыми способностями? Эти способности могут деградировать или возрастать в зависимости от возраста, пола, доступности к социальным и материальным ресурсам, травм, болезней, врождённых дефектов, и т.д.; бросает кости и жестокая фортуна. Тот факт, что социальные иерархии существуют, и что эволюционная теория может помочь объяснить почему, никоим образом не означает, что она оправдывает их существование, и не узаконивает ранжирование индивидуумов. Эволюционная психология не устанавливает моральных рамок! Она устанавливает рамки понимания человеческой природы.

Этого никто не знает, и в настоящее время нет достаточных свидетельств в пользу того или иного мнения. Лучше поставить вопрос так: действительно ли изнасилование как адаптация у людей мыслима? Здесь, я думаю, явно да. То, что изнасилование может быть адаптацией - разумная гипотеза, и надлежащее теоретическое объяснение - межполовой конфликт. Природа изобилует силовыми конфликтами - как следствием противоречий между различными видами (как хищников и их жертв), конфликт между особями одного вида (как конкуренции мужчин за женщин), и конфликт между мужчинами и женщинами (типа убийства потомства прежнего мужчины при переподчинении гарема). Далее, много организмов явно обладают адаптациями, чтобы успешно проводить силовые стратегии (например, клыки и когти). Нет никакой принципиальной причины, почему нервные системы животных не могли бы предусматривать возможность принудительного спаривания, включая изнасилование. У людей, выгоды изнасилования для мужчин, возможно перевешивали затраты в течение EEA в следующих обстоятельствах:

Мужчины с высоким статусом в группе, возможно были способны принудить к спариванию женщин с небольшой опасностью репрессалий (и как правило не сталкивались при этом с возражениями самой женщины - прим. перев.). Женщины с низким статусом (например, сироты), возможно, были особенно уязвимы к изнасилованию, потому что мужчины могли не бояться репрессалий от родственников это женщины.

Насилование вражеских женщин в ходе войн может иметь немного отрицательных последствий для мужчин.

Мужчины с низким и вероятно, не меняющимся статусом, имели в силу этого мало возможностей "вложить капитал в детей", возможно, поняли репродуктивные выгоды изнасилования, которые перевешивали значительные риски (например, репрессалии от родственников женщины).

На вопрос, обладают ли мужчины психологической адаптацией изнасилования, можно ответить только осторожным изучением и поисками свидетельств для таких познавательных специализаций. Не искать таких свидетельств - подобно отказу от поисков подозреваемого в сокрытии оружия. Чрезвычайно вероятно что мужчины, подобно самцам многих других видов, имеют как физиологические, так и психологические адаптации для успешного поведения в силовых стратегиях. Изнасилование вполне может одной из таких стратегий. Однако, и это важно, адаптации обеспечивают организмы специальными способностями. Изнасилование - это поведение. Это могло легко привести (например) к склонности индивидуумов, использовать физическую агрессию, чтобы достичь любой из своих целей, включая секс; это может заменить все познавательных специализации вообще. Чтобы адаптация изнасилования развилась, должны существовать когнитивные проблемы, решаемые успешным изнасилованием, и они должны входить в EEA, причём именно изнасилованием, но не вообще другим агрессивный поведением. Не вполне очевидно, что это могли быть за проблемы. Впрочем описание обстоятельств, которые были бы благожелательны для изнасилования, было приведено в примере выше.

Вообще говоря, науки о человеке вынуждены признать, что индивидуумы врожденно способны к плохим делам.

