* * * 
 
Исповедным стихом не украшен, 
никому я не враг, не злодей. 
За Кавказским отторженным кряжем 
каждый день убивают людей. 
 
Вся-то жизнь наша в смуте и страхе 
и, военным железом звеня, 
не в Абхазии, так в Карабахе 
каждый день убивают меня. 
 
Убивают людей, не считая, 
и в приевшейся гонке годов 
не держу перед злобой щита я 
и давно уже к смерти готов. 
 
Видно, без толку водит нас бес-то 
в завирюхе безжизненных лет. 
Никуда я не трогался с места — 
дом остался, а родины нет. 
 
Ни стихов там не слышно, ни мессы, 
только митинга вечного гам, 
и кружат нас мошнастые бесы 
по истории бывшей кругам. 
 
Из души нашей выжата воля, 
к вечным книгам пропал интерес, 
и кричу и не вижу того я, 
кому нужен мой стих позарез. 
 
И в зверином оскале и вое 
мы уже не Христова родня, 
и кричу и не вижу того я, 
кто хотел бы услышать меня. 
 
Не мои — ни пространство, ни время, 
ни с обугленной вестью тетрадь. 
Не под силу мне бренности бремя, 
но от бесов грешно умирать. 
 
Быть не может земля без пророка. 
Дай же сил мне,— Кого-то молю,— 
чтоб не смог я покинуть до срока 
обреченную землю мою. 
 
1994