оригинал этого текста расположен на странице Ильи © June 2000
Ловушка для канарейки
Г. Нейман «Танго под дождём», трилогия. часть 2
После школы, — а иногда и вместо нее, — Кешка подрабатывает на бензоколонке. Протирает стекла автомашин, носит деньги кассиру, бегает для водителей за сигаретами и пивом в ближайший ларек. Мать у Кешки медсестра, отца он знает только по фотографиям, поэтому деньги, которые он приносит домой и честно кладет на тумбочку в прихожей, оказываются совсем не лишними. Кешке 12 лет, он рыж, лопоух, круглощек и весь обсыпан веснушками, которые присутствуют на его курносой физиономии круглый год.
Время от времени Кешка перебегает дорогу, чтобы посидеть и погреться в маленьком уютном придорожном ресторанчике. Сам ресторан открывается только к вечеру, но бар работает с 12 дня. Здесь Кешку хорошо знают, бармен отводит его на кухню, где одна из поварих — Лика или тетя Галя — наливает для Кешки в большую кружку горячего мясного бульона и кладет сверху большую мягкую булку. Кешка сидит, наслаждается теплом и покоем, слушает, о чем болтают окружающие его люди. Кормежку он честно отрабатывает — приносит из зала грязную посуду, протирает столы и стулья, меняет салфетки. Барменов в ресторане двое. Первый — высокий блондин с мягкой рыжеватой бородкой, серыми веселыми глазами и большим насмешливым ртом. Его зовут Виталием. Второй — пониже, смуглый, кареглазый, темноволосый. Со странным нерусским именем Роберт. Виталий постоянно придумывает для своего напарника самые различные имена — то Робот, то Робин Бобин Барабек, то Робур, то Роб Рой. А иногда даже — Робертино Лоретти. Совсем уж редко — только в сильно пьяном состоянии — Виталий называет Роберта подругой и давалкой. Роберт бесится, коротко и зло матерясь сквозь зубы, и перестает наливать своему приятелю водку. Сам он называет Виталия просто Витек. Бармены работают по очереди, но свои выходные чаще всего проводят в том же баре. Один стоит за стойкой, второй сидит на высоком крутящемся стуле и развлекает друга беседой. Темы при этом самые разнообразные — от гонок Формулы 1 до недели высокой моды в Париже. Витек, как правило, приходит с девушкой — каждый раз с новой. Роберт всегда один. Кешка был бы рад часами сидеть рядышком и слушать их байки, но его ждет работа, и он, отогревшись, вновь возвращается на автозаправку.
Бармены ему нравятся. Они молоды, хорошо одеваются, от них вкусно и волнующе пахнет хорошим мужским парфюмом. И Витек, и Роберт поддразнивают Кешку, называя его Рыжиком, Желтухиным и Желтопузиком. И еще — птичкой певчей, потому что Витек убежден, что Кешей могут звать только канарейку или попугая. Кешка не обижается. Он понимает, что парни делают это не со зла. К тому же он любит слушать, как Витек рассказывает анекдоты и забавные истории, а Роберт снабжает Кешку книгами про приключения и межзвездные путешествия, которые мальчик обожает.
Стылыми зимними вечерами Кешка переселяется с автозаправки в ресторан, где работает мальчиком на побегушках. За ловкость и расторопность ему перепадают небольшие чаевые, которые он складывает в коробочку за стойкой бара. Очень часто после работы Кешка обнаруживает вместе с деньгами шоколадку или горсть конфет. Сначала он стеснялся своей любви к сладостям, а теперь уже перестал, и его слабость известна все работникам ресторана. Кто именно кладет конфеты, Кешка не знает, но это чаще всего случается, когда за стойкой стоит Роберт. С ним связана одна ТАЙНА, которая вертится у Кешки на языке, но мальчик никак не может набраться смелости и точно все выяснить.
