And the music was singing...

А музыка играла...
(And the Music was Singing...)

Он стоял на сцене. Оркестр смолк, предоставляя ему возможность исполнить соло. Перед ним на сколько хватало глаз тянулись ряды, заполненные мужчинами и женщинами, молодыми парами и стариками, все искрилось от роскоши. Он заиграл. Скрипка послушно выполняла его приказы. Зал наполнился музыкой, прекрасной музыкой Вивальди... Август... Он отстранился от всего окружающего, полностью погружаясь в мелодию... Исчез зал, исчезли люди, все исчезло. Остались только он и его скрипка... Все быстрее и быстрее, громче, сильнее... Ему не хватало дыхания, в голове была лишь музыка... Сам того не замечая, он перешел от Вивальди к какой-то неизвестной композиции. Сначала он заменил несколько нот, а затем и полностью перешел на что-то необычное. Из его головы вылетело все... Хотелось играть и играть... Музыка... Кто-то говорил ему что играть... Неожиданно скрипка начала исчезать из его рук, все куда-то исчезало, он все пытался схватиться за какие-то фрагменты, но все рассыпалось. Ноты исчезли. Он сам исчезал... Смычок скользнул по воздуху и исчез. Мелодия оборвалась...
Он упал, а все остальные все еще продолжали смотреть на сцену... Никто не шелохнулся, все замерли... В глазах их было такое выражение, словно перед ними открылась истина, а скрипач лежал перед их взорами. Скрипка так и осталась в его руке... На молодом красивом, без единой морщинки, лице было написано удовлетворение. Казалось, что он лег отдохнуть. Но кровь, сочащаяся из носа и рта, не оставляли сомнений: он был мертв. Глаза застыли... А в них...

