XXXII

Для тех, кто двое суток кряду
Жил в тесном мире поездов,
Целебный сон - одна отрада,
Венец страданий и трудов.
Едва мы в спальники залезли,
Как в тот же миг рукой железной
Нас сон могучий охватил
И до утра не отпустил.
И даже утренней порою,
Когда терпеть уж мочи нет,
И надо выйти в туалет,
Чуть-чуть палатку приоткроешь,
Дудончик высунешь слегка
И снова давишь храпака.

XXXIII

И только в десять из палаток
Кряхтенье с кашлем донеслись,
И пять зевающих приматов
К костру погреться собрались.
Одутловаты, плоски лица,
Глаза - две щелочки-бойницы -
На мир испуганно глядят,
Зачем мы здесь? - понять хотят.
Но сполоснув лицо водицей
И освежив маленько рот,
Отбив атаки всех кислот,
Смогли мы снова превратиться
Из грязных, заспанных чертей
В слегка помятых, но людей.

XXXIV

А лучезарное светило
Сквозь кучевые облака
На мир потоки света лило
И даже жарило слегка.
Жужжа могучими крылами,
Слепни на пару с комарами,
От света солнца озверев,
Толпой кружили меж дерев.
Погода к водным процедурам
Располагала и влекла,
И мы, раздевшись догола,
Презрели правила культуры.
И дуп сверкающий оскал
Свет божий долго затмевал.

XXXV

Какими черствыми мы были!
Заботясь только о себе,
О братьях меньших позабыли,
Представив все вершить судьбе.
Набиты, как в Бутырке люди,
В лишенном воздуха сосуде
Две сотни дюжих червяков
Последний испустили вздох.
Наивный Юнга с опозданьем
Пытался к жизни их вернуть.
Он даже в рот им начал дуть,
Как при искусственном дыханьи,
Но доктор был он еще тот
И, верно, с чем-то спутал рот.

XXXVI

Итак, червей мы схоронили,
Отправив их в последний путь,
На завтрак риса отварили:
Хоть как-то надо ж помянуть!
Теперь пора за дело браться,
Снимать палатки, паковаться,
Вязать мешки, котлы помыть,
По лодкам сесть и дальше плыть.
Но в сложном северном походе
Опасна спешка и вредна.
Я убежден, всегда она
К дурным последствиям приводит.
Здесь даже самый мелкий шаг
Опасно делать кое-как.

XXXVII

Об этом правиле полезном
Отнюдь не забывали мы
И лишь в полтретьего залезли
В свои могучие челны.
А тут и ветерком задуло,
На небо тучи натянуло,
И где-то через полчаса
Дождем разверзлись небеса.
Сначала плыли по озерам,
Потом опять пошла река.
Пороги были, но пока
Свои могучие приборы
На них мы клали, а затем
Все проходили без проблем.

XXXVIII

Вдруг кто-то, кажется, Каякер,
Смущенным голосом спросил:
"А не пора ль нам встать на якорь,
Покушать для поддержки сил?"
Покуда все вели беседы -
Не рановато ль для обеда,
Возник завал очередной,
И спор решился сам собой.
В кострище на тропе обноса
Валялся всякий разный хлам.
Небось, идем мы по следам
Той самой группы, что под носом
У нас недавно насрала
И за собой не прибрала.

XXXIX

Раздув в момент пожарче пламя,
Мы все дерьмо скорей сожгли.
Никто не скажет, что за нами
Какашку хоть одну нашли.
Пускает носом пар наш чайник,
Старинный друг и вечный странник,
Рядком на скатерти лежат
Колбаска, лук и шоколад.
Перекусив, поплыли снова.
Прошли еще один завал.
Рыбак порою доставал
Свое орудие для лова,
Но щука только раз взяла,
Скривила губы и сошла.

XL

Но чуток сон реки карельской,
Увы, обманчив плес на ней.
И вот, как паровоз по рельсам,
Река грохочет меж камней.
Опять шиверы да пороги
Готовят нам экзамен строгий,
Хотят проверить, каково
У нашей группы мастерство.
Ну что ж, останетесь довольны!
Который тут из вас порог?
А ну, иди сюда, сынок!
Не бойся, мы тебя небольно!
Веслом легонько двинем в пах,
И ты уже на небесах!

XLI

Все Ариадны предсказанья
Пока сбывались точно в срок.
Мы плыли, как по расписанью:
Завал, шивера, плес, порог.
Но то ли мы со счета сбились,
А может, просто не врубились,
Иль Томка чем-то занялась
И на секунду отвлеклась,
Короче, был уж час заката,
А мы все, знай себе, плывем,
Порогов строгий счет ведем:
Сто двадцать пятый, сто тридцатый,
А вот и сто сороковой.
Ну что, прошли? Труби отбой!

XLII

На этот день по описанью
Порогов длинная чреда
Закончилась. Ровней дыханье!
Сушите весла, господа!
Но Юнгу бья веслом по каске,
Кричал Рыбак, как Станиславский:
"Не верю я! Не может быть!
Никак мы не могли проплыть
Порог с пшишом в струе могучей.
Как хорошо известно вам,
Я крупный дока по пшишам,
И я не упустил бы случай
Узнать, насколько хороша
Головка этого пшиша!"