ТАЙНА появилась несколько недель назад. Кешка принес Роберту очередную книжку, но за стойкой стоял Витек. Он сказал Кешке, что Роб где-то внутри, и подтолкнул его ко входу в служебные помещения. Кешка смело прошел внутрь, походил по коридору и оказался перед стеклянной дверью, которая вела в кабинет директора. За дверью стоял директор, он же хозяин ресторана. Кешка видел его несколько раз, сначала испугался, но хозяин только потрепал его по затылку и прошел мимо. В данный момент Игорь Михайлович разговаривал с Робертом. Кешка решил подождать и пристроился у двери. Неожиданно он увидел, как хозяин положил руку Роберту на шею, притянул к себе и поцеловал в губы. Кешка никогда не видел ТАК целующихся мужчин, испугался и отскочил в коридор. Он не знал, заметил ли его Роберт, но решил пока молчать и при случае осторожно все выяснить.
Роберт появился в зале через полчаса. Кешка сидел на стуле около стойки и старательно протирал бокалы. Он краем глаза увидел, что Роб покусывал губы, которые и так были ярко-красные. Дождавшись, когда его заметят, Кешка вернул книжку и быстренько сбежал домой. Ему требовалось обдумать увиденное.
Прошло уже немало времени, а Кешка все молчит, хотя с каждым днем его все сильнее мучает любопытство. Он постоянно подглядывает за Робертом, и уже понимает, что между ним и хозяином существуют какие-то СТРАННЫЕ ДЕЛА. Например, Роберт часто уезжает с работы вместе с Игорем Михайловичем, хотя живут они совершенно в разных районах. А еще, когда никто не видит, хозяин любит обнимать Роберта — за плечи, за талию. Или касаться пальцами его шеи и спины. Или пить с Робертом из одного бокала. Кешку все это страшно интересует, но у него хватает ума не распространяться о своих подозрениях.
Впрочем, Роберт уже заметил столь пристальный интерес к своей персоне со стороны мальчишки. В один прекрасный вечер он садится за столик и подзывает к себе Кешку.
— Сядь, Рыжик, сколько можно носиться? У халдеев хлеб отбиваешь.
Кешка знает, что бармены не очень-то ладят с официантами. Зарплата у барменов выше, они получают процент с бара. У официантов, как правило, неплохие чаевые, но ради них приходится побегать. Поэтому в ресторане глухая вражда, иногда переходящая в короткие свары. Впрочем, к Кешке официанты относятся доброжелательно. Им не очень-то охота таскать грязную посуду, и они свалили эту работу на мальчика.
Кешка робко присаживается за столик. Роберт берет бокал с сухим вином, вертит его в руках и неожиданно спрашивает:
— Ты за мной следишь, что ли? Или мне показалось?
Кешке хочется провалиться сквозь землю, он совершенно не готов к подобному разговору. Лицо его становится пунцовым, а уши начинают гореть, как два стоп-сигнала. Роберт, прищурившись, ждет ответа. Кешка мямлит что-то нечленораздельное.
— Повнятнее, Рыжик. Язык проглотил?
Смелости ответить у Кешки не хватает, и он обреченно кивает головой. Вот сейчас ему скажут, чтобы он больше не появлялся здесь, и придется вернуться на промерзшую автозаправку. Однако Роберт откидывается на стуле и спокойно задает очередной вопрос:
— А почему? Что во мне такого интересного?
Мальчик набирается храбрости и тихо отвечает:
— Я видел тебя с ИгорьМихалычем. В его кабинете.
— Да? — голос у Роберта по-прежнему спокойный, и Кешка начинает верить, что все еще обойдется, — И что же ты видел, интересно?
Уши Кешки опять начинают гореть, но он уже не в силах молчать.
— Вы там.... целовались.
— И что тут такого? — Роб прищуривается, глядя на мальчика сквозь стекло, — Ну целовались, а тебе-то что?
Кешка мается с ответом. Он не может объяснить, почему нельзя целоваться, но чувствует, что тут все совсем не так просто, как Роберт хочет показать.
— Целуются с девочками, — наконец выдавливает он из себя.
