Потухшая свеча

Год назад я возвращалась из Москвы. Поездка оказалась неудачной, билет не купила, надеялась теперь только на проводников. Бродила, как неприкаянная, по вокзалу и вдруг увидела красивую молодую женщину. Я будто споткнулась и уже не могла оторвать от нее глаз. Она заметила, что я смотрю на нее, и улыбнулась. А я начала гадать, в какой же поезд она сядет. И сколько же было радости, когда оказалось, что мы едем в одном направлении! Она вошла в СВ, а я с трудом вселилась в соседний вагон. В купе оказалось три мужика, причем под "допингом". Бросив сумку на полку, решила пойти в ресторан, поесть горячего и посмотреть видик.

Заказала обед и бутылку пива, вдруг открылась дверь и вошла та женщина. Сердце учащенно забилось. Она села за столик напротив. Через некоторое время в ресторан вошел верзила и бесцеремонно уселся рядом с этой женщиной. Он был выпивши, начал к ней приставать, и она выплеснула вино из фужера ему в физиономию. Он вскочил и выхватил из кармана нож. Я, не долго думая, стукнула бутылкой с пивом его по голове. Удар был точным и сильным (не зря 10 лет занималась ручным мячом). Все произошло так быстро, что никто ничего и не понял. Подбежал официант, вместе мы подняли мужика и посадили на сиденье, а сами тут же ушли. Она пригласила меня к себе в купе. Ехала она одна, оплатив два места. Познакомившись, Света предложила мне перебраться к ней. Я запротестовала, хотя в душе горела огромным желанием. Но она вычислила меня и просто сказала: "Ведь я тебе нравлюсь, а от тебя я просто в восторге". Я пошла в свой вагон, забрала сумку и перебралась к ней.

Когда я зашла в купе, Света сидела в шортах и маечке, а на столе стояла бутылка коньяка, играл магнитофон. Мы выпили за знакомство, а потом она предложила тост за "совсем не таких". Я поняла, что мы с ней одной ориентации. Стало легче дышать. Решили рассказать друг другу о себе. В шутку на спичках вытащили, кому начинать, первой выпало ей. Она рассказывала о своей жизни, а я сидела возле нее и "сходила с ума". Она видела мое состояние и предложила выпить за любовь. Поезд дернулся, Света качнулась и попала в мои объятия, наши губы слились в страстном поцелуе...

Потом была чудная ночь. Утром Света призналась, что ни с кем ей не было так хорошо! Она предложила обменяться телефонами. Я отказалась, боясь привязаться к ней, а ведь у меня была другая, к ней я и ехала в эту ночь. Но Света все-таки написала свой телефон и попросила позвонить ей. Но получилось все иначе.

Когда я вышла на перрон, моя женщина сразу заметила мое состояние и устроила мне скандал. Она добивалась ответа, как это я оказалась в СВ и с кем ехала. Но я сказала, что в других вагонах не было мест. На следующий день в моей записной книжке не оказалось листика со Светиным телефоном. Я так и уехала, не позвонив. Дома я часто вспоминала нашу встречу и каждый раз эти воспоминания волновали меня.

Но жизнь закрутила, многое произошло в моей жизни. Я осталась одна и все чаще думаю о той, чья душа раскрылась навстречу мне, но не нашла ответа...

Н.

Только бы слышать его голос

Здравствуй, "Интересная газета", здравствуй, "Голубой огонек".

Не знаю, получали ли вы когда-нибудь подобные письма, но я сейчас в крайнем отчаянии. Дело в том, что к вам обращается жена человека "нетрадиционной сексуальной ориентации". Мы прожили с мужем пять лет. Он молодой, красивый, для меня самый любимый и желанный. И вот несколько месяцев назад я узнаю, что он "не такой", узнаю случайно – попались на глаза письма-ответы на его объявление в вашей газете. Какая боль... И самое страшное, что я поняла, как сильно я его люблю. Не хватило сил осыпать его упреками, оскорблять, ругать. Я только говорила о моей любви. С каждым днем люблю все больше, все отчаяннее. А он говорит, что никогда не любил меня, а женился только потому, что ему тогда было очень плохо после разрыва с другом. Не верю, не хочу верить... Помню каждое его слово, каждый поцелуй. Как он был щедр на них! Целыми днями он твердил, что любит меня, обнимал и целовал. Я ни в чем ему не отказывала, и думала: "За что мне такое счастье".

Сегодня все по-другому. Я принимаю его таким, каков он есть, и люблю его безгранично. Я мирюсь с его встречами, письмами, звонками, хожу к маме, когда к нему кто-то приезжает. А он становится все безразличнее и холодней. Я даже не имею права показать ему, что мне плохо, больно. Тогда он сердится. Я теряю его, и боль разрывает меня на мелкие частицы, я делаю все, чтобы сохранить свою семью. У нас сыночек, ему 4,5 года. И он так любит папу. И папа его тоже. Я так боюсь, что он уйдет. Страх парализовал мою волю, гордость, чувство собственного достоинства. Я готова терпеть все, только бы он был рядом. Я готова ждать его ласки столько, сколько он посчитает нужным. Только бы он не оставил нас.

