Записки из-за бугра, «Язык» (сокращённая глава)

Полный оригинал этого текста расположен в «Записках из-за бугра».
Данные выдержки публикуются с разрешения автора, e-mail: eulex@ntt.ru.

* * *

Частые десятичасовые мучительные перелеты через океан постоянно ставили задачу убийства времени, проводимого в малоудобном для столь длительного полета кресле «эконом-класса» […] когда я улетал из до боли родного Шереметьево, … в «бизнесе», где первые два часа отбивался от стюардесс, убеждая их, что ни в каком виде не употребляю спиртное и знаю, что за него не придется платить. Постепенно, от перелета к перелету, я выработал некую стратегию, помогающую преодолеть страдания бездеятельности — в нее входили и искусственная недостаточность сна перед полетом, и плотный обед или завтрак, и заполнение всех документов на машины, специально оставленное на «время в пути». Это было тем более актуально, что в самолете мне никак не удавалось сосредоточиться на чтении или просмотре видеопрограмм, разнообразностью которых «Аэрофлот», мягко говоря, не отличается.
Почему-то почти никогда не приходилось поболтать с попутчиками…
Сейчас моей попутчицей оказалась красивая, светловолосая женщина лет тридцати пяти, одетая по-дорожному аккуратно и продуманно и расположившаяся у иллюминатора с журналом в руках и пачкой стомиллиметровых Marlboro Lights на откинутом столике.
Наличие сигарет указывало, что она попала в этот салон не по причине отсутствия мест для некурящих, и мне не придется ежечасно смотреть на ее кислое выражение лица или бегать дымить в другой ряд…
— Вы занимаетесь машинами? — поинтересовалась попутчица, когда я закончил оформлять документы и, закурив, откинул спинку кресла.
— Надо как-то жить, — ответил я уклончиво.
— А я могу свою машину продать в России?
— Продать в нашем мире можно все, включая Родину и внутренние органы. Хорошая машина?
— Ничего хорошего. «Корсика» 90-го года.
— Большой выгоды у Вас из этой затеи не получится. Вы живете в Америке?
— Нет. Я так работаю — полгода в Америке, полгода — в Москве.
— Кем, если не секрет?
— Никаких секретов. Я занимаюсь филологией. В частности — английской и американской литературой. Сейчас пишу докторскую…
— У вас, наверное, выдающийся английский язык.
— Я смею полагать, что только пять процентов американцев и англичан знают свой язык также… Кстати, меня зовут Елена.

С Леной мы проболтали до посадки.
Оказалось, что для того, чтобы продолжать работу над диссертацией в своем родном институте, она ежегодно уезжала на заработки в штат Вермонт, где преподавала в школе русского языка, открытой живущим там потомком российских князей, старающимся сохранить первозданные истоки нашей речи.
Русский учили американцы, которых Лена явно недолюбливала, не понимая — зачем он им нужен.
— Понимаешь, выучить русский, чтобы читать в оригинале Пушкина или Толстого, они не смогут никогда. Русский настолько богат идиомами, настолько не поддается конструктивной логике, настолько сложен и многообразен, что дальше разговорного они вряд ли уйдут. Что — английский! Консервативный и простой, как пять копеек… Но самое интересное, что и разговорный русский им не нужен — учатся богатенькие тетки и дядьки, пенсионеры, причем исключительно для того, чтобы в будущей турпоездке в Россию суметь узнать сколько времени или как пройти на Красную площадь…
Сев на своего ученого конька-горбунка, Лена вываливала и вываливала на меня горы информации, в которых я постепенно тонул, как «Титаник».

К середине полета я был уже убежден, что нам достался самый лучший в мире язык, обладать которым — это огромное счастье.
Со своим мумбо-юмбовским английским мне трудно было оценивать его бедность или богатство, но Лена на примере Джека Лондона, Агаты Кристи и даже Селинджера разнесла «English» за десять минут в пух и прах, обвиняя всемирно известных и почитаемых мной писателей и в недостатке лексики, и в косноязычии, и даже в «сумбуре построения фраз»…

Об этом разговоре в воздухе я вспомнил, потому, что меня всегда поражала быстрое и безболезненное расставание наших людей даже с тем хорошим, что есть в нашей культуре, а если даже располовинить восторженные дифирамбы филолога, то надо признать, что язык-то у нас действительно «богат и могуч».
Даже в Интернете, в конференциях, где общаются между собой русские, меня коробит от «сорри», «плиз» и «хай-бай».
Что это — обыкновенный выпендреж, но перед кем и ради чего? Необходимость или удобство? Сомнительно… Неумышленное пренебрежение собственной культурой или осознанное стремление к культуре чужой? В Нью-Йорке эта страшная смесь из русского языка, наполненного абсурдными американизмами, первое время просто выворачивала меня наизнанку.
Когда бывший директор магазина, а ныне развозчик запчастей, Фима Лахман из солнечной Бухары «делал деливери юзаного партса с восемьдесят пятой, пробираясь через констракшн и трафик и не получил за это хороший тип» мне хотелось крикнуть — ну, черт с тобой, ты уже не живешь в России — так говори тогда по-английски!
Но бедный Фима не может говорить по-английски, он не умеет говорить по-английски!
Когда меня познакомили с парнем, приехавшим три года назад из какого-то Мухосранска и он представился Гариком, а я его дважды назвал Игорем, за что был с неудовольствием поправлен, меня подмывало сказать ему — да будь ты среди американцев хоть Биллом, хоть Клинтоном, но прежде чем поправлять меня, такого же русского — посмотри в зеркало на свою рязанско-калужскую физиономию или, если хочешь, фейс и подумай — стоит ли при мне «становится в шестую позицию и надувать щеки», как это успешно делал «отец русской демократии», выпрашивая милостыню у входа в Провал?!
Согласен, что есть вещи, которые просто необходимо называть общепринятыми американскими словами.
«Грин карта», «сошл секьюрити», «рент», «карсервис», многие технические термины — глупо говорить это по-русски, да и нет таких слов в русском языке, но коверкать слова «мама» и «папа», это, извините, в моей голове до сей поры уложиться не может.
Не выучив английский — забыть русский. Так можно остаться немым… К счастью, эта химера проникла далеко не во всех наших соотечественников. Многие, даже приехавшие в Штаты семь-восемь лет назад, не заразились этим вирусом и говорят нормально — когда надо — по-русски, когда надо — по-английски.
Мой друг Женька, который к счастью, тоже не подпал под этой повальное убожеское влияние, как-то сказал мне — очень многие хотят стать американцами больше, чем им этого отпущено, и быстрее, чем они этого заслуживают…

…Самолет пошел на посадку.
— Ну, вот мы и дома, — Лена погасила последнюю сигарету, и добавила: — наконец-то я спокойно поработаю.
«Интересная жизнь, — подумал я, — человек летает в США, чтобы учить русский и возвращается в Россию совершенствовать английский.»