— Много ты знаешь, — Роб улыбается и пригубливает вино, — Ты что, с кем-то целовался?
Кешка отчаянно мотает головой. Ни с кем он еще не целовался, он стеснительный и рыжий, он только мечтает стать таким, как, например, Витек. Витьку все нипочем. Он спокойно обнимает своих девушек, целует их на глазах у всех, кладет ладони на девичьи колени, обтянутые блестяшей лайкрой. Про себя Кешка уверен, что если он положит руку на коленку Таньке, с которой сидит за одной партой, то схлопочет от нее по шее. И раскованность взрослого парня кажется ему недосягемой.
Тем временем Роберт наклоняеися к Кешке через столик и тихо говорит:
— Хочешь, научу тебя целоваться?
Мальчик вздрагивает и слетает со стула прочь. Оглянувшись, он видит, как Роб негромко смеется ему вслед. Страх чего-то запретного гонит Кешку, и он исчезает за дверью, словно унесенный декабрьской метелью.
Несколько дней Рыжик не показывает в ресторан своего курносого носа. Наконец, он появляется, отчаянно краснея и пряча глаза. Роберт стоит за стойкой, совершенно не обращая на Кешку внимания. Он подсчитывает наличие спиртного и записывает на большой лист, что требуется докупить. Мальчик неприкаянно бродит по залу. Он пришел в неурочный час, никого еще нет, даже официантов, даже поварих. Один Роб, который занят и в упор не видит Кешку. Несколько ночей Кешка не спал, размышляя, как именно Роб собирался его учить целоваться, и то, что он в конце концов надумал, заставило его уши полыхать двумя огнями.
Внезапно бармен окликает мальчика. От неожиданности Кешка спотыкается на ровном месте, что вызывает у Роберта еле заметную усмешку.
— Залезь вот сюда на стул и глянь, там сверху какие-нибудь банки-бутылки стоят? Мне снизу не видно.
Кешка с готовностью лезет на высокий крутящийся стул. Стоять немного страшновато, стул двигается и уходит из-под ног. Твердая рука Роберта обнимает Кешку за талию:
— Не бойся, я тебя держу.
Никаких бутылок на резном буфете Кешка не видит, о чем тут же сообщает Робу. Рука у бармена горячая, Рыжик чувствует это даже сквозь свитер. Ему тут же самому становится жарко и не по себе. Роб берет Кешку уже двумя руками и легко снимает со стула.
— И что ты паришься в свитере? Cними, вспотел уже весь. Кешка вспотел совсем по другой причине, но говорить об этом он не хочет. Роб, тем временем, ловко вытягивает Кешкин свитер из брюк и снимает его. Затем вновь углубляется в свои записи, что-то негромко бормоча. Мальчик стоит рядом, наблюдая. Ему нравится, как Роб пишет. У бармена длинные тонкие пальцы, ухоженые, на одном — золотая печатка с ярким маленьким камешком в уголке. И пишет он быстро, ловко, мелким аккуратным почерком. У самого Кешки ногти обломанные, неровно обстриженные. А пишет он совершенно ужасно и с грамматическими ошибками.
— Сядь, — не оглядываясь говорит Роберт, — не маячь за спиной, не люблю.
Кешка садится на стул, на котором только что стоял. Не гонят — и слава Богу. В баре тихая музыка, тепло, спокойно. Рыжик мог бы так сидеть бесконечно, но через пару часов начнут собираться люди — сначала поварихи, потом официанты. Витек придет с очередной девочкой. Люди потянутся — выпить, закусить. Начнется беготня с грязными тарелками, окрики, пьяные драчки. Обычная ресторанная жизнь.
Роберт заканчивает писать и поворачивается к Кешке.
— А что тебя видно не было несколько дней?
Мальчик смущается.
— Испугался? — Роб опять насмешничает, улыбаясь уголком яркого рта.
— Нет, — Кешка совсем сгорает от стыда.
— Так был сильно занят?
