ПАСТЕРНАКУ

Твой лоб, как у статуи, бел, 
и взорваны брови. 
Я весь помещаюсь в тебе, 
как Врубель в Рублеве.

И сетую, слез не тая, 
охаянным эхом, 
и плачу, как мальчик, что я 
к тебе не приехал.

И плачу, как мальчик, навзрыд 
о зримой утрате, 
что ты, у трех сосен зарыт. 
не тронешь тетради.

Ни в тот и ни в этот приход 
мудрец и ребенок 
уже никогда не прочтет 
моих обреченных...

А ты устремляешься вдаль 
и смотришь на ивы, 
как девушка и как вода 
любим и наивен.

И меришь, и вяжешь навек 
веселым обетом:
- Не может быть злой человек 
хорошим поэтом...

Я стих твой пешком исходил, 
ни капли не косвен, 
храня фотоснимок один, 
где ты с Маяковским,

где вдоволь у вас про запас 
тревог и попоек. 
Смотрю поминутно на вас, 
люблю вас обоих.

О, скажет ли кто, отчего 
случается часто:
чей дух от рожденья червон, 
тех участь несчастна?

Ужели проныра и дуб 
эпохе угоден, 
а мы у друзей на виду 
из жизни уходим.

Уходим о зимней поре, 
не кончив похода... 
Какая пора на дворе, 
какая погода!..

Обстала, свистя и слепя, 
стеклянная слякоть. 
Как холодно нам без тебя 
смеяться и плакать.

[1962]