XLIII

И тут пошли у нас дебаты.
Рыбак в пшишах экспертом был,
Зато считал он плоховато
И арифметику забыл.
А я же был всегда в почете
За упражненья в устном счете.
И был уверен, что не мог
Я дважды посчитать порог.
В конце концов, поспорив малость,
Решили: полчаса плывем,
А после этого встаем.
Возможно, Томка обсчиталась,
А может, ей приснился сон
И пшиш огромный, будто слон.

XLIV

Ну что ж, вперед! И вдруг за мысом
Мы слышим чей-то грозный крик:
"Эй там, на Дугласе, на Лысом!
Гребите к нам на материк!"
Глядим - на бреге каменистом
Стоят какие-то туристы
И на Каякера в упор
Глядят в оптический прибор.
"Здорово, хлопцы!" - мы сказали. -
"О чем базар, чего кричим?"
Они в ответ: "Да вот хотим
Узнать, не вас ли мы встречали
В Боровичах на речке Мсте?
Вы те туристы, иль не те?"

XLV

Каякер вымолвил: "О, Боже!
Теперь и я вас узнаю.
И рад увидеть ваши рожи
В далеком северном краю.
Ну, расскажите, как живете,
На чем и с кем теперь плывете?"
"Да вот у нас катамаран," -
Ответил юный капитан, -
"А кроме этого девица.
Она на утлом каяке
Вчера в порожистой реке
За пшиш сумела зацепиться,
Кильнулась, и теперь она
Боится дальше плыть одна.

XLVI

Сидит она весь день в печали,
Не знаем, как ее лечить...
Но Бог с ней. Мы-то вам кричали,
Хотели вас предупредить.
За поворотом плес прервется,
Река порогом обернется,
И там в струе коварный пшиш,
Его с воды не разглядишь."
Рыбак потер от счастья руки.
"Ага! Меня не проведешь!
Мой милый пшиш, меня ты ждешь,
Ты, верно, сохнешь там от скуки!
Скорей вперед, горит душа!
Я изнываю без пшиша!"

XLVII

Ребят мы поблагодарили,
И, прежде чем начать грести,
Мы их бесплатно научили,
Как девку в чувство привести.
К сему лекарству в час печали
Мы сами часто прибегали,
Он прост и дешев, способ наш:
Принять це-два аш-пять о-аш.
Доплыли мы до поворота,
А там действительно порог.
Мы поскорей на бережок.
И то сказать - кому охота
В струю без подготовки лезть?
Ведь так на пшиш недолго сесть!

XLVIII

Порог недолго мы смотрели,
И то, последнюю ступень.
Не стану врать, там в самом деле
Огромный пшиш стоял, как пень.
Но с нашим опытом богатым
Пожалуй, было трудновато
Залезть на этого слона.
Тут прыть особая нужна.
И вот по очереди все мы
В порог влетели. Сей же час
Валы обрушились на нас,
Швырнуло в морды клочья пены,
Но через миг байдарки нос
Уже буравил тихий плес.

XLIX

А между тем на циферблате
Подходит стрелка к десяти.
Пора нам лагерь ставить, братья.
Не до полуночи ж идти!
А вон и чудная стоянка:
Песок, обрыв, на нем полянка,
Но черт возьми! Не снится ль нам?
Лежит на ней катамаран,
А рядом собственной персоной
Засранцы, разрази их гром!
Тревога! Все дышите ртом!
Носы зажмите, прочь из зоны!
Скорее к берегу, друзья,
Здесь оставаться нам нельзя!

L

Как лань от волка мы бежали,
Как пиздрик от когтей орла,
Гребли так быстро, что едва ли
Моторка нас бы догнала.
К другому берегу скорее
Неслись стрелой, вздохнуть не смея,
И лишь тогда прервали бег,
Когда уткнулись носом в брег.
На сушу вылез я устало.
Похоже, тут стоянка есть!
Там можно лечь, а здесь присесть.
И не в таком дерьме, бывало,
Нам доводилось жечь костры
Среди болот и мошкары.

LI

Да что тут думать? Без сомненья
Здесь можно лагерь разбивать.
Но до соседей, к сожаленью,
Тут метров сто - рукой подать!
Под самым носом у Засранцев
В живых остаться мало шансов.
А вдруг вечерний ветерок
Подует к нам на бережок?
Рыбак и Юнга предложили:
"Давайте, мы вперед пойдем
Искать стоянку. Вдруг найдем?
Неужто впрямь мы заслужили
Ночь напролет сходить с ума
От сладких запахов дерьма?"

LII

Ну что ж, удачи вам, плывите!
А мы, пожалуй, подождем.
Найдете место - так свистите,
Сию минуту подгребем.
Увы, два брата-оптимиста
Нас не обрадовали свистом
И не нашли удобных мест
На милю целую окрест.
"Ну все, встаем," - сказал я строго. -
"Плевал я на Засранцев всех!
У нас ведь есть еще орех,
И, как я помню, даже много.
Тому, кто станет помирать,
Дадим скорлупку пожевать!"

LIII

Тут стон из Дугласа раздался:
"Ой, умираем! Нету сил!"
Но я на шутку не поддался
И только пальцем погрозил.
Сгустились сумерки, когда мы
Свои поставили вигвамы,
И звезды первые зажглись,
Когда за ужин мы взялись.
А ветер дул не уставая,
И, опасеньям вопреки,
Он дул по счастью не с реки.
И мы, отчаянно зевая,
В свои палатки заползли
И поскорее спать легли.

Оглавление   Следующая глава