Те полчаса, что прошли для Белого Дома в ожидании вестей из Лондона, британский премьер-министр провел в напряженнейшей работе. Сначала он позвонил в Мохаммадабад - уже действовала прямая линия связи со спрятанными в пустыне бункерами Шоаи, Резаи и других джумистанских руководителей. Заручившись их окончательной поддержкой, Степлтон вызвал ожидавших в соседней комнате секретаря по внутренним делам Джона Уайтхеда и генерального директора МИ-5 Ричарда Стенли.

- Господа, - начал премьер, - наши так называемые американские друзья ждут ответа, поэтому буду предельно краток. Я договорился с Шоаи - там действительно приняли всерьез намерение американцев бомбить их в шесть утра. Они пока согласны на фиктивный штурм, но насчет отмены ультиматума ничего не обещают. Я обещал сохранить им лицо тем или иным способом, и мы займемся этим совместно с Джумистаном, если американская атака будет отменена, а они не взорвут свою бомбу. Итак, сейчас главная задача - организовать все как следует в Хитроу. Мистер Уайтхед, аэропорт и окрестности уже оцепили?

- Заканчиваем выселять людей из окрестных гостиниц, офисов и прочих помещений. К пол-третьего все будет чисто - никто, кроме наших самых проверенных людей, не будет находиться в аэропорту и поблизости.

- Персонал аэропорта убрали?

- Да. Все технические службы поддерживаются силами военных и ребят из МИ-5.

- Мистер Стенли, джумистанцы готовы?

- Мы располагаем пятнадцатью агентами из числа джумистанцев-иммигрантов. Сейчас ведется последняя селекция, и к двум часам мы соберем команду из семи-восьми человек.

- Утечку в прессу организовали?

- Да, где-то через час будет распущен слух о предстоящем штурме, а также о маршруте машин с муляжом бомбы и "захваченными" джумистанцами. Журналистам будет оставлено достаточно лазеек для того, чтобы проникнуть во внутренний двор нашего здания, где из машин вынесут "бомбу" и выведут "злоумышленников". Впрочем, никто из прессы не сможет подойти к месту спектакля настолько близко, чтобы разглядеть лица "исламистов". Мы сейчас, кстати, работаем над тем, чтобы слегка загримировать джумистанцев. Не хотелось бы поломать всю операцию из-за того, что сосед одного из иммигрантов увидит его по телевизору и начнет спрашивать, каким образом мирный житель, который еще недавно пил кофе в саду, успел за три часа слетать на историческую родину и вернуться оттуда с атомной бомбой.

- Спасибо, господа, - прервал Стенли премьер-министр. Действуем как задумано. Самое главное - проконтролировать распространение нужной нам информации в предельно короткое время, подогреть интерес, а затем сделать официальное заявление с намеком на то, что проблема почти снята. Но сейчас займемся операцией.

Ровно в три тридцать ночи, вскоре после того, как Степлтон в третий раз переговорил по видеофону с американским президентом и, казалось, окончательно убедил его отменить военную атаку в случае удачного штурма, на территорию аэропорта, оцепленную войсками и очищенную практически ото всего живого, въехала вереница военных грузовиков. Они скрылись за импровизированным забором, наскоро выстроенным накануне вокруг "Боинга", прибывшего из Джумистана. Простояв там двадцать минут, грузовики вырулили за забор и, сопровождаемые множеством полицейских машин, на большой скорости помчались к одному из зданий МИ-5, расположенных неподалеку от Лондона. Через тридцать минут кавалькада уже въезжала в ворота внутреннего двора. Разрыв между машинами к концу поездки был достаточно велик, и, пока ворота оставались открытыми, люди с цифровыми телекамерами, столпившиеся у здания, смогли проскочить во двор между въезжавшими грузовиками. В начавшейся суматохе никто не останавливал журналистов, однако, когда три грузовика подъехали ко входной двери, полиции удалось оттеснить репортеров метров на двадцать от машин, что, впрочем, оставляло им возможность взять картинку камерами. Полицейские начали в невероятной спешке высаживать из двух грузовиков мужчин восточной внешности, одетых в форму джумистанских "стражей ислама". Несмотря на крайнюю брутальность полицейских, которые подгоняли дубинками джумистанцев, выпрыгивавших из грузовиков и бежавших к железной двери, пленникам удавалось вскинуть вверх руки в наручниках и выкрикнуть по-джумистански какой-нибудь лозунг во славу исламской революции и ее Великого вождя Мохаммада Шоаи. Один из "воинов пророка", вытолкнутый полисменом из кузова грузовика, упал, поранив лицо о борт машины, но даже он, быстро поднявшись, начал истошно кричать:

- Аллаху акбар! Да здравствует исламская революция! Да здравствует Великий вождь Шоаи! Аллаху акбар!