Хм... Простите... Если Вы сообщите судье, что ваши гены заставили Вас делать это, она может сообщить Вам, что её гены заставляют её бросить вас в тюрьму. Похоже, люди обладают сложным набором познавательных адаптаций в части заключения социальных контрактов. Один аспект психологии социального контракта без сомнения включает оценку затрат и выгод от нарушения социального контракта, другой включает обнаружение таких нарушителей (знаменитый модуль обнаружения мошенника), третий конечно включает стратегии для наказания таких нарушителей. Другими словами, каждый из нас обладает психической способностью как нарушить закон, так и поддержать его. Не очень революционная идея, в общем-то. Фактически, юридические системы стремятся организоваться вокруг именно этого принципа. Законы предназначены, чтобы предотвратить людей от выполнения вещей, которые были бы в их интересах, но которые будут противоречить интересам кого-то другого: воровство, разбой, пренебрежение важными но тягостными обязанностями, и т.д. Банки признают, что это - неизбывная особенность человеческой природы, - брать ценные вещи, которые принадлежат другим, особенно, если эти другие - чужие. Но к счастью, человеческая природа не предполагает, что кража - это хороший поступок. Именно поэтому банки тратят много денег на хранилища с массивными стальными дверьми, сложные замки, камеры наблюдения, и вооруженную охрану. Если вас поймают при ограблении банка, Вы заплатите за это здоровенную социальную цену (например, тюремный срок).

Эволюционная адаптация - специальная и ответственная концепция, которая не должна использоваться всуе, и эффект не должен назваться функцией, если он не возник явно в соответствии с предназначением, или случайно. Иначе придётся признать, что адаптация не находится на более высоком уровне организации, чем нечто, возникшее по воле случая. Джордж К. Вилльямс предложил термины Адаптация и Естественный Отбора в 1966 году.

Нет, конечно. В адапционистской перспективе имеются четыре формы этого феномена: адаптация, побочные эффекты адаптации, сбои адаптации, и шум (эта типология может быть пояснена, но я не буду этого делать здесь). Каждый из первых трех типов - предмет серьезных усилий исследователей в эволюционной психологии. Например, Мартин Дали и Margo Wilson выдвигают на передний план гипотезу побочного эффекта для объяснения убийств в их знаменитой книге "Убийство". (A. Gruyter, 1988). Эта работа цитировалась более чем 450 раз согласно ISI. Daly и Wilson - высокоуважаемые исследователи в эволюционной психологии. Они считаются пионерами в этой исследовательской области, и в настоящее время редактируют академический журнал по эволюционный психологии, "Evolution and Human Behavior". В "Убийстве", Daly и Wilson доказывают, что многие случаи убийств у взрослых - побочные эффекты мужской борьбы за статус (в этологии это называется борьбой за ранг в иерархии - прим.перев.). Они также показывают, что отчим или мачеха являются почти на два порядка более серьёзным фактором риска в отношении угнетения детей и детоубийства. Они НЕ доказывают, что детоубийство - адаптация, развившаяся у отчима или мачехи. Скорее, они доказывают, что высокий уровень угнетения и детоубийства - побочный эффект недостатка родительской заботы. Ведь воспитание требует огромной заботы и внимания, но набор адаптаций родительской заботы может быть не в состоянии полностью активизироваться из-за отсутствия генетических связей с детьми. Следовательно, травмы и смертные случаи - побочные эффекты ОТНОСИТЕЛЬНО меньших родительских усилий, но не продукт приспособительного поведения.

Саймон Барон-Коэн - известный исследователь, исследующий аутизм в эволюционно-психологической перспективе (быстрый поиск в базе данных журнала психологических исследований показал более 100 статей, написанных им). Далеко не полагающий, что аутизм является адаптацией, Барон-Коэн убедительно доказывает, что аутизм - следствие сбоя 'theory-of-mind' модуля, психологической адаптации, служащей для определения психического состояния другого человека. Эта теория была весьма популярна, и стимулировала немало новых исследований. Подобные подходы применяются, среди прочего, к шизофрении Кристофером и Uta Frith.

