www.geocities.com/shaman_fd

Как-то раз зашел он в лавку, где торговали всякой рухлядью, место которой разве что в музее. Да и в музее эти вещи были без надобности, ибо запасники были завалены изрядным количеством работ непризнанных гениев, битой бытовой утвари неизвестного происхождения да тряпок, которые, возможно столетие назад, представляли роскошные наряды. Владелец лавки, одновременно являясь директором музея, был человеком весьма демократичным, то есть позволял заезжим чудакам беспрепятственно растаскивать архивы. Более ценные безделушки, имеющие сколь либо достойное применение, разбазаривались за бесценок в лавке, представляющей собой естественное продолжение музея.

 

Поговаривают, что именно от сюда расползлись по частным коллекциям всего мира работы таких известных художников как Брейгель (точнее Брёгел) Старший или “Мужицкий” (Bruegel de Oude, Boeren Brueghel) Питер (около 1525/30–1569), нидерландский живописец и рисовальщик. В 1552-1553 посетил Италию, работал в Антверпене, с 1563 - в Брюсселе. Глава демократического направления в нидерландском искусстве XVI века и Ван Дейк (van Dyck) Антонис (1599–1641), фламандский живописец. Учился в Амстердаме у Х. ван Балена (с 1609), в 1615–1616 имел здесь собственную мастерскую.

-Ты все более удаляешься от живущих. Скоро они вычеркнут тебя из своих списков. Это единственное средство разделить с мертвыми их преимущество.

DE MORTE. Феаген - таково было имя крикуна. Видимо я что то не расслышал, потому спросил у присутствующих, что означает упоминание огня и вообще какое это имеет отношение... На меня взглянули как на кретина, но поняв, что я иностранец растолковали, что спустя короткое время Феаген сожжет себя. Действительно, ради славы он старался быть всем, принимал самый разнообразный облик и в конце концов превратился даже в огонь. До такой степени человек может быть охвачен жаждой славы! Улучив время, когда было самое многолюдное собрание, он зажег заранее приготовленный громаднейший костер и бросился туда на глазах всех собравшихся. Мне кажется, я слышу твои восклицания, какие я вправе от тебя ожидать. Но ты можешь говорить все это вдали от места происшествия, не подвергаясь опасности. Я же стоял у самого костра, перед громадной толпой. Причем некоторые восхищались безумием старикашки, иные негодовали, а впрочем нашлись и такие, которые смеялись над ним. Я постараюсь, насколько смогу, точно передать по памяти, что говорилось.

Паутиной летит на меня.

кричащий плакат, въедливая реклама, гвоздь всех культмассовых мошенечеств, бесстыдный торг подделок и копий, жертвенный мед, облепленный базарными мухами, фетишизированный истукан, обожествленный международным культур отребьем всех слоев, от богемы до длинноволосых босяков, сбивающихся в “харлейевые стада” и осваивающие асфальтные просторы и целых толп темных подозрительных личностей, средь которых: попы-расстриги, бомбометатели, истерички, грезящие по сверхчеловеку в тайной надежде наткнуться на сверх самца, мистические анархисты, давящие кошек и путающие “оргиазм” с “оргазмом”, бездельники и проходимцы, вчерашние маменькины сынки и сегодняшние ублюдки сильных ощущений, обезьянки чужих восторгов, выдающие себя за горилл, бездарные имитаторы бульварной литературы, импотенты, прикидывающиеся плейбоями, интерпретаторы прагматического чтения, тщеславные самоубийцы, хироманты, экстрасенсы и прочие Чумаки, целый инкубатор для разведения бестий всех мастей в коих “бестиальности не хватало и на одну морскую свинку”.

Словно чья-то мысль беспечно скомканным листом бумаги он познавал стихии ветров и, гонимый ими, попал туда, где “...многократно горевший и возрождавшийся зеленый зверь на сотни верст вдоль и поперек, сплетенный под землею общими корнями не знающими вымирания, испятнанный по зелено-бурой шкуре своей черными пятнами торфняков, словно безобразными следами от чьих-то укусов...” дал ему приют. Но приют его - неприкаянность. И все существование - борьба противоположностей. Это черное и белое, свет и тьма, Инь и Янь, вершина и глубина, вода и пламя, плюс и минус, сходящиеся в единой точке пустотности, ноля, Абсолютного Ничто, Нирваны... Но выражению этого многогранного мира в точке “ноль” в этой системе должно быть противопоставимо ВСЕ. Именно ВСЕ противостоит НИЧЕМУ. Ограниченности человеческого сознания противостоит Великая Неограниченность. Ее нельзя понять, так как невозможно охватить ее целиком. Она находится вне нас и внутри каждого. Частица всеобщего целого не может познать целое. И только наши усилия могут подчинить себе определенные векторы, силы которые правят.

И осознав это Он, обернувшись конем, отправился растоптать в прах прародителей человечества. Топот копыт в своем размеренном ритме, словно шепот заклинания - шелест травы. Мысль холодна и расчетлива как поведение змеи стерегущей свою жертву, но ритм все быстрей, быстрей. Рвется шелковая нить и беспомощный кокон падает вниз, обреченный на погибель. Вот уже раздвигаются исторические рамки существования и пульсирующий вздрагивающий ритм срывается на нервную дрожь. Мгновенно преображаются деревья и своими кривыми руками тянуться к горлу.