"Заключительный отчет: Гордон Кингтон больше не проявлял своих паранормальных способностей. Со смертью его жены они исчезли. Дело закрыто. Следствие вел Коннор Дойл", - он отложил диктофон в сторону и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. В наступившей тишине он искал успокоения. Мысли было трудно собрать воедино, все смешалось. Усталость давала о себе знать.
"Так что, будет у нас свободный уик-энд или нет?" - Линдсей ворвалась в его голову вместе с хлопнувшей дверью, звуком шагов... Его мысли еще сильнее разлетелись по закоулкам подсознания. Он открыл глаза: она села напротив него, улыбаясь и лучась чем-то вроде жизненной силы. Так бы он охарактеризовал ее состояние.
"Надеюсь", - выдавил он.
"Ты плохо выглядишь", - сделала она вывод, подпирая рукой подбородок.
"Не сомневаюсь".
"Может, тебе взять недельку и куда-нибудь уехать, подальше от работы?" - предложила она.
"Не получится", - он вздохнул.
"Почему?" - с недоумением поинтересовалась она.
"У нас четверть состава угодила в карантин. Чего еще ждать? Френк перешел в стабильную фазу, которую можно описать как "вне себя, не подходи - убьет". Это надпись просто высечена на его лице".
"Ты не так плох, как я думала", - она улыбнулась. - "Значит, старайся максимально использовать выходные!".
Их разговор был прерван телефонным звонком. Коннор вздохнул и полез за мобильником: "Все идет к худшему!"
"Давай поспорим: если это хорошее известие, ты ответишь мне на один вопрос, если нет, то - я", - быстро предложила она.
"Ты проиграешь", - он задержал ответ абоненту.
"Ты не можешь быть уверен", - протянула она.
"Ладно, я отвечаю. Точно?" - он нажал на кнопку.
Она покивала головой.
"Коннор Дойл. Добрый день, сэр", - он снисходительно посмотрел на Доннер, - "Понял. Хорошо, мы займемся этим", - Коннор отключил телефон.
Линдсей склонила голову и положила ее на скрещенные на столе руки: "Так что ты хочешь узнать?"
"Я подумаю. Мы ведь не устанавливали временных рамок?" - он улыбнулся.
"Это похоже на шантаж!"
"Это была твоя идея", - с ледяным спокойствием ответил он.
"Ты бы мог меня остановить!"
"Я не хотел".
"Ты всегда делаешь то, что хочешь?" - она мгновенно выпрямилась.
"Почти".
"Ладно, ладно!"
"Мы свободны?" - в конференц-зал вошли Питер и Антон.
"Не-а", - весело заверила Линдсей.
"Нет? Чему ты радуешься?"
"Она не радуется. Она недовольна", - ответил вместо нее Коннор.
"Неправда!" - запротестовала она.
"И так странно себя ведет?" - не обратив внимания на ее возглас, спросил Питер у Дойла.
"Она только что проиграла пари".
"Линдсей, ты спорила с Коннором?" - удивился Антон.
"Да".
"Открою тебе маленький секрет", - начал Антон, садясь рядом, - "люди такого склада, как Коннор, спорят лишь в том случае, если уверены в своей правоте на 101%".
"Он не мог знать..." - парировала она.
"Хватит, а то это словесная баталия перейдет в рукопашную... У нас новое задание", - прервал Коннор.
"Слушай, мы без перерыва работаем месяц. Что..." - сказал Питер.
"Подожди, Питер. Я тебя понимаю, но от меня сейчас ничего не зависит. Звонил Френк, он сказал, что расследование будет проходить в близлежащем городе. Это недалеко отсюда. Поэтому немедленно выезжаем. У меня пока нет деталей. Если в общих чертах, то известно следующее: во время выступления в консерватории скончался Эдвард Норберг, известный скрипач и композитор. Причиной смерти послужили обширное кровоизлияние в мозг и разрыв сердца..." - Коннор замолк, вспоминая слова Элсингера.
"Мы этим будем заниматься?" - Питер поднял брови.
"Это необычная смерть, но вполне реальная", - ответил Антон.
"Ммм... Френк сказал, что никто в зале не сдвинулся с места, чтобы помочь, вызвать скорую..."
"Он так плохо играл?" - сострил Эксон.
"Они не помнят, как это произошло".
"В смысле?" - переспросил Антон.
"Все потом. На месте разберемся. Приказ есть приказ", - он поднялся и направился к выходу. Затем на секунду обернулся и сказал: "Линдсей, не расслабляйся!", - и быстро ретировался.
"Так о чем был спор и на что?" - постарался выяснить Эксон.
"Так..."

Питер медленно шел от дверей к сцене, изучая показания приборов. Вокруг было тихо и пусто. Громадный зал не подходил под такое настроение. Здесь всегда должны быть люди, всегда должна звучать музыка. Поэтому сейчас было как-то не по себе. Счетчик мерно потрескивал, но не хотел выявить что-нибудь из ряда вон выходящее. Со стороны сцены показался Коннор. Он остановился, поджидая Питера.
"Ну?" - спросил он.
"Кратко или в деталях?" - уточнил Эксон, садясь на одно из кресел в первом ряду.
"Кратко".
"Ничего. У тебя есть что?"
"Я поговорил с несколькими служащими, но их показания с момента допроса полицией не изменились".
"Ничего", - эхом отозвался Эксон. - "Я, конечно, поставлю здесь пару "жучков", может, мы просто не заметили очевидного".
"Может быть. Возвращаемся".