— Да нет же, — мальчик готов заплакать. Он не может объяснить, почему не приходил, потому что видимой причины у него нет. Только какие-то неоформившиеся подозрения и мальчишечье любопытство.
— Ну, ты что, ревешь что ли? — Роберт поднимает лицо Кешки за подбородок сильными пальцами, — ну вот, здравствуйте. Как девчонка.
— Я не девчонка, — Рыжик пытается рассердиться, но у него это плохо получается.
От рук Роба исходит ласковое тепло. Он поглаживает Кешкины щеки, стирая слезы. В полном смятении мальчик чувствует, как его глаз касаются мягкие пальцы, ласково снимая набежавшие соленые капельки.
— Так научить тебя целоваться? — шепчет Роб и, не дожидаясь ответа, целует Кешку в потрескавшиеся губы.
На мальчика обрушивается шквал противоречивых эмоций. Страх, возникший где-то в животе, гонит прочь, как можно дальше от этого странного молодого мужчины. Но ноги стали ватными, и тело совсем чужим, оно не слушается, словно затекшая рука. А все ощущения сосредоточились в обветренных губах, которых так нежно, так ласково касаются чужие твердые губы. От Роберта пахнет дорогим лосьоном, этот запах Кешке всегда нравился, но сегодня он волнует мальчика совсем по-другому. Кешка задыхается, то ли от ужаса, то ли от восторга, и Роб отпускает его, проведя пальцем по горящей щеке.
— Маленький ты, — говорит он с каким-то непонятным Кешке сожалением и отворачивается.
— Я не маленький, — шепчет Кешка Роберту в спину.
Ему бы надо уйти, пока еще не поздно, пока никто не держит, не трогает за лицо нежными руками, но сил почему-то нет. Роберт вновь поворачивается к мальчику и пристально на него смотрит. Какое-то решение зреет в его глазах, внезапно ставших жесткими.
— Брысь со стула. Иди вон, подоконники протри, шторы поправь.
Кешка сползает на пол и идет в зал. Он низко опустил голову, и слезы стекают по щекам, оставляя мокрые дорожки. Обидно и несправедливо — так его прогнать, ни за что. Ведь Роб сам его позвал к себе. Кешка не видит, как Роберт закусывет нижнюю губу, глядя в ссутуленную спину мальчика.
Рыжик начинает оттирать с подоконников грязь, отковыривать прилепленную жвачку, вытаскивать из щелей фантики. Ему горько и одиноко. Друзей у него нет, его дразнят Рыжим, а кто захочет дружить с рыжим? Мама всегда занята — то дежурство, то халтурка в больнице. Вот прибился он сюда, так хорошо все было, так Робу надо было все испортить. Скорее бы уже пришел Витек. Он веселый, с ним можно посмеяться. А как смеяться с Робертом, который совсем стал мрачным и на него, Кешку, даже не смотрит.
Витек вваливается, как всегда, с шумом и гамом. На этот раз с ним сразу две девушки. Он сразу замечает, что Кешка расстроен и начинает выспрашивать, почему.
Кешке не хочется, чтобы Витек знал, как Роберт его прогнал из-за стойки, и он отговаривается головной болью. Виталий тут же советует мальчику шлепать домой и лечь спать, что для Кешки просто невозможно. Сегодня пятница, значит, будет много народу, и можно немного заработать. Да и никакая голова у него не болит, это он так, чтобы отвязаться, сказал.
Витек требует у Роберта водки себе и шампанского для девушек, шоколад, лимонад и что-то еще. Налив в бокал на палец водки, он доливает его до краев лимонадом и протягивает Кешке:
— Хлебни, голова болеть не будет.
— С ума сошел? — Роб вырывает у приятеля бокал, — Водку мальчишке. Девок вон своих можешь поить.
— А чего такого? — Витек пожимает плечами, — Тут водки-то пятнадцать грамм.
— Ничего. Рано ему еще пить. И не болит у него голова, выдумывает, — Роб без размышлений выливает содержимое бокала в раковину.
