Теплым августовским днем Владимир Петрович вернулся с обеденного перерыва с пол-литровой банкой эмалевой краски.

В обед он слегка перекусил, и захотелось было ему купить особенного немецкого печенья с корицей к чаю, которого он любил выпить перед своим компьютером на работе, но печенья нигде не нашлось. На обратном пути он увидел в витрине хозяйственного магазина выпуклые лаковые бока банок с краской, зашел, долго выбирал и приобрел сложный колер, фисташковый, но немного теплей. На вопрос продавщицы, какую ему площадь надо окрасить, он не ответил, а только поинтересовался, надо ли краску разводить, или она уже достаточно жидкая. Оказалось, достаточно.

Севши обратно за компьютер, он набросал себе на листочке ближайшие планы. Остаток дня выходил довольно напряженным. Владимир Петрович приготовил чайную чашку, придвинул банку с краской, подсунул обратный конец чайной ложечки под крышку, нажал, и крышка открылась с гулким жестяным звуком. Он наполнил чашку. Струя краски медленно поблескивала. Он подхватил ложечкой последние капли, чтобы не запачкать стола, расположился поудобнее, стал прихлебывать из чашки и просматривать документ на дисплее. Краска растекалась по языку, обволакивала небо и потихоньку опускалась в пищевод. Вкус у нее был неопределенный и мягкий, и глотать ее было легко, хотя поверьте, никакого удовольствия.

Он опорожнил чашку, вытер губы бумажной салфеткой и уже наливал еще, когда вернулась с обеда Оленька. Она ничего не заметила: Владимир Петрович привычно пил послеобеденный чай, - и села за свой стол, но потом обернулась на запах - современные эмали пахнут несильно.

- Красят где-то, Володя?
- Да вроде бы нет, - отвечал Владимир Петрович и принялся за вторую чашку.

Возвратились с шумом послеобеденных разговоров и остальные его сотрудники. Расселись за свои столы. Один из них спросил с другого конца комнаты:

- Что это ты, Владимир, перешел с чая на простоквашу?
- Это не простокваша, это - эмалевая краска.
- Слава Богу, не бензин. А то бы воняло по всей комнате.

Краски хватило еще на две чашки. После нее в желудке стояла тяжесть, а дел оставалось навалом, и Владимиру Петровичу некогда было рассиживаться. И он сосредоточенно принялся за работу, начатую еще когда банка была полна. Он быстро печатал, останавливался, поигрывая пальцами на клавишах, вставал и подходил к окну в раздумьях, возвращался. Довольно скоро стала подступать тошнота, в голове начался трезвон, но работу необходимо было сдать сегодня, и у него хватило воли взять себя в руки, за час доделать все и отослать файлы шефу и коллегам. После этого он повалился боком на пол, задыхаясь, его стало рвать с фисташковыми эмалевыми пузырями. Сбежались люди, вызвали "Скорую помощь", и его увезли.

А чего вы ждали? Если выпить пол-литра краски, то спасет разве только немедленное промывание желудка. Однако совершенно не стоит сравнивать Владимира Петровича с чиновниками Достоевского и Гоголя, которых служба свела с ума. Нелепицы Хармса тут тоже не при чем. А еще лет сорок назад жил некто Алан Тьюринг, великий математик, который в свободное время любил смешивать и пробовать различные бытовые жидкости. В одной из смесей выделился яд, и, выпив ее, ничего не подозревавший Тьюринг скончался. Но и здесь нет никаких параллелей с нашей историей.

Не посещали Владимира Петровича и мысли о самоубийстве. Вы, пожалуйста, не думайте ничего такого.