Антон вошел в конференц-зал с папкой в руках. Его уже ждали.
"Есть что-нибудь интересное?" - первым спросил Питер.
"Пока не могу сказать, чем вызваны такие повреждения. Наша лаборатория не нашла в тканях и в крови следов посторонних веществ. Я отправил пробы в центральную лабораторию. Результаты будут через два дня".
"При нормальных условиях, он не мог получить одновременно и то, и другое?" - спросил Коннор.
"Исключено. Нужен катализатор. Мы его пока не нашли", - ответил Антон.
"Линдсей, ты поговорила со свидетелями?"
"Да. Их показания удивительно совпадают: никто не помнит что случилось", - она передала Дойлу папку.
"Антон, есть комментарии?" - спросил он, перелистывая файлы.
"Я не знаю, как это объяснить", - он покачал головой. - "Похоже, здесь я ничего не могу понять. Думаю, был бы очень полезен сеанс гипноза с кем-то из свидетелей. Возможно, это прояснило бы картину случившегося..."
"Займешься этим".
В комнату вошел Рэй с небольшим чемоданчиком.
"Что это?" - спросил Питер.
"Скрипка. Полиция передала ее нам. Пока".
"Питер, проведешь экспертизу", - сказал Дойл.
"В полиции уже проводили. Все в порядке".
Эксон взял у Рэя футляр и открыл его: "Одно другому не мешает. Почему "пока"?"
"Вдове Норберга очень дорога эта вещица. Она говорит, что он не расставался с ней последнее время. Просто глаз не сводил", - ответил Донахью.
"Страсть!" - глубокомысленно сказал Питер.
"Кто бы говорил", - улыбнулась Линдсей. - "А до этого времени он не обращал внимание на инструмент?"
"Это был подарок его друга. Как только Норберг ее получил, "его словно подменили". Так сказала миссис Норберг. Она не помнит, кто был этим другом. То есть никто не знает, кем он был, как выглядел. Просто фантом какой-то!"
"Значит, отгадка в этой скрипке?" - сделал вывод Эксон.
"Пока рано говорить об этом. Рэй, постарайся найти этого таинственного "друга"", - прервал Дойл.
"Ясно. Плохое у меня предчувствие..."
Коннор посмотрел на него.
"Все, ухожу", - Донахью поторопился выйти.
"У нас есть эксперт по скрипкам?" - спросил Эксон.
"Коннор, ты ведь играешь?" - сказал Антон.
"Это было очень давно. Очень".
"Не важно. Ты можешь сказать, есть в ней что-то или нет", - Питер подвинул футляр к Коннору. Скрипка лежала на черном бархате и выглядела удивительной трехмерной проекцией. Ее поверхность была немного темнее обычного, лак создавал впечатление многочисленных отражений.
"Ты можешь исполнить того же Вивальди?" - поинтересовалась Линдсей.
"Я больше десяти лет не играл..."
"Да ладно. Как езда на велосипеде!" - привел аналогию Питер.
Линдсей рассмеялась.
Коннор взял скрипку. От нее словно исходил холод. Это было сложно описать. Может это лишь игра его воображения? Его подбородок коснулся скрипки, пальцы легли на струны. Он провел смычком на одной ноте. Скрипка послушно выполнила его желание и издала подобающий звук. Все как и должно быть. Он поудобнее взял ее и положил смычок на струны, чтобы заиграть. Перед глазами предстали ноты. Это всегда было просто. Как фотография. Смычок пошел вверх, затем вниз, изменяя угол наклона, пальцы побежали по струнам. Музыка зазвучала сначала тихо, затем все сильней, ритм увеличился. Тот холод, которым лучился инструмент, уступал место огню. Струны словно жгли пальцы... Игра воображения? Но он не мог сейчас остановиться. Он закрыл глаза, хотя этого уже не требовалось. Комната, Линдсей, Питер, Антон отошли на задний план. Вокруг возникали необычные образы. Музыка все изливалась из-под его рук. Ноты на воображаемом листке медленно перемещались, меняя свои позиции. Из них складывалась новая мелодия. Кто управлял музыкой? Он или кто-то другой? Ему показалось, что он теряет контроль над собой. Нужно остановиться. Иначе будет поздно. Он собрал детали своего разрозненного сознания и резко оборвал игру. Рука со смычком дернулась вниз. Он замер, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.
"Почему ты остановился? Ты прекрасно играешь!" - с недоумением спросил Питер.
"Коннор, с тобой все в порядке?" - забеспокоилась Линдсей. - "Коннор?"
"Да... Да, все в порядке", - он открыл глаза и посмотрел на нее. Комната замедлила вращение. Он сфокусировался на Линдсей, чтобы не потерять точку опоры, осторожно отвел скрипку и опустил руку. - "Возьми", - он протянул ее Питеру.
"Почему ты остановился?" - снова спросил он.
"Не знаю".
"Что-то было не так?" - уточнила Линдсей, подходя к нему.
"Не знаю. Просто я почувствовал, что мне нужно отдохнуть... Это было необычно..."
"Как все здесь..." - подтвердил Антон.