Ребята, прежде чем пойти на контакт с женатым человеком, подумайте, какую рану вы можете нанести его жене, особенно любящей. Я нисколько вас не осуждаю, среди таких знакомых моего мужа очень много интересных людей, и я их всех уважаю. Но мне больно... Скажите, что мне делать, чтобы не потерять своего любимого, чтобы сохранить ребенку настоящую семью?

Люблю, люблю все сильнее и безумнее. Только бы слышать его голос, ощущать тепло родного и прекрасного тела, гладить его волосы. Неужели это так много?

С уважением Елена, Донецкая область

Остались память да фотографии

До призыва в армию я рос в деревне. Окончил курсы шоферов. В части меня назначили возить командира авиаполка.

Военный городок стоял в степи, офицеры жили в квартирах. Однажды мой полковник приказал отвезти его в гарнизонную баню и пригласил меня с собой. Мылись, разговаривали. Он попросил меня потереть ему спину. Когда я делал это, у меня непроизвольно поднялся член (пишу сейчас это письмо – он опять стоит, хотя мне уже 60). Полковник это заметил и предложил использовать его зад, а одной рукой держать его член. Когда я начал работать, он тоже возбудился. Кончили почти одновременно. Но на этой встрече мы очень подружились. Близость наша длилась два года. Жена у него была моложе лет на 15, но иногда и она соблазняла меня передней частью.

После демобилизации я работал в Днепропетровской области. В маленьком городке все на виду, все друг друга знают. Поэтому хоть и хотелось, но не с кем было завязать "мужскую дружбу".

Когда поступил в Одесский институт, там гомосексуалистов было хоть пруд пруди, но у всех отталкивающая внешность. (Армейский был красавец, похож на Людвига Свободу).

Но уже через год в диетстоловой ко мне подсел старичок приятной внешности. Пообедали, поговорили и разошлись. Я начал в эту столовую часто ходить, и через некоторое время встретился с ним. Он пригласил меня в кино, а после к себе в гости. До конца учебы я жил у него. Он пенсионер, а в прошлом – директор школы. По окончанию института попал я в Николаев, где и живу уже 33 года. Женился. Внешне все, как у всех. Но каждый год ездил в командировку в Ленинград. И однажды случайно встретил армейского начальника, генерал-майора в отставке. Это была прекрасная встреча. Он привел меня в гостиницу военно-морского флота, в отдельный номер. Три недели пролетели как во сне. Иногда я заезжал и в Одессу. Нет уже в живых моих друзей, остались на память о них и о моей другой, тайной жизни только их фотографии.

А., Николаев

Соска

Таких, как он, солдаты называют сосками. От слова... Хотя и так ясно, от какого слова. А если ясно не совсем, смотри ниже. Миша с рвением эксгибициониста обнажился перед диктофоном орально. В смысле, на словах.

– Расскажи о своем увлечении с момента его возникновения.

– Я жил рядом с лесопарком и с шести лет беспрепятственно и почти безо всякого присмотра ходил туда гулять. Родители иногда посматривали на меня из окна. И вот однажды, когда они не смотрели, меня и заловили два солдата (часть стройбата была по соседству), которые без лишних слов изнасиловали меня, затащив в кусты. Один держал за руки и зажимал рот, другой трахал сзади. Потом они поменялись местами, и я ощутил во рту вкус собственных экскрементов. Называли меня женскими именами и балдели вовсю. Вдобавок порвали мою маленькую попочку и занесли туда инфекцию. Сначала я пытался сопротивляться, но потом затих. Под конец разревелся, особенно после того, как они пригрозили, что убьют, если я кому-нибудь расскажу. Это сейчас я вспоминаю о них спокойно, тогда же я жутко испугался. Если бы не травмированный зад, наверняка наложил бы в штаны.

– И что, родители не заметили крови на трусиках?

– Нет. Они поняли, что что-то не так, когда у меня там вырос полип. Повели к врачу, обследовали.

– Но врачи-то догадались, что тебя трахнули?

– Они всего лишь выразили удивление, что в таком раннем возрасте у меня что-то выросло. Говорили, что это большая редкость. А родители до сих пор о той истории правды не знают.

– А с этими ты еще встречался?

–Нет. К сожалению. Но именно после этого случая появилось желание повторить подобное еще раз. Позже заинтересовался мужским телом, подглядывал за пиписьками в туалетах. Представлял еще более извращенные варианты своего изнасилования.

– Как хорошо ты все запомнил. Шесть лет все-таки...

–А ты бы не запомнил, если бы тебя так? Конечно, это была и тяжелая душевная, не только физическая травма, наложившая свой отпечаток на психику. Но это стало и толчком. Будто у заводной куклы ключик повернули. Потянуло к ребятам постарше. В 8 лет уже вовсю минетничал. Лет в 11 имел контакт со взрослым мужчиной. Это произошло в туалете, куда я зашел в очередной раз в поисках х... счастья. Мы долго стояли в соседних кабинах и, глядя друг на друга, делали вид, что писаем. Потом он, как более старший, видимо, сообразил, что так долго писать нельзя, и запросто предложил побаловаться. На что я утвердительно кивнул. Он зашел в мою кабину, где я и сделал ему минет.

