* * * 
 
Уходит в ночь мой траурный трамвай. 
Мы никогда друг другу не приснимся. 
В нас нет добра, и потому давай 
простимся. 
 
Кто сочинил, что можно быть вдвоем, 
лишившись тайн в пристанище убогом, 
в больном раю, что, верно, сотворен 
не Богом? 
 
При желтизне вечернего огня 
как страшно жить и плакать втихомолку. 
Четыре книжки вышло у меня. 
А толку? 
 
Я сам себе растлитель и злодей, 
и стыд и боль как должное приемлю 
за то, что все придумывал — людей 
и землю. 
 
А хуже всех я выдумал себя. 
Как мы в ночах прикармливали зверя, 
как мы за ложь цеплялись, не любя, 
не веря. 
 
Как я хотел хоть малое спасти. 
Но нет спасенья, как прощенья нету. 
До судных дней мне тьму свою нести 
по свету. 
 
Я все снесу. Мой грех, моя вина. 
Еще на мне и все грехи России. 
А ночь темна, дорога не видна... 
Чужие... 

Страшна беда совместной суеты, 
и в той ничто беде не помогло мне. 
Я зло забыл. Прошу тебя: и ты 
не помни. 
 
Возьми все блага жизни прожитой, 
по дням моим пройди, как по подмостью. 
Но не темни души своей враждой 
и злостью. 
 
1967