Коннор вошел в свой номер. Закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он до сих пор слышал музыку, перед глазами лежали новые ноты, та новая мелодия, сочиненная кем-то или чем-то. Он никак не мог в себя прийти. Там, в лаборатории, он побоялся поделиться своими подозрениями, ощущениями с остальными. Почему он это сделал, он не знал. Его левая рука словно не слушалась его. Он медленно поднял ее и посмотрел. На безымянном пальце был заметен рубец, похожий на ожог. Господи, неужели это не игра воображения. Струны действительны были обжигающими. Ему захотелось зажать уши, чтобы не слышать больше ничего, но это не помогло бы. Он прошел взад и вперед по комнате. Сердце билось неестественно быстро, кровь стучала в ушах. Было еще одно, что пугало его: он должен сыграть ту незаконченную композицию. Это было решено. Не им. Его тянуло назад. Он лег на постель не раздеваясь и уставился в потолок. Он то приближался, то удалялся, покачиваясь, крутясь. Чертова музыка не оставляла! Он закрыл глаза, появились ноты, открыл - живой потолок. Он перевернулся и уткнулся лицом в подушку. И там все то же. Но встать не было сил, как и разлепить глаза. Эти образы во время его игры... Что это такое? Казалось, что он был одновременно в двух местах, но что это за второе место? Он стоял на вершине горы, такой острой, что с трудом мог на ней поместиться. Вниз уходил камень почти под прямым углом. Сюда нельзя забраться. Над ним темное с синим отливом небо. Оно усыпано звездами. Они пульсируют, появляются на доли секунд и исчезают. Внизу ничего не видно, даже начало этого пика. Там один мрак. Между небом и землей. Пустота кругом. И ничего не слышно, кроме ударов сердца. Безмолвие. Ни одной живой души вокруг. Он один на вершине. Он толкнул вниз маленький камешек, тот ударился о вертикальную поверхность горы, второй раз... Но он не смог услышать, долетел ли этот камешек до земли или нет. Он прислушивался, но было тихо. Он снова посмотрел на небо. Часть звезд исчезла в одночасье, вырисовывая в пустоте мрачный силуэт. Кому он принадлежал? Музыка ворвалась в тишину мрака. Она заглушала стук его сердца, прорываясь в самые глубины его сознания, черпая из них свою энергию, опустошая его. Она стала оглушительной. Он вздрогнул и проснулся. Он лег на спину. В туманной дымке покачивался потолок. Повернув голову, Коннор посмотрел в окно. Клочок такого же неба был виден вдали. Он прикрыл глаза рукой. На щеку упала капля. Он привстал на локтях и посмотрел на кисть. Рубец на пальце открылся. С каждым ударом сердца, кровь приливала и набухала на кончике. Он встал и, пошатываясь, добрел до раковины. Холодная вода смешалась с кровью, приобретая красноватый оттенок. Рана продолжала кровоточить. Он рванул полотенце и, намочив его, обернул вокруг руки. Он не мог стоять. С большим трудом он вернулся назад и повалился на кровать. На мгновение ему показалось, что вокруг все смолкло, он облегченно вздохнул, но тут снова нахлынуло. Он ринулся в бездны непознанного, а оказался на каком-то поле. Густая трава накрывала его зеленым покрывалом. На севере виднелась полоса деревьев. Но опять было странно тихо. Все замерло и не двигалось. Он сделал шаг, и все начало рушиться. Со всех сторон побежала волна. Земля оседала вниз, падая в никуда. Он был центром, к которому стремилась круговая волна. Бежать было некуда. Радиус круга сужался, очень быстро. Небо, земля, деревья, трава, все распадалось на кирпичики, на молекулы. Там, где волна уже слизнула пейзаж, зияло пугающая своей реальностью пустота. В какой-то миг краски исчезли, появился черно-белый негатив. Он сам стал черно-белым негативом. Волна остановилась в паре дюймов от его ног. Он стоял на маленьком островке жизни в громадном ничто. Двигался ли он, жив ли он, было неизвестно. Он крикнул, но не услышал голоса. Прислушался, но и сердцебиения не было. Ничего не было. Как гром, грянула мелодия, эта нечеловеческая музыка. Она заполнила пустоту вокруг. Все пришло в какое-то хаотичное движение. Черно-белый спектр, основные цвета заиграли, полный спектр... Краски поменялись местами. Негатив сменился фотографией. Вокруг начала формироваться картинка. Он поменял положение, оказавшись в горизонтальном. Под спиной чувствовалась что-то мягкое, сверху все ясней проступали очертания потолка, необычно яркие. Он осторожно повернул голову. В глаза ударил ослепительный и нежный солнечный свет. Музыка немного затихла, но настойчиво продолжала играть. Он оторвал голову от постели и сел. Его слегка качнуло, но сознание вернулось. Очень медленно он обретал реальность. Он хотел облокотить, но резкая боль пронзила его тело. Он одернул руку. Все полотенце было в крови. Коннор поднялся и, придерживаясь за стены, дошел до ванной комнаты. Он размотал полотенце и подставил руку под струю. Через минут пять все следы крови были смыты. На пальце остался едва заметный рубец. Ничего похожего на открытую рану. Откуда же столько крови? Он посмотрел на себя в зеркало. Сегодня, я выгляжу, куда хуже обычного, подумал он. Он провел рукой по щеке и подбородку. Интересно, куда я дел бритву? С почти ставшим для него привычным ритмом мелодии слился стук в дверь. Он последний раз взглянул на себя и направился к двери.

