CCXXXIX

Тепло, уютно спать в постели!
Но утром холод был такой,
Что мы, признаться, задубели,
Как будто немцы под Москвой.
Возможно, в силу той причины
С утра отдельные мужчины,
На волю выйдя из шатров,
По-русски даже пару слов
Пробормотать не в силах были,
И на немецком языке
В российской северной тайге
Они друг с другом говорили.
И выходило это так:
Ya-ya, naturlich, gutten tag!

CCXL

А на дворе погодка злая
Стояла с самого утра.
На небе облачность сплошная
И сильный ветер, как вчера.
Такую мерзкую погоду
За двадцать лет моих походов
В суровой северной стране
Лишь раз случилось видеть мне.
Пришлось опять в порядке спешном
Нам загружать свои суда.
Что толку здесь сидеть, когда
Тут больше не растет орешник!
Вчерашним вечером, в мороз
Мы порубили весь кокос!

CCXLI

Пожрали мы, собрались споро,
Опять рекорд установив,
И тут Рыбак из ремнабора
Достал большой презерватив.
Не торопясь кусок резины
На острый бивень бригантины
Он аккуратно натянул
И мне с усмешкой подмигнул.
На что он этим намекает?
Забав анальных возжелал?
Какой он, право, смелый стал!
Уж коли так, то не мешает
Порыскать вазелин ему
И смазать Дугласу корму.

CCXLII

Итак, пора в дорогу снова.
Судов усталых караван
Пошел в бросок до Борового,
Вперед, к ореховым садам.
Вокруг, на берегах лесистых
Стояли толпами туристы,
Да и на речке иногда
Мы обгоняли их суда.
Само собой, река, бывало,
Бурлила в тесных берегах,
Качала лодки на валах
И рожи наши умывала.
Но что нам выходки реки?
Одни забавы, пустяки!

CCXLIII

Но вот закончилась рутина.
Настало время, вышел срок,
И встал преградой на пути нам
Порог с названием Горшок.
Не то, чтоб был он очень страшным,
Таким, как Рокконен вчерашний,
Но у него иная роль -
Он был последним, вот в чем соль!
А это очень много значит.
Как все же боязно идти,
Когда последний на пути
Порог в фарватере маячит!
Как избежать лихой беды
И повторенья Тунгуды?

CCXLIV

Рыбак серьезным стал и мрачным.
Еще б таким ему не быть!
Тунгудский опыт неудачный
Не так-то просто позабыть!
Уже ль все снова повторится?
Да нет, не может так случиться!
Все по-другому в этот раз:
И лодка новая сейчас,
Да и матрос при капитане
Теперь не прежний, а иной,
И, надо думать, под водой
Он медитировать не станет,
И, наконец, Рыбак наш сам
Теперь сродни речным волкам!

CCXLV

Пока мы с берега взирали
На грозный, бешенный поток,
Катамараны проезжали
Порог с названием Горшок.
Под боевым пиратским флагом
Плывут себе спокойно лагом
По бочкам, плитам и камням.
Им все до фени, тем парням!
Нам с ними в этом не тягаться,
Но наши юркие челны
Ни плит коварных, ни волны,
Ни бочек пенных не страшатся.
Так что же мы стоим и ждем?
Вперед! Авось, не пропадем!

CCXLVI

Настало время ставить точку,
И, разогнавшись, как могли,
На штурм коварной пенной бочки
Суда в последний раз пошли.
В валы влетели, будто пули,
Промеж камней ужом скользнули,
И сделать ничего не смог
Порог с названием Горшок!
Отметить свой успех желая,
Решили мы перекусить,
Маленько силы подкрепить
И осушить по кружке чая.
Да и погреться у костра
Давно настала нам пора.

CCXLVII

Замечу, кстати, для порядка,
Что кроме нас стояли тут
Те незабвенные ребятки,
Что кетчуп с медом лихо жрут.
И тоже голод утоляли -
Треску в томате поглощали,
Но удовольствия обед
Не доставлял им. Вовсе нет!
Еще бы! Я скажу вам смело:
Треска в томате - не еда.
Медку б немножечко туда,
Да размешать все это дело!
Такую пищу и в Кремле
Не часто встретишь на столе!

CCXLVIII

А мы обед свой завершили,
В кокпиты втиснули зады
И снова по реке поплыли
Туда, где ждали нас сады.
Осталось плыть совсем немного.
Порогов нету. Слава Богу,
Они остались за кормой.
Не за горами Боровой.
Улегся ветер в атмосферах,
Порою робкий солнца луч
На землю падал из-за туч.
И орды диких пионеров
На живописных берегах
Коптили мясо на кострах.

CCXLIX

Увы, всему на свете этом
Когда-то настают кранты.
И наши славные корветы
Достигли финишной черты.
На левый берег мы пристали
И "Здравствуй, бабушка!" сказали.
Окончен долгий, трудный путь,
И даже грустно нам чуть-чуть.
Давно ль впервые мы ступили
На берега большой реки,
Распотрошили рюкзаки
И вещи в лодки погрузили?
Но дни промчались, словно сон,
И сплав по речке завершен.

