Именно это впечатление – "нормальные люди" – и мешало сначала вести беседу. Ну в самом деле: мужики как мужики, все с приличным образованием, с толковой работой – кто на телевидении, кто в коммерческой фирме. Помог Андрей (1). Сам журналист, он, заметив мое нерешительное сопение, "подал пас":
– Нам крайне неприятно наблюдать, как масс-медиа интересует прежде всего "жаренность" гомосексуальности. Вся эта "голубая" субкультура – шумиха, создаваемая искусственно. Просто раньше это было незаметно, а теперь вот свалилось на людей и вызывает раздражение. Наш, постсоветский человек, не привык к разнообразию, а до сих пор социальная ситуация стремилась всех усреднить, все унифицировать. Поэтому каждый "не такой" раздражает. Хотя, в сущности, мы ничем не отличаемся от любого другого человека. Как и все остальные, мы разные: есть те, кто по туалетам, есть вполне обычные люди.
– Но вы же не станете отрицать, что все-таки "голубая" субкультура нынче в моде?
– Поведение Пенкина и Моисеева на сцене вовсе не значит, что все геи такие же. Как можно говорить – "голубая" культура, не "голубая"... Либо есть культура, либо нет. У Джорджа Майкла есть голос, и кто-нибудь разве задумывается над его сексуальной ориентацией? Не декларируй Боря Моисеев свою гомосексуальность, кто бы его слушал? Это – обыкновенная спекуляция.
– О нетрадиционной сексуальной ориентации впервые заговорили вслух лет шесть-семь назад. Как вы чувствовали себя до "легализации"?
– Когда началась "перестройка", что-то стали говорить о гомосексуализме, мне было 17 лет. До этого момента – полное отсутствие информации, я не знал, что есть другие, такие же, как я, люди. Было невероятно трудно разобраться в себе: осознание своей непохожести усугублялось еще подростковым кризисом. Я ни с кем не мог поделиться своими сомнениями. Думал, анализировал: почему так? Кто его знает, что меня таким сделало. Иногда встречается мнение, что причина гомосексуальности – в неблагополучной семье. У меня – абсолютно нормальная, беспроблемная, хорошая семья: мама, папа, две младшие сестренки. Но я не мог им признаться, что мне хотелось дружить только с парнями. Я совершенно не представлял, как это можно любить девушку? А главное – зачем?
Годам к двадцати я понял, что другой и у меня есть выбор: либо признать это открыто и жить, не таясь, в гармонии с собой, либо адаптироваться в обществе, искать сексуальные – и не только сексуальные – контакты на стороне. В 1992 году я прочитал в одной газете про гомосексуалов и мне стало гораздо легче. Важно было увидеть, что я не один. Ведь мы – социальные животные, и мнение окружающих для нас небезразлично.
– А если бы вы сразу рискнули поделиться с родителями, было бы легче?
– Конечно. Если семья тебя поддерживает, это самое главное. Я очень хорошо помню свой первый разговор с родителями. Мне было невероятно трудно посмотреть им в глаза и сказать: я – гомосексуалист. Я просто написал письмо, оставил на столе и махнул на пару недель в Крым.
– Ну и...?
– Когда вернулся, были и скандалы, и крики: тебе надо лечиться, ты придуриваешься! Мама вспомнила: "Ты же ходил к девочке?!" Нет, говорю, вообще-то я ходил к парню. Хотя я, действительно, пытался дружить с девушками, но... В общем, я достаточно сильный человек и право на собственную жизнь отстоял. Сегодня мы с Сашей живем вдвоем, нас хорошо понимают, мои родители ни в чем не упрекают. Папа говорит: "Это ваше дело, какие вы. Вы всегда наши". Но сколько нужно было пройти, прежде чем прозвучали эти слова.
Саша (1): – Поначалу мне было очень трудно заходить в дом Андрея. Такие тяжелые взгляды... Я комплексовал. Выйти во двор, пройти перед окнами – проблема. Потом стало легче. А вот своей семье я так и не решился признаться. Если спросят – скажу. Мои родители знают, что мы живем вместе в однокомнатной квартире уже несколько лет. И ничего не спрашивают.
Андрей (2): – Проблема в том, что молодой человек сам себе может объяснить, что происходит, где уж тут рассказывать родителям. Обнаружить в себе что-то "не то", подросток испытывает животный страх. Если бы близкие помогали, понимали, ведь понимание семьи все-таки важнее, чем понимание общества. Ну вот я сказал маме. В профилактических целях, чтоб хуже не было. Однажды стоим на балконе и я говорю: "Мам, я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я – гей. "Голубой", чтобы понятнее было". Помолчали. Потом мама говорит: "Что я тебе скажу, сынок, ты меня не убил". Но иногда мне кажется, что этого разговора не было. ПОЧТИ СЕМЬЯ ПЛЮС СЕКС НА СТОРОНЕ
– Андрей и Саша, вы считаете себя семьей или нет? Как будете решать проблему с продолжением рода, например?