"Я пытался до тебя дозвониться, но ты не ответил. Коннор?" - Питер обеспокоенно посмотрел на него.
"Я в порядке".
"Да?! С трудом верится!"
"Плохо спал".
"Прямо так?"
Коннор посмотрел на себя. На нем был тот же костюм, только несколько помятый: "Очевидно".
"Может, тебе с Антоном поговорить?"
"Да нет. Просто мне нужно отдохнуть. Я в порядке".
"Ладно. Раз тебя не переубедить. У меня есть интересные соображения. И не только!"
"Хорошо, я буду через пятнадцать минут".
"Ждем! Ты уверен..."
"Да! Иди!" - Коннор закрыл дверь. Нужно постараться собраться с мыслями, ну, давай же, он подумал. А музыка все играла...

Дойл вошел в зал. Все взоры обратились на него. Ему стало неуютно. Это чувство все усиливалось по мере приближения к скрипке. Она как раз лежала поблизости от экрана. Коннор сел у двери. Вместе с тем он хотел приблизиться и взять ее в руки, заиграть. Черт!
"Во время экспертизы, у нас появились новые факты. Я кое-что интересное выяснил", - начал Питер, прерывая молчание. На экранне появилась фотография скрипки, какие-то кривые заняли ее место, затем замерла еще одна фотография, не очень хорошего качества. Было не совсем понятно, что там изображено.
"Посмотрите сюда", - Питер как раз указал на это фото, - "внутри мы обнаружили эту надпись. Пока мы не смогли ее расшифровать, но работаем над этим".
"Питер, мастера подписывают свои работы. Что тут странного?" - спросила Линдсей.
"Да, это так. Но это надпись, во-первых, сделана кровью... Кровью человека..."
"Все "страньше и страньше"", - сказал Антон с улыбкой.
"... а во-вторых, этой надписи больше полторы тысячи лет", - Питер сделал паузу.
"Этого не может быть!" - уверенно произнесла Линдсей. - "Тогда просто не существовало таких инструментов!"
"Мы перепроверили несколько раз. Всегда результат один и тот же..."
"Эй, там пришел какой-то человек. Говорит, что он хочет со всеми вами поговорить. У него есть какая-то информация!" - влетел Рэй. - "Но он не хочет заходить".
"Пойдем поговорим. Может, хоть он сможет объяснить происходящее", - Антон направился за Рэем, за ним последовала Линдсей и Питер.
"Коннор, ты идешь?" - спросил Эксон.
"Да, сейчас". Эксон исчез в коридоре. Коннор не мог отвести глаз от черной поверхности скрипки. Музыка сводила его с ума. Она было такой громкой, что причиняла физическую боль. Он встал и направился к скрипке. Она была ледяной на ощупь, мороз пробирал до костей. Он взял ее, пальцы вновь коснулись холодных струн. Смычок заскользил по натянутым "нитям". Как только он начал играть, боль стала спадать, утихая. И он играл, играл так, как никогда в жизни. Музыка в его голове растворялась. На ее место пришла мелодия его рук. Она была прекрасной. Звучала не так, как он ее слышал. Струны обжигали кожу, но боль не чувствовалась. Все начало таять, исчезать. Где-то еще пульсировала мысль: "Это опасно. Остановись. Если ты продолжишь, то уже не вернешься назад. Остановись!" Но нельзя было ослушаться, нельзя сбиться...