Всеобщее крушение эпох, ветер и застывшее в своей ослепительной и беспричинной радости солнце.

Плакал ты долго и много, да выплакал мало. Не кати слезы по чисту полю, не носи свой вой по синю морю, будь ты страшен бесам, полубесам, ведьмам киевским. Ай не дадут тебе покоища - утопи в слезах, да замкни в погребах преисподних. Будь мое слово при тебе крепко и твердо веком, аминь.

Такие мысли одолевали его, распластавшегося на прохладной сырой траве, устремившего свой взор в бесконечную небесную высь... Пробуждалась жизнь ночного леса. В какой-то миг лишь легкие шорохи тревожили неторопливый ход его мысли, затем шорохи и гул ночных обитателей усилился. Затянули свою бесконечно монотонную песнь сверчки, справа кто-то чавкал, справа - топтался, рычал. Над самой его головой вздыхало какое-то неведомое существо. Время от времени простор разрезал неожиданный и резкий крик ночной птицы.

В бесконечной игре форм и красок они носились вокруг, не решаясь или не желая подходить ближе. Вихрем разноцветных огоньков кружились ночные феи. Они весело смеялись и подшучивали друг над другом, время от времени подлетая к самому лицу, дабы ощутить теплое дыхание спящего. Он закрыл глаза, пытаясь претворятся именно таковым. Но видимо это было не убедительно. Молодой олень склонился и что-то долго шептал ему на ухо. Язык его был не понятен, нежно шероховат, когда он время от времени облизывал судье щеку. Звуки приятно ласкали мембрану и в какой-то момент ему показалось что он засыпает. По небу пронеслось нечто легкое, полупрозрачное. Неожиданно все смолкло и в напряженной тишине судья понял что его ждут. Пелена нежной сонливости мгновенно спала. По телу пронеслась ознобом легкая прохлада. Человек открыл глаза, заметив на небосклоне стремительно несущиеся в одном направлении звезды. В какой-то миг, видимо засмущавшись своей глупой спешки, они вздрогнули и остановились. Затем он приподнялся и ощутил необычный прилив сил. Посмотрев по сторонам он не увидел ни одного из ночных гостей, но всюду ощущал их присутствие. В этом незримом контакте с этими странными существами он чувствовал себя ребенком, чувствовал их поддержку и покровительство. В этот момент к нему пришло полное осознание всего того, что произошло. Разрозненные части слились воедино, образовав огромную причудливую прекрасную и ужасную картину стихий мира. Пребывая в этом просветленном состоянии он понял, что построенный на условиях существования, этот опыт лишь меняет свою форму, оставляя в уме семена впечатлений от ситуаций, пережитых в нем, но остается единым безначальным и бесконечным. Молодой шаман встал, приветствуя этот бесконечный в своем многообразии мир. И природа улыбнулась ему прекрасным величественным рассветом. И услышал он родной голос

... и проросло семя - взволновалась, всколыхнулась земля, вздымаясь и опускаясь, словно волны морские. Явились из нее духи земли - гномы, хранящие подземные сокровища, из глубины лесов - лесные духи, маленькие, горбатые, кривоногие, мохнатые, владыки камня, лешие и духи древесные, живущие подобно деревьям и вместо рта несущие пучки спутанных корней, которыми высасывают свое питание из недр земных. Тут были эльфы и феи цветов - прекрасные девушки, не прикрытые ни чем кроме богатого плаща своих волос, но без краски смущения за свою наготу, гордые своей красотой. Один за другим сходили с высот небесных легкокрылые юноши - духи стихий небесных, дождя, вихрей, ветра и звезд. И все они, гномы и карлики, феи цветов и духи гор, лешие и водяные, духи огня и земли - несметное количество озорников и потешников, которые ночью вскакивают на плечи пьяным путникам и трусоватым прохожим, заманивают в дебри, мигая своими огоньками, дурачат и соблазняют, явившиеся кишащей, мятущейся, подвижной, волнами ходящей толпы, разразились единодушным криком, что был громче рева бушующего моря. И пробудились соки земные. Все вокруг зазеленело, распустилось, зацвело, переполнилось стрекочущими насекомыми, птицами и бабочками, наполнилось жизнерадостной молодости и силы, заметалось в беге и полете, в колыхании и шелесте трав, поползло и закружилось. И все они смеялись, кричали и пели, гнались друг за другом, каждый самец искал свою самку. И во всеобщем сплетении началась пляска - пляска подобная круговороту листочков в вихре ветра... пляска в которой все мчится и колышется: деревья и травинки, жуки и бабочки, земля и небо, феи и гномы, водяные, лешие, блуждающие огоньки, косолапые карлики, духи гор, духи звезд, сотни тысяч чудовищных насекомых, сплетающих свои лезвия, свои зазубренные косы и семизубые вилы; хоровод безумствующих несущихся в пространстве, пляска вселенной, в которой кружились солнце, месяц, звезды, светила, ветер и облака.

fjodor_dr@myself.com

www.geocities.com/shaman_fd