Андрей (1): – Вообще-то семьей в полном смысле слова назвать нас вряд ли можно. Мы не любим, когда спрашивают: кто у вас муж, кто жена. У нас такого нет. Мы живем вдвоем, нам хорошо вместе, но в то же время знаем, что можем завтра разойтись, можем позволить себе секс на стороне.
– Гетеросексуальные пары тоже могут себе позволить это.
Андрей (1): – Ну тогда не знаю. Вот если было бы разрешено регистрировать партнерство – это важно для меня. Мне хотелось бы знать, что часть моей собственности после моего ухода из жизни достанется Саше. Чтобы ему не пришлось доказывать право на совместно нажитое имущество.
Саша (1): – Насчет ребенка... Я вообще боюсь приручать кого-либо, хочу чувствовать себя свободным. Это ведь такая ответственность – чужая жизнь.
Андрей (2): – Я хочу всем сказать: не бойтесь отстаивать себя. Чем больше мы будем открыты, тем объективнее к нам будет относиться общество. И не будут судить геев по Боре Моисееву и туалетным "вафлерам". ДРУГОЙ, НО РАВНЫЙ
Вопреки обывательскому утверждению, что в последнее время гомосексуализм расцвел махровым цветом, геев вряд ли стало больше после распада СССР. Просто свободнее стали думать и говорить, а заодно, кажется, и поспокойнее воспринимаются люди иной, нежели большинство, сексуальной ориентации. Гарвардский профессор Эдуард Уилсон считает, что примерно 5 процентов людей являются гомосексуалистами. В древних высокоразвитых цивилизациях этот процент был выше, так как в античной Греции, Риме, феодальной Японии, например, подобные отношения воспринимались вполне нормально, бисексуальность для древних была обычным делом. Потом, начиная с 19-го столетия и во многом благодаря Фрейду, гомосексуальность превратилась в диагноз, скорее патологию, нежели норму. Вот в таком "веселеньком" определении это явление просуществовало приблизительно до 60-х годов нашего века. Сначала гомосексуальность как таковая перестала считаться болезнью, затем перестала быть позорной, а в наши дни превратилась в моду, синоним артефакта. Но не везде.
Исламский мир – исключение, потому как воинствующий ислам не одобряет гомосексуальность. На большей части Африки гей тоже вряд ли почувствуют себя уютно. Зато в Дании, Норвегии, Швеции, Исландии и Нидерландах можно узаконить однополое партнерство. С 1 октября 1989-го (именно тогда вступил в действие закон о регистрации однополых браков в Дании) было заключено 2083 семейных союза. 17 процентов пар позже развелись. Мужчины заключали брак между собой чаще, чем женщины, а разводились реже.
Известный сексолог Игорь Кон как-то заметил, что в советских книгах по сексопатологии гомосексуализм трактовался как опасное "половое извращение", болезнь, подлежащая лечению. Даже наиболее либеральные и просвещенные советские сексопатологи и психиатры, за редким исключением, по сей день считают это болезнью и воспроизводят в своих трудах многочисленные нелепости и отрицательные стереотипы массового сознания.
И все-таки: можно ли, а главное – нужно ли – вылечить гомосексуала? "Сексуальное влечение очень стойкое и поддается коррекции с трудом, – таково мнение Юрия Кукурекина, кандидата медицинских наук. – Несколько лет назад на прием пришел здоровенный красивый молодой человек – студент пединститута. Этот парень дружил с девушкой, которой очень нравился и которая хотела выйти за него замуж. У них были сексуальные контакты, но молодой человек не проявлял особой активности, не стремился к ним. Это очень волновало его подругу, и она добилась его признания – у него были гомосексуальные связи. По ее инициативе он и обратился к врачу. Мы долго проводили лечение, около года: психотерапия, гипноз, и дело сдвинулось с мертвой точки, они поженились, и, казалось бы, стали счастливой парой. Прошло лет 7-8, и, случайно встретив эту женщину, я узнал продолжение истории – они разошлись. Через какое-то время муж сказал жене: "Все хорошо, все прекрасно, но извини меня, я хочу мужчину". Так что когда ко мне приходят на прием геи и лесбиянки, я им советую не валять дурака. Хочешь ты парня, так найди его себе и живи счастливо. Что нужно такому человеку, так это найти связи с другими такими же, как он".
"Сексуальный левша", на мой взгляд, это наиболее точное определение гомосексуальности. Да, правшей – большинство, но только по этой причине мы ведь не считаем леворукость позорной и преступной?
... Жаль, но тот, удивительно смахивающий на ДиКаприо, фотографироваться наотрез отказался: о том, что он – гей, знают единицы. Бедные безнадежные соискательницы его внимания!
|
|
|||
|
|
|
|
|