Верно то, что было предложено много функциональных гипотез для объяснения разнообразных психологических явлений, и столь же верно то, что большинство этих гипотез являются, скорее всего, ложными. Однако гипотез всегда больше, чем доказанных теорий в почти любой области, которую вы сможете назвать, и эволюционные психологи в этом не отличаются от других учёных. Каждая область знаний имеет своего "идола", для физиков-ядерщиков это - новая частица; для энтомологов это - новый таксон насекомых. Для эволюционных психологов таким идолом часто представляется идентификация новой психологической адаптации. Успешная идентификация новой психологической адаптации существенно повышает репутацию исследователя. Именно поэтому было предложено так много функциональных гипотез. По той же самой причине, другие исследователи настороженно воспринимают новые гипотезы - поддержка шаткой идеи подрывает их репутацию. Также как физики при сообщении о новой частице требуют интенсивных проверок, так и эволюционные психологи требуют подвергнуть сообщения о новых адаптациях интенсивной проверке (я знаю не по наслышке, я испытал это на себе). Из моего опыта, критика функциональных гипотез эволюционными психологами гораздо острее, чем со стороны исследователей с меньшими познаниями в этой области. Это не удивительно, но возможно - новость для критиков эволюционной психологии.

Из моего опыта, большинство критиков эволюционной психологии мотивируют свою позицию следующим (неправильным) силлогизмом:

Я [критик] хочу политических перемен. Политические перемены требуют изменения людей. Эволюционные психологи доказывают, что люди имеют врожденную и неизменную природу. Следовательно, эволюционные психологи оппозиционно настроены в отношении социальных или политических перемен, и просто пытаются с научной точки зрения оправдывать статус-кво. И вообще, все ученые, особенно в социальных науках, должны подтвердить идеологическую правильность их работы. Ирония в том, что такие критики соглашаются, что люди являются неизбежно политическими по природе. Далее, эти критики также предполагают, что люди мало того, что по существу политические, но они действуют исходя из их собственных интересов. Как это социобиологично! Я не сомневаюсь, что любой эволюционный психолог согласился бы! Биологический детерминизм так или иначе противопоставляется социальным или политическим изменениям. Если бы эволюционная психология в самом деле предсказала, что социальные или политические изменения невозможны, то это было бы глупостью на ее голову. Ведь в течение человеческой истории происходило огромное количество социальных и политических перемен, и это общеизвестно.

Рассмотрим гипотетическую популяцию организмов, чья природа полностью наследственно детерминирована и неизменна, и для упрощения предположим, что характеры особей идентичны. Предположим далее, что эти организмы имеют множество идентичных предпочтений, желаний, и так далее (все неизменное), но, поскольку ресурсы (как говорят) ограничены, они часто находят, что социальные обстоятельства имеют разногласия с их предпочтениями и не все индивидуумы могут удовлетворять свои желания. Другими словами, эти существа часто конфликтуют друг с другом. Наконец, предположите, что эти организмы имеют способность вести переговоры друг с другом, предлагая и отказывая в выгодах, и возможно, требуя платы. Не трудно видеть, что даже если природа индивидуумов - неизменна, то социальные результаты - нет! Поскольку наши гипотетические организмы способны вести переговоры, они способны формировать социальные меры, которые потенциально могут привести к равноправию. Они могут приходить к соглашениям, по справедливому разделению ресурсов, и т.д., и наказывать индивидуумов, кто нарушают эти соглашения. Если обстоятельства измененятся, то новые соглашения могут быть доработаны. И раз уж обстоятельства изменятюся, то социальные изменения неизбежны.

Человеческая природа конечно значительно сложнее, чем у наших гипотетических существ. Даже если бы люди имели идентичную врожденную психологическую архитектуру, практически они все равно будут обладать огромным индивидуальным разнообразием, тем разнообразием, которое умножает возможности для ведения переговоров о социальных переменах. Предположим на миг, что мозг имеет только два механизма - один может различать температуру (горячо или холодно), а второй может различать освещение (свет или темнота). Мозг бы тогда мог пребывать в одном из четырех состояний: 1) это горячо и светло; 2) это горячо и темно; 3) это холодно и светло; и 4) это холодно и темно. Если бы мозг имел только десять механизмов, каждый из которых мог бы быть в только одном из двух состояний (и каждый из которых был независим от других), мозг мог бы пребывать в 1024 состояниях; при 20 таких механизмах число состояний достигло бы примерно миллиона. Поскольку эволюционная психологическая модель мозга предполагает очень большое количество врожденных модулей или механизмов (возможно сотни или тысячи), и каждый, как предполагается, тонко настроен на репродуктивно существенные стимулы обстановки (включая, например, память), и поэтому может пребывать в гораздо более чем двух состояниях (например, наша визуальная система регистрирует гораздо больше оттенков, чем два (свет или темнота)), мозг может потенциально быть в любом из астрономически большого множества различных состояний, даже если многие из этих модулей не независимы от друг друга. Эволюционно-психологическая модель мозга предполагает слишком много разнообразия, а вовсе не единообразие.

