"Я эту прошмондень щас прилюдно опущу", – громы и молнии праведного гнева сотрясали парадный холл концертного зала гостиницы "Космос", где проходила ежегодная ярмарка тщеславия под названием "Съемки новогоднего финала Песни-98. Громовержцем Зевсом выступал Олег Непомнящий – директор Филиппа Киркорова, а группу сочувствующей поддержки составляли Михаил Плоткин, известный – еще со времен Инессы Арманд – концертный администратор без определенных на данный момент занятий, и Борис Моисеев, не нуждающийся в дополнительном представлении.
Объектом праведного гнева оказался Шура (ударение на последней букве) – голубая мечта всех дантистов. Мечта — не в фигуральном, а в самом практическом смысле. С тех пор как он начал зарабатывать по сто штук баксов ежемесячно, редкий стоматолог не мечтает вставить ему зубы. Раньше у Шуры денег на это не было, теперь есть, но продюсеры артиста, блюдущие брэндовую чистоту товара, категорически запрещают подопечному менять полюбившийся народу беззубый лик. Дантисты, таким образом, в пролете. До тех пор, по крайней мере, пока Шура зарабатывает своим ртом неплохие деньги. Однако во всем остальном постоянство Шуре изменило. Это и вызвало столь резкую реакцию г-на Непомнящего, мимо которого Шура пронес свое звездное тельце с высоко поднятой головой, даже не сказав "здрасьте". "Этот засранец с недавних пор вообще всех перестал замечать, – вторил Олегу Наумовичу г-н Плоткин. – Что он себе думает?!"
"Она забыла, кто ее из грязи вытащил", – еще более прямолинейно отозвались о гордо проплывшей звезде постоянные посетители московских гей-клубов, у коих принято шутливое обращение друг к другу в женском роде. Они прибыли на "Песню-98" маленькой дружной делегацией. Роман по прозвищу Белобрыска, менеджер модного ресторана, сокрушался: "Она (Шура) забыла, как валялась у меня в ногах, когда была нищенкой, и просила помочь. Я же и познакомил ее с Пашкой (П.Есенин, композитор, нынешний автор всех хитов Шуры. – Прим. ред.). А потом пихал в "Шанс" и "Три обезьяны" (гей-клубы в Москве), где она три года кусок хлеба имела и не сдохла от голода..."
Впрочем, не со всеми Шура не здоровается. Пока еще благоволит Пугачевой и Киркорову. Но если процесс будет прогрессировать, то и у них перспективы весьма неутешительны. "Это ответная реакция на сегодняшнюю жизнь, – пытается объяснить происходящее Алла Борисовна. – Сейчас ведь все очень скоротечно. Это мне ничего не надо доказывать. А у молодняка-то – годик, и все. Мотылек сдох. Вот они и пытаются заявить о себе как можно быстрее, громче и скандальнее. Бедняжки, жалко мне их".
|
|
|||
|
|
|
|
|