— Ай, ну тебя, тоже мне, праведник, — Витек отмахивается и берет бутылку с шампанским, — Девочки, подставляйте посуду.
Ближе к ночи Кешка уже не чувствует ног. Народу много, он убегался из зала в моечную и назад. Под потолком плавает дым, так что трудно дышать, в зале шумно, гремит музыка. Роберт отлавливает мальчика с очередной порцией грязных тарелок, забирает их, ставит на стол к официантам и ведет Кешку куда-то внутрь. Оказывается, у него есть ключ от кабинета директора. Роб сажает Кешку на диван и приносит ему тарелку с дымящимся харчо:
— Поешь и отдохни. Мы сегодня поздно закроемся, так что работы еще у тебя много, если захочешь задержаться.
— А Игорь Михалыч придет? — Кешка стесняется, ему немного боязно сидеть вот так, в кабинете хозяина.
— Сегодня не придет. Ешь.
Тетя Галя готовит очень вкусное харчо. Кешка сам не замечает, как пустеет тарелка. Его начинает клонить в сон. Мальчик решает посидеть совсем немного, а можно и прилечь на мягком диване на пять минут. В конце концов, он крепко засыпает и не слышит, как в кабинет заходит Роб, наклоняется над ним, проводит пальцами по его щеке и уходит, погасив свет и прикрыв дверь.
— Рыжик, Рыжик, просыпайся, — кто-то похлопывает Кешку по спине, пытаясь вырвать его из сна, — вставать пора, Рыжик.
Не открывая глаз, Кешка бормочет что-то, в чем с трудом можно разобрать отдельные слова. Но этот кто-то не унимается — поднимает мальчика на руки и начинает с ним ходить, тормоша и щекоча:
— Рыжик, уже поздно, домой тебе пора.
Кешка с трудом открывает глаза. Это Роб его носит на руках, щекочет и будит.
— Ну ты и спать, Желтухин, третий раз бужу, все уже домой пошли, только я с тобой тут нянькаюсь.
Кешке не хочется просыпаться. На руках у Роба уютно и спокойно. Мальчик обнимает его за шею и сонно говорит:
— А ты тоже здесь спать ложись.
Роберт от неожиданности садится на диван, где только что лежал Кешка:
— А мама твоя? Волноваться же будет.
— Мама на дежурстве, — Кешка теперь полулежит в объятиях Роберта и снова начинает засыпать.
— Ох, Рыжик, что же ты со мной делаешь, — негромко и растерянно произносит Роберт.
В кабинете хозяина только один диван, да еще кожаное кресло, в котором не очень-то удобно спать. Роб осторожно кладет тихо сопящего мальчика и отходит к окну. Там, на улице, темно и холодно, ветер бросат горстями мокрый липкий снег, раскачиваются фонари, пляшут от них по стенам домов огромные уродливые тени. А тут — тепло и тихо, негромко шумит калорифер, толстые бархатные портьеры отгораживают кабинет от любопытного глаза луны, подмигивающего из-за туч.
Роберт возвращается к дивану. Кешка свернулся комочком, прижав колени к животу и подложив под щеку ладошку. Он чему-то улыбается во сне, морща курносый нос. Роб осторожно ложится с краю, боясь потревожить Кешкин счастливый сон. Самому Роберту совсем не спится. Он тихонько обнимает мальчика и проводит ладонью по худенькой, детской еще, спине.
— Ты чего? — голос у Кешки совсем не сонный, — Ты меня разбудил.
— Да тебя пушкой не разбудишь, — таким же шепотом отвечает Роберт, — не ври, что спал.
— А мне холодно, вот и не спал, — Кешка прижимается к Роберту.