Далее - требование, чтобы люди были бы как-то ограничены врожденными психологическими механизмами (а они должны существовать) - странное. Мы "ограничены" нашей визуальной системой? Мы лучше бы чувствовали истинную природу действительности, если бы у нас не было глаз? Нет, мы были бы неспособны видеть что-нибудь! Наша визуальная система позволяет нам видеть, и это не принуждает нас. Чем больше психологических адаптаций у нас есть, тем больше у нас есть способностей. Молотки хороши забивания гвоздей, но не очень - для вворачивания винтов. Что обладание молотком запрещает нам вворачивать винты? Нет, конечно. (Автор не живёт в России, а то бы он наверняка воздержался от такой аналогии - обладание молотком провоцирует на то, чтобы винты (особенно - шурупы), забивать, а не вворачивать. И в России это весьма практикуется... Хотя обладание молотком и в самом деле не запрещает использовать отвёртку - прим. перев.)

Но как насчёт обучения? Почему мы нуждаемся во врожденных механизмах, если мы можем учиться? Ответ - потому, что наша способность учиться обеспечена нашими специализированными нервными механизмами. Если бы мы не специализировали психологические адаптации для научения, мы не были бы способны изучить что - нибудь (см. секцию про научение выше). (К вышепреведённым соображениям о причинах неприязни к естественнонаучным дисциплинам, изучающим поведение человека, можно добавить неприязнь, как следствие работы инстинкта этологической изоляции видов, о чём неоднократно писал и Дольник, и я в частности в своей статье "Этология человека и её место среди других наук о поведении" - прим. перев.)

Касательно рассуждений о политической природе человека, эволюционные психологи остро интересуются познавательными способностями, которые лежат в основе богатого политического поведения людей. Значительное исследование "модуля обнаружения мошенника" представляет собой первые шаги младенца в этом направлении. Далее, 'политнекорректные' утверждения эволюционных психологов (например, что молодость - компонент половой ценности женщины) основаны на значительных эмпирических доказательствах. Критиков приглашаю на состязание по предоставлению доступных для проверки опытом альтернативных объяснений этого. Что касается неизбежных персональных предубеждений, которые возможно окрашивают все исследование, то это реальная возможность поощрить студентов с разнообразной базой и опытом изучать эволюционную психологию. Наивно предполагать, что люди могут без труда осознавать их собственные предубеждения. Гораздо лучше развивать разнообразное сообщество исследователей, которые сотрудничают и критикуют друг друга. Эволюционные психологи (как и другие ученые) несут интеллектуальное обязательство поощрять и обучить студентов в большом диапазоне возрастов, классов, этнических принадлежностей, и персональных особенностей, насколько это возможно.

В 1632 году "Диалог" Галилео о Двух Главных Мировых Системах, Птолемея и Коперника был издан во Флоренции. "Диалог" убедительно доказывал, что теория Коперника превосходит Птолемеевскую. Поскольку главная морально-политическая власть тех дней, Католическая церковь, поддерживала своей властью Птолемеевскую, (то есть, Аристотелевскую) картину физического мира, которой "Диалог" Галилео явно угрожал, то Галилео предстал перед инквизицией в 1633. Галилео был обвинён в ереси, принужден формально отказаться от своих взглядов, и приговорён к пожизненному заключению.

