CXLV

Неведомы пути Господни.
Не знаю, как уж вышло так,
Но утром раньше всех сегодня
Проснулся славный наш Рыбак.
И ведь не просто он проснулся,
На бок другой перевернулся
И харю плющить продолжал.
Нет, нет! Он именно, что встал!
Одевшись, сделал он зарядку,
И очи алчностью зажглись.
Ну, слава Богу, дождались!
Теперь Рыбак у нас в порядке.
А то он сумрачный бродил,
Сам на себя не походил.

CXLVI

Поплыл жерлицы проверять он,
А там конечно пшиш сидел.
Рыбак пшиша покрыл проклятьем,
Но блеск в глазах не потускнел.
Настроил он тогда свой спиннинг,
Как будто скрипку - Паганини,
Тройник зловещий прицепил
И к лову щуки приступил.
Швырнет налево - пшиш поймает,
Направо - клюнет Васька кот.
А щука, сволочь, не клюет,
Сидит в засаде, выжидает,
Когда блесна ей прямо в пасть
Изволит наконец попасть.

CXLVII

Внезапно спиннинг содрогнулся,
И леску вправо повело.
Рыбак мгновенно встрепенулся.
Ну наконец, кажись, взяло!
Катушку медленно вращая,
Он приговаривал: "Родная,
Плыви, голубушка, сюда,
Тебе не причинят вреда!"
И щука, обалдев от счастья,
Послушав ласковых речей,
Раскрыла рот свой до ушей.
И в тот же миг тройник из пасти
Наружу вон, и был таков.
Точь-в-точь, как описал Крылов!

CXLVIII

Дословно приводить тираду,
Слетевшую с рыбацких губ,
Пожалуй, все-таки не надо.
Рыбак порой бывает груб.
Как перед бурей все затихло:
Трава беспомощно поникла,
Листва осыпалась с дерев,
От речи той оторопев,
И Хаудо-порог могучий
От слов таких безвольно сник
И коркой льда покрылся вмиг.
А грозный Один из-за тучи
На Рыбака слегка взглянул
И молвил только:"Ну и ну!"

CXLIX

И все ж без рыбы серебристой
Мы не остались утром тем.
Плотвиц, штук двести или триста,
Рыбак надергал без проблем.
Пришлось костер раскочегарить
И срочно эту рыбу жарить,
Ведь не везти ж ее сырой!
От мысли от одной такой
Встают власы мгновенно дыбом.
Уж лучше зеркало разбить,
Но чтоб сырою погрузить
В байдарку пойманную рыбу!?
Из тысячи дурных примет
Приметы хуже в мире нет!

CL

Ей Богу, правда! Без обмана!
Сырая рыба - верный киль.
И я ее везти не стану
По луже даже в мертвый штиль!
А нам сегодня предстояло
Порог Кривой пройти сначала.
Тут разве только идиот
Сырую рыбу повезет!
Покамест шли приготовленья
Спросил наш Юнга молодой:
"А вот, скажите мне, Кривой,
Он что, сложнее по сравненью
С вчерашним? Как там его звать?
О, черт возьми, забыл опять!

CLI

Кажись, Худой? А, может, Худо?
Я помню "Ху". А дальше как?"
Нет, Юнга - это просто чудо!
Тут даже Один в облаках
От смеха разразился бурей.
"Он Хаудо зовется, дурень!" -
С небес раздался грозный крик.
Видать, не выдержал старик!
С досады Юнга нос наморщил.
"Ах, как же так я мог забыть!
Ну, а Кривой? Он, стало быть,
Сложнее будет или проще?
Скажи мне, Один, да иль нет?"
"Сейчас узнаешь!" - был ответ.

CLII

Закончив сборы, мы пустились
В короткий, но опасный путь.
Мы не гребли, не суетились,
Ведь здесь идти всего чуть-чуть.
И вот подплыли мы к Кривому.
Пристали к берегу крутому,
Наверх по скалам забрались,
И изученьем занялись.
Да, бочка будет здесь похуже.
Так просто и не обойти,
Тут так придется погрести,
Что сам Геракл в матросы нужен.
Пожалуй, лучше напролом
Сквозь бочку и в валы потом.