Линдсей, Питер и Антон поднимались назад. Никого не оказалось на улице. Рэй пошел осмотреться вокруг. Коннор так и не пришел. Еще издали они услышали скрипку. Мелодия была незнакомой, но притягательной. Питер хотел побежать и вырвать скрипку из рук Коннора (Больше никто не смог бы играть.) Но не мог. Он лишь последовал с остальными к залу. Коннор стоял у экрана. И играл. Они завороженно смотрели на него и слушали, не в силах пошевельнуться. Эти звуки были прекрасны. Неожиданно вынырнул сзади Рэй. Он с кем-то говорил по телефону. Он с удивлением посмотрел на троицу, а затем на Коннора. Прежде чем музыка одержала бы над ним верх, он кинулся к Дойлу и выбил из его рук скрипку. Мелодия захлебнулась и затихла. Коннор первую секунду с отрешением смотрел на Донахью, а затем упал. Из носа потекла кровь.
"Антон, быстрее, помоги! Питер, вызови скорую!", - заорал Рэй.
Их словно холодной водой облили. Питер никак не мог понять, что происходит. Перед ним на коленях стоял Рэй и кричал на него. На руках у него лежал Коннор... Скрипка отлетела на пару метров и замерла в углу. Его как током ударило. Он бросился к телефону и набрал номер службы спасения. Антон подбежал к Рэю и занялся Дойлом.
"Линдсей, принеси мне аптечку!" - он прокричал. Она уже хотела подойти к нему, все еще в каком-то шоковом состоянии, но тут развернулась и побежала выполнять просьбу Антона.

Пока он играл на скрипке, было даже приятно, боли не было, он руководил музыкой. Потом кто-то с силой ударил ему по рукам. Тогда его мозг воспротивился, постарался выкинуть музыку, но не тут-то было. От руки молнией прошел удар. В глазах потемнело. Последнее, что он увидел, - это Рэй, со страхом глядящий на него. Через какое-то время (он не мог бы точно сказать когда, все смешалось) он оказался на том самом поле, что видел накануне. Все происходило, как тогда... Только на этот раз волна не остановилась, а дошла до него. Он разделился на миллиарды атомов. Они все держались рядом в поглотившей мир пустоте, но не могли соединиться. Потом из пустоты в хаосе родился свет. Ему удалось соединиться в одно целое. Он парил в невесомости... Затем грянула музыка, и он вновь разлетелся на атомы и молекулы, и опять, и опять, и опять...