Очевидно, сегодня многие мыслители, подобно Католической церкви, также базируют свои моральные и политические взгляды на некоторых научных воззрениях на мир. В нашем случае это - научные воззрения на биологическую природу человека (главным образом, что таковой не имеется). Следовательно, любая теория и исследование, которое высказывает эти предположения в данном вопросе, будет воспринята как некая угроза. Проблема, конечно не в тех, кто требуют теоретических и эмпирических доказательств биологической природы человека, а с теми, кто уступили соблазну базировать свою религию на предположениях о людях, как объектах, доступных научному изучению. Это особенно неблагоразумно, потому что наука о человеческом поведении и психологии сегодня плохо разработана в этом вопросе. На деле, сейчас нет никаких твердых фактов или доказанных теории о нашем поведении, мыслях, чувствах. Любой набор предположений будет несомненно оспорен будущими исследованиями. Исследование, которое подвергает сомнению предположения, лежащие в основе популярной морали и политических представлений, тогда к сожалению окажется атакованный с квази-научных позиций. Такое исследование будет, надо думать, рассматриваться как ересь. Решение? Не базируйте вашу мораль или политические взгляды на предполагаемых "фактах о человеческой природе"! Пример: Если Вы, вслед за мной, верите, что 'расовая' дискриминация - это неправильно, Вы могли бы быть соблазнены (мной...), и требовать, что дискриминация является нравственно ошибочной, потому что так говорит наука. То есть никто не должен быть дискриминирован на основе его расы, потому что фактически нет никаких реальных различий между людьми различных рас (и более того, слово 'раса' даже не имеет силу научной категории). Но, если ученые вдруг обнаружат, что есть фактические различия между расами, то означало ли бы это, что дискриминация - теперь ХОРОШО? НЕТ!!!!!! Это был бы ужасный шаг назад, если социальные запреты против дискриминации были бы в той или иной форме подвергнуты сомнению просто потому что, ученые обнаружили различия популяций. НЕ БАЗИРУЙТЕ ВАЖНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ НА НАУЧНЫХ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯХ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ! (даже если одно из тех предположений - что у человека вовсе нет биологической природы). Если же Вы так поступите, то рискуете быть вынуждеными пересматривать свои социальные ценности по мере поступления результатов будущих научных исследований. Так, большинство физических теорий 17-го века были ошибочны, большинство теорий о человеческой природе в 20-м веке - без сомнения, тоже. И таким образом не должны, и не могут быть использованы как основание для системы моральных ценностей.

Вздох. Это не должно иметь значения, но увы, имеет... Если кому-то интересно (я надеюсь, что никому), то я - Либеральный Демократ. Я поддерживаю список левых движений, подобно женским правам, правам меньшинств, правам иммигрантов, правам гомосексуалистов, утверждительным действиям, защите окружающей среды, и т.д., и т.д.

Да, есть. Вот некоторые из главных (на мой взгляд) проблем, перед которыми сейчас стоит эволюционная психология:

1. Эволюционная психология пытается объяснять функциональную организацию мозга несмотря на то, что исследователи в настоящее время не могут, с очень немногими исключениями, непосредственно изучать сложные нейронные цепи. Это примерно то же самое, что пытаться выяснить функции легких, сердца, и т.д., без возможности проводить рассечения. Хотя есть бесспорные психологические свидетельства в пользу того, что познание структурировано, тем не менее не очень ясно, как это осуществляется в подробных деталях, что привносит в картину определённые сомнения. Может ли текущее состояние искусства помочь познавательной психологии успешно расчленить человеческую природу в её единстве? Очень возможно - нет. Несмотря на эти оговорки, это не настолько важно, а потому практически каждый университет мира имеет отделение психологии. Базирование психологии на явной платформе эволюционных функций не может не активизировать попытки понять работу мозга. Гораздо легче найти нечто, если у вас есть некоторые идеи о предмете ваших поисков.