Начались регулярные походы в бани и клозеты, контакты с ребятами лет двадцати. Опыт, сын ошибок трудных, накапливался. За три года разменял вторую полусотню человек. Но даже в эти, в общем-то безоблачные времена, сильно тянуло к людям в погонах.

– И когда же ты осуществил свою мечту, не знаю, какого цвета?

– В 15 лет. В автобусе была давка. Ко мне прижали морячка, да так удачно, что я моментально возбудился: бешено заколотилось сердце, по телу волнами прокатывалась дрожь... Все казалось мне каким-то необыкновенным... Так вот, морячок стоял задом ко мне. Не помню, как это получилось, но я засунул руку под шинель, обнял за талию и принялся ощупывать его гордость. Сначала он ненавязчиво пытался освободиться от объятий, но потом возбудился и сдался. Он предложил выйти, и в ближайшем подъезде мои гланды пропитались моряцкими соками. Судя по тому, что он спросил мой телефон, за моральный дух защитника Отечества я мог не волноваться. Еще раза три мы встретились, потом его куда-то перевели. Наверное, к морю поближе.

Он уехал, оставив мне чувство глубокого либидо к ему подобным. Я стал целенаправленно ходить к воинской части. У нас в городе их шесть.

– Что значит "ходить к воинской части"? Насколько я помню, туда просто так не пускают?

– Сперва ходил по периметру забора и любовался в щелочку. Как-то раз увидел возвращавшегося с увольнения парня. Завел разговор, спросил, как служится...

– А у него не возникло мысли послать тебя подальше? Представляю себе картину: иду я в форме, злой, как собака, из-за того что в часть возвращаюсь, а тут подваливает какой-то малолетка и спрашивает, как мне служится.

– К счастью, этого не было. Я ж те вкратце рассказываю. Постепенно подкатил к теме, ради которой разговор и заводил. Он отрицательно ответил на мой вопрос, пробовал ли он с мальчиками, зато утвердительно – на предложение попробовать. Опять был подъезд и та же программа. Договорились о следующей встрече. Разумеется, он не упустил случая поведать обо мне сослуживцам, а они, в свою очередь, тоже загорелись желанием попробовать.

– Значит, они провели тебя на территорию части?

– Вечером, после того как начальство ушло. На КПП были осведомлены и ничего против не имели. Сами потом приходили.

– Сколько человек ты сперва обработал? И каким способом?

– Около десяти. Только сосал. Многие просили повернуться к ним задом, но я боялся инфекции. Я стал посещать любимую казарму регулярно. Очередь становилась все длиннее, работать приходилось до утра.

– Рекордом похвастаешься?

– Никогда не подсчитывал. Да и многие по два раза приходили. Думаю, человек 30. Рот уставал настолько, что я не мог ответить на вопрос, когда приду в следующий раз.

– Они похлопывали по плечу, благодарили?

– В основном хотели, чтобы пришел еще. Другие, особенно те, кто два раза, вопили: "Вали отсюда!" Иные молча отходили, застегивая штаны. Было, правда, очень редко, когда говорили "спасибо". Человек пять за все время.

– Интересно, если они провели без особых хлопот тебя, значит, у них была возможность таскать к себе баб-с. Тем более, что они под заборами в/ч табунами ходят?

– В нашем городке таких девочек мало. Я знаю только троих. Иногда по ночам мы встречались в казарме.

– Ну и как, глаза тебе не выцарапали? Мужиков ведь уводишь.

–Девки ходили к конкретным ребятам. А те мной брезговали.

– Как ты думаешь, сколько минетов ты отстрочил, осчастливливая автобат?

– Я уже говорил, что не считаю. Тыщи три будет.

– Не задумывался о книжке Гиннесса?

– Не-а. Рано.

– Ты сам-то кончаешь? Брать в рот, конечно, хорошо, но ведь ты немножко мужчина?

– Странно, как ты это разглядел. Раза три за ночь устраиваю самодельную радость. Когда член красивый попадается.

– И, как водится, напоследок: планы на будущее?

– Думать о Гиннессе. И сосать.

Был папой стал мамой

"Прошу развести меня с женой, поскольку больше не считаю себя мужчиной".

Судьи, которым и в голову не пришло заподозрить в 30-летней красавице-блондинке из Анкары особу мужского пола, посчитали было ее заявление глупой шуткой. И напрасно. Истица, как оказалось, до некоторых пор и впрямь была мужчиной. За это время он (или она?) успел жениться, стать отцом двух детей, а затем вдруг почувствовал в себе иное естество. Пройдя через несколько операций, Эргюн Эсиргюн и в самом деле превратился в женщину, мечтающую обрести новое семейное счастье в браке с настоящим мужчиной, пишет турецкая пресса. Для этого и понадобилось официальное расторжение брака.

Секс-меньшинства в ООН