Когда пленные скрылись внутри здания, во двор въехала еще одна машина, похожая на инкассаторский бронемобиль. Солдаты и люди в штатском, откинув борт третьего грузовика, извлекли оттуда внушительных размеров груз, покрытый черным полиэтиленом, и погрузили в "банковскую" машину, которая тут же, сопровождаемая кавалькадой патрульных автомобилей, направилась в Темза-Хаус на Миллбэнк - официальную штаб-квартиру МИ-5. Большинство журналистов немедленно устремилось к своим машинам и мотоциклам, дабы начать погоню за тем, что должно было быть знаменитой джумистанской бомбой.

Во дворе тюрьмы осталось лишь десять-двенадцать репортеров, которые, похоже, уже не интересовали ни охрану, ни вообще кого бы то ни было. Одна из них, Жасинта Гувейя, корреспондентка бразильского телевидения, начала осматривать грузовик, на котором привезли половину пленных "стражей ислама". Репортерша заглянула внутрь кузова. Ничего интересного - ни клочка бумаги, ни окурка, ни плевка. Она отошла от грузовика на метр, взглянула на него еще раз и хотела уже было переключиться на другую машину, в которой везли самый главный и самый опасный груз, как ее взгляд остановился на странном пятне на борту грузовика. Гувейя подошла поближе.

Да, вспомнила она, здесь же упал этот несчастный фанатик. Здорово ударился - вон сколько крови. Крови и... Журналистка замерла в недоумении. Вместе с кровью на борту виднелись следы от пудры и косметической краски, а также искусственные волосы, которые с недавнего времени широко применялись вместо париков. Исламист-трансвестит, который пудрится перед верной смертью? Бред. Обкурился, что ли? Быть не может. Или... Или все это грандиозный спектакль, а парень приехал не из Мохаммадабада, а с какой-нибудь явочной квартиры МИ-5!

Гувейя быстро достала миниатюрную телекамеру, засняла пятно, затем дважды незаметно потерла его бумажными салфетками, которые спрятала в сумочку, все это время делая вид, что снимает тюремное окно из-за борта грузовика. Закончив свое "черное дело", корреспондентка еще полминуты походила между машинами, изображая интерес к их содержимому и, стараясь не привлекать внимания, потихоньку покинула тюремный двор.

В это же самое время в Белом доме возобновилось совещание, к которому присоединились несколько высокопоставленных военных. Бьюкенен рассказал о своей уже четвертой беседе с британским премьером, состоявшейся несколько минут назад, и о том, что бомба обезврежена. Президент попросил собравшихся высказаться. Первой отреагировала госсекретарь:

- Господин президент, я не верю англичанам. Наши агенты в Лондоне, с которыми удалось связаться, сообщают о беспрецедентных мерах секретности, окружавших операцию. Что, впрочем, не помешало англичанам разрешить журналистам снять арестованных "стражей ислама" и даже сам ящик, который якобы содержит бомбу.

- А в Джумистане все кипит, несмотря на раннее утро, - добавил Голдстайн. - Исламисты перевозят что-то вертолетами и машинами из городов в отдаленные районы, персонал базы в Фахразе перебирается в одну из крепостей Абдула Керимова, а Шоаи со своей кликой наверняка уже попрятались по бункерам. В общем, все говорит о том, что англичане слили им информацию.

- Если они штурмовали самолет, зачем им информировать Мохаммадабад? - спросил Бьюкенен.

- В этом-то весь и вопрос, господин президент, - опять взяла слово Ричардсон. Если считать, что Билл Степлтон говорит нам правду, то в некоторых его действиях нет никакой логики.