2. Области познания, предложенные эволюционными психологами, бывает, отобраны специально. Традиционно познавательные психологи полагали, что познавательные способности довольно абстрактны: классификация, обнаружение сигнала, распознавание, память, логика, рассуждения, и т.д. Эволюционная психология предлагает радикально ортогональный набор 'экологически валидных' мыслительных способностей: обнаружение хищника, предотвращение токсина, предотвращение кровосмешения, выбор брачного партнёра, стратегии спаривания, социальный обмен, и так далее. Эти последние области и способности получены в значительной степени из поведенческой экологии. Хотя выбор брачного партнёра конечно требует обработки информации, существенно отличающейся от таковой при обнаружении хищника, не очень ясно, как организация мозга согласуется с теоретическим разделами поведенческой экологии. Концепция 'цели' очевидно весьма абстрактна, тем не менее очевидно, она является необходимой концепцией для рассуждений о выборе брачного партнёра, избегания хищников, и т.д. То же самое подходит и для других 'абстрактных' способностей, подобно обнаружению сигнала и классификации. Экологически валидные исследования способностей типа определения родства, могут требовать признания наличия познавательных способностей более высокого уровня абстрагирования, к примеру - 'узнаванию'. С другой стороны, многочисленные эксперименты показывают, что такие исследования могут быть очень облегчены, если проблемы сформулированы в экологически валидных терминах. Отрицание утверждений "если-p-тогда-q" становится нетрудным, когда содержание таких утверждений составляет например, социальный обмен. Теоретическая интеграция в нечто высокоабстрактное менее абстрактных, информационно и экологически валидных областей - центральная задача эволюционной психологии.

3. Эволюционная психология (и адапционизм вообще) посвятила значительное теоретическое внимание построению концепции, прежде всего причинно связывающей структуру фенотипа и репродуктивный результ, но мимоходом рассматривает конкретные связи в категории 'репродуктивная проблема'. Этот отказ теоретизировать на предмет всей последовательности связей может привести к впечатляющим неудачам в построении всего 'проекта'. Три примера: 1) Очевидность предназначения ясно указывает на бипедализм как адаптацию, но какую именно 'проблему' он решил - вовсе не очевидно, как не делает философию 'очевидности предназначения' более полезной (хотя более детальные функциональные исследования бипедализма далее ограничивают набор возможных решений). 2) Очевидность предназначения владения речью ясна, она дает несколько вероятных репродуктивных преимуществ, однако почему так немного других животных имеют язык? 3) Бывает очень трудно определить, являются ли простые черты адаптацией только потому, что очевидность предназначения недостаточно убедительна. Менопауза может быть адаптацией, но в этом явлении слишком много неоднозначного, чтобы говорить об однозначной очевидности предназначения (некоторые особенности менопаузы, как примеру, утончение костей, кажется указывают на то, что это - не адаптация). Очень простые черты не всегда могут отвечать требованиям 'анализа проекта' лишь потому, что они просты.

4. Эволюционная психология основана на модели родовой человеческой репродуктивной экологии (EEA), все же текущая версия этой модели горестно устарела. Теории истории Жизни, раздела биологии, посвященной пониманию фундаментальных аспектов репродуктивной экологии растений и животных, сделали огромные успехи в последние десятилетия. Но мало что из этих работ втекли в 'основное русло' эволюционной психологии человека. Отчасти проблема в том, что единицы анализа для теоретиков истории жизни (например, размеры тела, уровня смертности, таксономические категории) являются весьма отличными от тех, что используют адапционисты (как стратегии, модули). Все же аргументы истории жизни являются центральными во многих работах в эволюционной психологии (например, вклад родителей). Эволюционные психологи должны срочно подтянуться до уровня текущего состояния теорий истории жизни.

Теория Охотника-собирателя - близкая проблема. Эволюционная психология использует довольно эклектическое сочетание этнографии народов Калахари и тропической Амазонии в основной модели EEA. Хотя многие (если не большинство) работ эволюционных психологов основаны на бесспорныех особенностях EEA типа беременности женщин и небеременности мужчин, тем не менее - настало время для эволюционных психологов, чтобы начать более серьезный разговор с археологами и палеоантропологами. Мы сейчас знаем намного больше о прошлом, чем даже 10 лет назад, и кое-что из того, в чём мы были вполне уверены, теперь подвергается сомнению.