CCL

На берегу каяк разлегся,
А рядом Дуглас и Таймень.
Им спорить больше не придется
С коварной речкой Чирко-Кемь.
Лежат они и отдыхают,
Валы и бочки вспоминают.
Пускай немного отдохнут,
Для них закончился маршрут.
А нам пока что не пристало
Под елкой просто так сидеть,
Бить в барабан да в пшиш дудеть.
Ведь дел у нас еще немало.
Ну, например, гонцов послать,
Чтоб обстановку разузнать.

CCLI

Вот Юнга, кстати, так и рвется,
Горит огнем под ним земля.
Смотрите, как ему неймется!
Знать, горький запах миндаля,
Что в Боровом благоухает,
Досюда даже долетает,
Щекочет ноздри аромат.
Наверно, тут роскошный сад
Стоит, как средь пустынь оазис.
На пальмах там кокос растет,
Весной чилим в прудах цветет,
В земле скрывается арахис,
И шишки кедра круглый год
Висят и радуют народ.

CCLII

Немудрено, что Юнга рвался
Сходить в тот сказочный Эдем,
Но старший брат его остался
К мольбам и просьбам глух и нем.
И лишь однажды он достойно
Сказал: "Amigo, стой спокойно!
Сначала лодку разберем,
Потом на промысел пойдем!"
Ну что ж, Рыбак наш мыслил зрело.
Щелкунчик был он, хоть куда,
И твердо знал он, что всегда
Сначала надо делать дело,
А уж потом идти гулять,
Иначе кайфа не поймать.

CCLIII

Пускай до финиша дошли мы,
Поход не кончен все равно.
И прохлаждаться без причины
Еще не время. Дел полно.
Поставить надобно палатки
На этой крохотной площадке
Да запасти побольше дров
В преддверьи скорых холодов,
Помыть и высушить фрегаты,
С Тайменя фартук отцепить,
Кильсон фальшивый удалить,
Баллоны сдуть, рубить канаты,
Короче, дел невпроворот,
И продолжается поход.

CCLIV

Часы промчались, как мгновенья.
Пора вечерняя пришла,
Когда в начальном приближеньи
Мы разгребли свои дела.
Ну что ж, теперь и прогуляться
Пришел черед. И вот два братца
Ушли в сады через тайгу,
Глотая слюнки на бегу.
А те, что в лагере остались,
Костер горячий разожгли,
На нем оладушки пекли
И прочим делом занимались.
А между тем недолго им
Пришлось в лесу скучать одним.

CCLV

И полчаса не пролетело,
Как нас покинули гонцы,
А в гости к нам пришли карелы,
На этот раз совсем юнцы.
Пришлось оставить наши сборы,
Вести с гостями разговоры,
Беседой светской развлекать
И в то же время не зевать
И охранять свои пожитки,
Чтоб ненароком, под шумок
Чего-нибудь не уволок
У нас карел излишне прыткий.
Кто знает, кто ответит мне,
Что там у хлопцев на уме?

CCLVI

Но мы напрасно волновались.
Английским лордам не чета
Карелы наши оказались!
Благословенна местность та,
Где средь снегов и мглы холодной
Живет народ, столь благородный,
Где в деревушках там и тут
Парфены юные растут!
Давно вернулись из похода
Назад усталые гонцы,
А молодые сорванцы
Травили дружно анекдоты
И развлекали нас скупым
Английским юмором своим.

CCLVII

И лишь позднее, на ночь глядя,
Пред тем, как отроки ушли,
На память о московских дядях
Мы им подарки поднесли.
Рыбак порылся в блеснах старых
И выбрал самых лучших пару.
А самый маленький карел,
Курить который не умел,
Настолько Юнге полюбился,
Что Юнга тронут был до слез,
Ему фонарик преподнес
И сам при этом прослезился.
Наверно, вспомнил он свою
В Москве забытую семью.

CCLVIII

Ушли воспитанные детки,
И нам самим узнать невмочь,
Каких трофеев из разведки
Гонцы сумели приволочь.
Ну, что касается кокосов,
Тут даже не было вопросов.
Взгляни на рожи рыбаков,
И станет ясно все без слов.
Помимо крепкого ореха
В садах разведчики нашли
И нам в подарок принесли
Кедровых шишек на потеху,
Да и по йогурту заказ
Исполнен был на этот раз.

CCLIX

Завидя йогурт земляничный,
Каякер что-то прохрипел
И тут же, словно беркут хищный,
На бедный йогурт налетел.
Не хоронясь, пред всем народом
Он жрал его, как кетчуп с медом,
И слез счастливых ручеек
Из глаз струился на песок.
А тут и ужин наш прощальный
Поспел как раз. Пришла пора
Расположиться у костра,
Достать на свет сосуд хрустальный,
Разлить и выпить за успех
Прозрачный, огненный орех.

CCLX

Спустилась тихо ночь над плесом,
И наступили холода.
Но при наличии кокоса
И лютый холод - не беда.
Вокруг костра мы возлежали,
Поход прошедший вспоминали,
Со мною вместе рыбаки
Ругали хором каяки,
На Юнгу все мы нападали
(Такой обычай есть у нас).
Но вот в глухой полночный час
Мы наконец в нирвану впали,
И, не жалея голосов,
Запели про крановщиков.

Оглавление   Следующая глава