Роб с трудом удерживает стон, рвущийся сквозь зубы. В кабинете жарко, а уж на этом, много чего повидавшем диване, — тем более. Наивное мальчишеское кокетство заставляет Роберта почти потерять голову, и он еще крепче обнимает Кешку. Мальчик жарко дышит куда-то ему в плечо. Роб поворачивает голову и находит губами вспотевший лоб Рыжика. Отводит пальцами прилипшие рыжие пряди, касается языком виска, плотно зажмуренного глаза. Мальчишке и страшно, и любопытно — он впервые в жизни испытывает такие странные чувства, когда внутри все обрывается и замирает — то ли от восторга, то ли от страха. Роберт целует Кешкино лицо, а руки его скользят по телу мальчика, подбираясь все ближе и к ближе к самым потаенным местам. Внезапно Роб останавливается и резко поворачивается на спину, с шумом выдыхая воздух сквозь сжатые губы. Кешка и не подозревает, с каким трудом Роберту удается остановиться. В отличие от мальчика, Робу хорошо известно, чем могут закончиться подобные игры.
— Знаешь, Рыжик, — негромко говорит он, — пойду-ка я на кресло спать. А то все это плохо кончится.
— Почему плохо? — Кешка совсем не хочет, чтобы Роб уходил. Он почти прикоснулся к ТАЙНЕ, а дверь захлопнулась перед самым носом. Роберт встает и молча уходит на кресло. Кешке обидно, и он долго сопит носом, демонстрируя свои чувства. Но Роб не реагирует и, в конце концов, Рыжик засыпает.
Утром Витек в изумлении обнаруживает за столиком бара сердитого и невыспавшегося Роберта и Кешку, которые в молчании завтракают чем-то, что Бог послал из ресторанного холодильника.
— Братцы, вы что, здесь ночевали?
— Кешку было недобудиться, вот и ночевали, — хмуро отвечает Роб.
Витек долго смотрит на них, потом, не говоря ни слова, уходит внутрь переодеваться. Когда он возвращается, Роберт сидит уже один, ковыряя вилкой холодный салат.
— А Рыжик где? — Витек присаживается рядом.
— Домой пошел, не сидеть же ему здесь опять до вечера, — Роб в раздражении кидает вилку на стол.
Витек кладет ладонь на запястье друга:
— Робка, ты с ума сошел? Под статью попадешь. Ему же двенадцать лет.
— Да не было ничего, не было, понимаешь? Не бы-ло! — Роберт резко встает, так, что стул отлетает и падает на пол, — Он спал на диване, а я в кресле. И не будет, можешь не волноваться!
Витек с сомнением качает головой, но ничего не говорит, только вздыхает. Они с Робертом дружат со школы, и он искренне переживает, что Роб может вляпаться в крупные непрятности. А у Роберта их и так хватает с избытком.
Кешка появляется в баре под вечер, как ни в чем не бывало, опять бегает, носит посуду, салфетки. Роберт не пришел, и Кешка испытывает сожаление, что за стойкой один Витек.
Впрочем, особенно долго он не грустит по причине сильной занятости. Идут дни, недели, и однажды, когда Кешка возвращает Роберту очередную книжку, тот разводит руками:
— Рыжик, я уже и не знаю, что тебе нести. У меня книг много, но всю фантастику с приключениями ты уже перечитал.
Кешка ненадолго задумывается. И тут же находит выход из положения:
— Я к тебе приду и сам выберу, ладно?
Роберт долго молчит, и мальчик уже начинает заранее огорчаться, уверенный, что ему откажут, но, наконец, Роб кивает головой.
— Хорошо, приходи. У меня будет завтра выходной.
— А сегодня можно? — Кешка просительно заглядывает Роберту в глаза.
— А мама твоя? Мы же поздно закрываемся, сегодня суббота, ты же знаешь, — в горле у Роберта внезапно пересыхает.
— А мама сегодня дежурит, только завтра придет, к вечеру, — радостно сообщает Кешка и бежит в зал, не дожидась ответа.
Роб смотрит ему вслед и еле слышно шепчет сухими губами:
— Можно и сегодня. >>>
Г. Нейман
* * *
Подготовлено для публикации в интернет © Илья Тихомиров,
последние изменения: 19 марта 2000 г. [27`532] [22`689].
При поддержке www.gay.ru.