5. Конвергентная эволюция против филогенетической инерции. В отличие от ранних взглядов на развитие человеческого поведения, которые придавали большое значение моделям поведения шимпанзе или гориллы, эволюционная психология веско полагается на аргументы типа конвергентной эволюции. Акцент делается на функциональном строении, с обращением некоторого внимания на черты, происходящие от наших предков, далёких и не очень. Птицы столь же пригодны для построения моделей, как павианы или бонобо. Функциональные аргументы также как правило обращают не очень большое внимание на филогенетические ограничения. Хотя не очень ясно, какие виды ограничений предок человека мог бы иметь в своей психике, но конечно что-то такое там было. Синтез когнитивной этологии приматов и эволюционной психологии человека, который примет во внимание как конвергентную эволюцию подобных психологий как ответ на подобные экологические проблемы, так и филогенетическую историю, имеет неплохие перспективы (думаю, большинство приматологов не дадут соврать).

6. Наконец, даже лучшие работы по эволюционной психологии остаются неполными. Два примера: 1) эволюционные психологи сделали несколько предсказаний по критериям предпочтения супруга, и эти предсказания были проверены в широком диапазоне кросс-культурных контекстов. Однако, эмпирические данные не были подвергнуты многим альтернативным интерпретациям. Возможно, они могут быть ничуть не хуже объяснены в рамках других теорий, а значит трудно быть полностью убежденным, что эволюционная интерпретация правильна, пока она не соперничает с объяснениями конкурирующих парадигм. Пока что положение в этом смысле довольно хорошее. Конкурирующие гипотезы теорий типа "социальная роль","структурное бессилие" и "экономическое неравенство полов" при многократной проверке получили весьма неубедительные подтверждения (если вообще получили). 2) Гипотеза обнаружения мошенника, напротив, противостояла лавине конкурирующих гипотез, но была подтверждена лишь в очень ограниченном множестве кросс-культурных контекстов: Европа и одна группа в Амазонии. Адаптация должны быть универсальны, и несовпадения, замеченные даже в ограниченном кросс-культурном изучения обнаружения мошенника говорят, что продолжение исследований этого явления гарантировано.

Теоретические основы эволюционной психологии идентичны теоретическим основам адапционизма. Далее - очень краткий аннотированный список ссылок, и рекомендованных источников:

Williams, George C. (1966). Adaptation and Natural Selection. Princeton University Press Это - основной документ для адапционизма вообще, и эволюционной психологии в частности. Он предлагает 'адаптацию' как принципиальную единица анализа, и 'очевидность предназначения' как лучшее свидетельство для адаптации. О эволюционной психологии можно думать как о Williams-приложении к мозгу.

Symons, Donald (1979). The Evolution of Human Sexuality. Oxford University Press. Первое глубокое исследование эволюционной психологической гипотезы, содержащей все необходимые аргументы: репродуктивные проблемы (например, мужские и женские стратегии спаривания в свете относительных затрат на деторождение), предшествующие обстановки (например, недостаток эффективного ограничения рождаемости в EEA), и очевидности психологических механизмов, решающих вышеупомянутые проблемы (например, мужские и женские предпочтение супруга).

Barkow J.H., Cosmides, L., & Tooby J., eds. (1992). The Adapted Mind: Evolutionary Psychology and the Generation of Culture. Oxford University Press. Этот отредактированный том содержит ключевые статьи, объясняющие, как применить адапционистские аргументы к нервной системе, как объяснить изучение и культуру в этих рамках, и нескольких примеров приложений эволюционной психологии к определенным проблемам.

Сверх этого, я отсылаю читателей к списку чтения в Центре Эволюционной Психологии.

Если Вы заинтересовались тем, над чем я работаю, вот некоторые ссылки:

Hagen EH (1999) The functions of postpartum depression (pdf)
Hagen EH (2002) The bargaining model of depression
Hagen EH (2001) Depression as bargaining: the case postpartum
Hagen EH and Bryant GA (2001) Music and dance as a coalition signaling system
Hagen EH, Price ME, & Tooby J (2000) A UCSB Preliminary Report on Darkness in El Dorado (pdf, 600k)
Human Evolution: The fossil evidence in 3D

Copyright 1999-2002 Edward H. Hagen

Статьи и переводы Анатолия Протопопова
Литература по этологии и эволюционной психологии человека