Александр Ткачман.

Home
Up
Соло для монотонного голоса
Несортированный архив разных лет
1999 год
Уроки литературы

Не имея никакого желания писать об этом в личном письме, предлагаю удовлетвориться рассказом. Произведение сугубо литературное допускает в этих материях относительно уместное соотношение слез и вымысла. За топографическими подробностями обращайся к обоим Андреевым, Данте, Немцовой, Рушди и п.р.

 Итак,

 Аукцион.

"Не ищи меня". Вырванная из паспорта страничка напугала Ее больше, чем собственно текст. Солнце в кухонном окне не успокаивало, а только слепило глаза. Она задернула жалюзи и опустилась на стул. Героиню принято снабжать именем, но мы планируем встретиться с ней не раньше последнего абзаца. Героя же звали сокращенно - Вито. Она медленно закурила. Хотелось рыдать, но слезы никак не шли. Хмурый ньюф, еще одно безымянное существо, уткнулся в голые коленки. Обоих трясло.

Он стоял на потрескавшейся равнине и думал, что именно таковыми этим пространствам и следует быть. Клубящийся сивым, как шкура волка, горизонт, отсутствие видимого освещения, холодный ветер ниоткуда, выстилающий редкую сухую траву, неуместное отсутствие верблюдов. Вито подумал, что ему должно бы быть страшно. Ему же было пусто. "Чтоб тебе пусто было". Фраза каталась на языке вяло и  неохотно. Пора было идти.

Дорогу сюда Вито помнил, но неотчетливо. Разорванный рукав и зудящая рука отсутствовали в памяти особенно откровенно. С утра он проснулся с четким планом. Если абсолютное понимание и посещало его когда-нибудь, то сегодня был такой день. Он вдруг подумал, что "сегодня" может оказаться неподходящим словом. Вито дорожил словами. В них он черпал силу. В тот день он проснулся с четким планом. Несколько мелких дел были улажены быстро. Оставалось главное.

Когда над старинным кубком он произнес подобающие слова и отворил вены, его, помниться, удивило, что струи бьющей оттуда темной субстанции выпускают неяркий голубоватый свет. Кровь, если это была она, вырывалась рывками, словно из задыхающегося водопровода. Но на пол не попало ни капли. Вито помнил, что самое опасное сейчас - это пролить ее. Голова кружилась и заполнялась неотчетливыми ритмичными словами, словно кто-то монотонно читал бессвязное стихотворение. Слова не откладывались, но заполняли собой все его мысли. Видимые предметы размывались, теряли очертания. Перед глазами стояла только бесконечная черная труба, на пороге которой он видел свою корявую фигурку. Чуть согнутая вперед, с вздрагивающая в такт последним ударам сердца, она показалась ему какой-то особенно беззащитной. Времени уж не было совсем. Вито поднял руку и стал пить. Горько-соленый вкус. Дальнейшего он не помнил.

Тот, кто смотрит со стороны, заметил бы в этот момент, как его фигура окуталась темнобагровам облаком, потом стала истончаться, делаться прозрачной и исчезать. Через мгновенье Вито перестал быть. Лишь испуганная собака пыталась дотронуться лапой до того места, где только что стоял ее хозяин.  Лапа не слушалась. Не осталось также запаха. Ньюф, пытался припомнить этот родной вкус. Бензин, хозяйственное мыло, чернила, его ньюфа собственная шерсть, мокрые пеленки... Слова всплывали легко, это был умный пес, но запаха не было. Не было ничего, только зудящий звук внутри огромной мохнатой головы.

Вито шел по равнине и думал о дожде. Последние мгновенья перед здесь, несясь по вращающемуся коридору, он отчаянно захотел пить. Ему представлялось, что стены устроены из струящейся воды. Только протяни руку. Но тело, если оно еще было, не шевелились. Голова кружилась и проступающие сквозь стены лица не останавливали на себе взгляда. Он пытался считать их, различать черты, расу, пол, но все сливалось во что-то одно бесформенно и не запоминающееся. Отчетливое отсутствие звуков. Редкие мысли, многократно отражались от стен и преследовали его. Особенно докучала одна, последняя. Утром он забыл поцеловать дочь. Он старался не думать. Наконец, все исчезло. Даже вода.

Неинтересно рассказывать, как молодой некогда человек пересекает пустое пространство. У него не болели ноги и не пухли от жажды губы. Он не ложился спать, ибо не чувствовал такой потребности, и не молился, так как не знал кому точно следует здесь молится. Пустой вопрос, зачем он отправился сюда занимал его недолго. Он пытался вспомнить, но в голове всплывала только назойливая строка "Когда ты перестанешь быть, я отпущу тебя, мой милый..." А он все шел и шел. Даже глядящий со стороны устал следить за ним.

"Я хотел бы быть там, где мне не следует быть." Так сказал Вито, и голос его тяжелыми волнами покатился вокруг, и там куда доходили эти потоки все становилось другим.

Не менее унылый пейзаж. В чугунных доспехах при копье Вито стоял перед хмурым драконом. Неизбежность поединка представлялась обоим, как несвоевременный телефонный звонок. Вито знал, что сейчас победит, а дракон хотел домой. Его ждала дочь. Бессмысленность   драки. Молнии и заклинания. Обоим было смертельно скучно. И так целую вечность. Вито старался сосредоточиться, напрячься и последним удачным нокаутом отделаться от надоедливой твари. То же и дракон. Тысячи рисунков, сделанных за это время тем, кто смотрит со стороны, могли бы обогатить его. Если бы только его интересовали красивые монетки. Его же интересовал Вито.

"Я хотел бы стать тем, кем мне не следует быть." Так, наконец, решил Вито. И все стало так, как он решил. Он стал драконом. Хмурый мужик в чугунных доспехах и при копье силился ткнуть в него и орал грозные речитативы. "Скверная шутка." Подумал Вито. И покатилось повсюду "Скверная шутка. Скверная шутка."  И только наш художник все набрасывал свои рисунки. И так продолжалось еще одну вечность.

А потом он захотел быть там, где ему следует быть.

Звонок сорвал с места обоих, и ее, и собаку. Он стоял усталый, с разорванным рукавом и смотрел холодными глазами нелюбимого мужа. "Проходи." Потом он ел соленый сыр и заедал его хлебом. Потом вывел гулять собаку. Вечером они с малышкой учили букву "З" и зеленый цвет. Ночью молчали с женой и занимались любовью. Тот, кто смотрел, сказал бы, что впереди еще одна вечность. Потом Вито, или носящему его тело, приснилась стылая равнина и отсутствие звуков. Ему отчаянно хотелось бежать, но сил уже не было. Сердце, почему-то оно оказалось справа, сдавила невыносимая боль. Он успел подумать, что так и не удосужился попить. Скорая, как водится, не успела.

Картина, которую вы видите перед собой, сделана неизвестным художником последнего года XX века на популярный в те годы сюжет. Стартовая цена - одна душа молодого человека.

Мне можно написать по адресу ait@transas.com. В частности можно подписаться на получение свежих текстов.