В это время он находился в больнице. Его реанимировали после двухминутной остановки сердца. Никого к нему не пускали и не давали никаких прогнозов. Рэй и Питер должны были вернуться назад, в лабораторию, чтобы попытаться найти этого человека. Куда-нибудь запрятать эту дьявольскую скрипку. Линдсей и Антон остались в больнице.

В машину лаборатории спокойно вошел какой-то мужчина. Казалось, на вид ему лет 25 - 30. Пепельный блондин. Но потом казалось, что волосы у него седые, в серебряный отлив. С темными прядями. На нем был несколько старомодный костюм и трость в руке. Он прошел в конференц-зал. Его никто не пытался остановить. Наклонившись над скрипкой, он с нежностью погладил ее. Затем взял в руки и зашагал назад. Когда он проходил мимо лаборатории, несколько пробирок лопнуло. Женщина, находившая там, вскрикнула. Потом еще несколько контейнеров взорвались. Заплясали огоньки пламени. А человек со скрипкой в руках спокойно шагал к выходу. В его зрачках отражались языки пламени, хотя и обращен он был спиной к огню. На губах играла легкая улыбка. Он начал спускаться по ступеням.

К лаборатории подъехал джип. Из него выскочил Рэй и побежал к незнакомцу. Тот же словно растворился в воздухе. Сначала его изображение поблекло, а затем как дымка развеялось, как только Донахью подбежал к нему. Он заметил вырывающиеся из машины языки пламени и рванул назад, по дороге загребая и Питера, который попытался было сопротивляться. Прогремел заключительный взрыв, и лаборатория скрылась в клубах дыма и огня.
"Это был он,.. тот, который хотел... поговорить, только выглядел... иначе!" - не отдышавшись, прохрипел Рэй. Питер ничего не ответил.

В очередной раз совершая эти болезненные метаморфозы, Коннор вдруг понял, что они больше не повторятся. Цвета появились рядом с ним, вокруг него, музыки больше не было. НЕ было. Он открыл глаза и осмотрелся.
"Привет!" - послышалось справа.
Он посмотрел в этом направлении и увидел Линдсей. Она взяла его за руку и улыбнулась: "С возвращением!"
"Спасибо!" - только и сказал он. Она осторожно убрала прядь волос с его лба: "Как ты себя чувствуешь?"
"Бывало лучше", - он улыбнулся. - "Кстати, я придумал вопрос..."
"И..."
"И решил, что не пока я не буду его задавать".
"Не понимаю..." - Линдсей с интересом посмотрела на него.
"Потом поймешь", - он улыбнулся.
"Но право спросить ты оставляешь за собой?"
"Совершенно верно!"
"Ты симулянт!" - она слабо сжала его руку.
Он улыбнулся.

"Заключительный отчет. Причины смерти Эдварда Норберга остаются неизвестными. Человек, подаривший скрипку ему, не найден. В частности, это осложнено противоречивыми показаниями свидетелей. Ни одно из описаний, предоставленных нам, не совпало. Также, как и с другим человеком, который предположительно украл скрипку из мобильной лаборатории, устроив поджег. Возможно, это один и тот же субъект. Мотивы остаются также неизвестными. Расшифровать надпись на скрипке нам до сих пор не удалось. Во время расследования мы получили лишь вопросы, не узнав ответов. Мы не знаем причины гипнотического воздействия музыки на людей. Запись сделана Питером Эксоном. Руководитель по делу Коннор Дойл в данный момент находится в больнице. Его состояние вне опасности. Как нам удалось установить, он вышел из комы, когда прогремел взрыв в лаборатории и исчезла скрипка. Он не смог даже под гипнозом дать исчерпывающее описание событий. Дело остается открытым".

The End

18 августа, 2000,
by NSR.
X-Psi