- Господин президент, - снова включился в беседу Голдстайн, - получается, что мы не знаем, обезврежена бомба или нет. Не знаем, взорвут ее или нет, если она-таки не обезврежена. Не знаем, о чем Степлтон переговаривается с Мохаммадабадом или с бункерами, если хотите. Единственное, что мы знаем наверняка, - это то, что джумистанцы эвакуируют ядерное оборудование и персонал. Какой смысл сейчас в нашей атаке? Не будет ли проще подождать до истечения срока ультиматума Шоаи?

- Не знаю, Джош, может быть, на этот раз вы и правы. Я учту вашу точку зрения при принятии окончательного решения. Но пока что давайте обсудим план военной акции, исходя из ранее намеченного срока - час ночи по нашему времени, или шесть утра по Лондону. Каковы будут конкретные цели, гарантировано ли уничтожение джумистанского ядерного потенциала, сколько может погибнуть мирного населения - все это вопросы к министерству обороны и к вооруженным силам.

Министр обороны Льюис и военные начали в подробностях излагать свой план и описывать ход приготовлений. В самый разгар этого длинного повествования, насыщенного специальной терминологией, в комнату зашел сотрудник Белого Дома и начал шептать что-то на ухо Голдстайну. Тот вопросительно посмотрел на президента, который одобрительно кивнул, и советник по национальной безопасности тихо удалился.

Через пять минут Голдстайн буквально влетел в Овальный кабинет и всем своим видом начал давать понять, что имеет сказать нечто более важное, чем военные.

- Что случилось, Джош? - спросил Бьюкенен.

- Господин президент, срочная информация из Лэнгли. Полагаю, что ее нужно доложить немедленно.

- Давайте. Извините, генерал.

- Бразильское телевидение, а затем все другие телекомпании сообщили, что бразильская тележурналистка обследовала место, где один из плененных англичанами "стражей ислама" упал и ударился лицом. Там остались искусственные волосы, следы от пудры и прочего грима. "Стражи" были ненастоящие.

- Все ясно, - моментально отреагировала Ричардсон.

- Подождите, Конни. Это еще не все, и есть информация по вашей части. Шоаи только что сделал заявление, суть которого сводится к следующему. Трусливые британцы пытались запугать Джумистан американской ядерной атакой и заставить сыграть в фальшивый штурм в обмен на английские усилия с целью недопущения атаки с нашей стороны. Народ Джумистана с негодованием отверг это постыдное предложение, ибо готов стать народом мучеников за дело ислама. Ультиматум остается в силе. Натовская атака немедленно повлечет за собой взрыв в Лондоне. Даже если весь Джумистан будет уничтожен, он будет продолжать воевать с неверными, которые еще не знают всех сюрпризов, приготовленных воинами ислама. Вот вкратце основные идеи. Остальное - обычная мусульманская риторика.

- Какие сволочи, - проронил Бьюкенен после долгой паузы, повисшей в воздухе, когда Голдстайн закончил.

- Англичане не меньшие, - добавил генерал Смит.

- Чем еще он может нам угрожать? - спросила Ричардсон, повернувшись к Голдстайну. - Это ведь уже информация по вашей части, Джош?

- Конни, простите, я не хотел вас обидеть. Сведения о возможных дополнительных сюрпризах со стороны Шоаи уже обобщаются и вскоре будут представлены президенту и вам, если вас это интересует.

- Коллеги, не надо устраивать перебранку, - вмешался президент. - Итак, нам теперь действительно все ясно. И я готов взять на себя ответственность за следующее решение. Мы действуем по ранее принятому плану - атакуем в час ночи, и я хотел бы быть уверенным, что наш удар уничтожит всю - я подчеркиваю - всю джумистанскую военную машину и все - я подчеркиваю - все сюрпризы, которые эти фанатики для нас приготовили. Я прошу Джоша немедленно подготовить мои переговоры с конгрессом: хоть я и ограничил его власть, от него важно получить принципиальное одобрение. Чем скорее я свяжусь со спикерами обеих палат, тем лучше. А у нас есть минут пятнадцать для того, чтобы закончить обсуждение военной акции.

Воодушевленные словами президента, генералы продолжили излагать план операции под кодовым названием "Факел свободы".