CLIII

"Ну, я пошел," - Каякер молвил.
Ну-ну, не слишком ли он смел?
И вот сквозь пенистые волны
Каяк, как птица полетел.
Уже пред самым носом бочка,
Каякер сделал два гребочка,
Прицелился и ухнул вниз!
Ну, как он там? Прошел, кажись?
Нет, не прошел! Остановился!
Веслом все машет - бяк-бяк-бяк,
Но не идет вперед каяк!
Обратно к бочке устремился,
Крениться стал, и через миг
На белых волнах киль возник!

CLIV

Порог хохочет истерично,
Бушует белая вода,
И только шлем желтком яичным
На ней мелькает иногда.
Струя пловца не отпускает,
Как щепку по валам швыряет,
Каякер вертится волчком,
Хватает воздух жадно ртом.
Порог Кривой, видать, собрался
Ему устроить вертолет.
Каякер стонет, но плывет,
И выгреб! Сдюжил! Не отдался!
Осилил грозную струю
И дупу уберег свою.

CLV

Мы с Рыбаком посовещались
И порешили: будем мстить.
И для начала мы собрались
На бочку Дуглас натравить.
Он каяка потяжелее
И с бочкой справится вернее,
Авось, он вставит ей пистон.
Ну, а Тайменем мы потом.
Жаль, нету Круки для тарана!
Хоть и стара она была,
А все ж, как мамонт, тяжела.
Но мент пришил ее поганый!
Ну ничего, Таймень у нас
Не легок тоже. В самый раз!

CLVI

Пошел в атаку Лысый Дуглас,
Разбег, как лайнер мощный, взял.
Удар! И бочка содрогнулась,
Когда он в дупу ей впаял!
Пора и нам со Львом за дело,
Покуда сволочь не успела
Слегка прочухаться. И вот
Теперь Таймень на штурм идет.
От нашего удара бочка
Сказать успела только: "Ой!"
Затрепетал порог Кривой
И развалился на кусочки.
Свершилась праведная месть,
Гремят фанфары в нашу честь!

CLVII

Но рано праздновать победу.
Пусть наказали мы Кривой,
Но через сотню метров следом
Нас ждет порог очередной.
И не какой-то завалящий,
Не карежка, а настоящий
Порогов царь и генерал:
Падун преградой грозной встал!
С километрового уступа
Река отвесно вниз летит,
А там на дне котел кипит,
В который только сунешь дупу,
И в тот же миг водоворот
Все остальное засосет.

CLVIII

Мы все на скалах примостились,
Сидим и смотрим на Падун.
Нервишки что-то расшалились,
И пробирает колотун.
Идти в котел? Подобной дури
Не сделал бы и Валя Юрин!
Пройти по флангам? Все равно,
И там достаточно стремно.
Так где ж он, этот путь проклятый?
Так просто не сообразишь.
Пойдешь налево - угодишь
В косую бочку. Страшновато!
А справа гнусный обливник,
И шанс здесь тоже невелик.

CLIX

Но есть всегда одна дорога,
Тернистый, неприятный путь:
Не лезть в объятия порога,
А просто сушей обогнуть.
Сей метод кажется несложным,
Всегда доступным и возможным,
А между тем на сем пути
Фанфар и славы не найти.
О тех, кто Падуны обносит,
Хвалебных песен не поют,
Им почести не воздают,
Их имена не превозносят.
И лишь мудрец или герой
Способны сделать шаг такой.

CLX

Геройством я не отличаюсь,
Такого мне Господь не дал.
Но по секрету вам признаюсь,
С годами я мудрее стал.
Смотрел я на Падун, нахмурясь,
И вдруг во мне проснулась мудрость
И прошептала мне: "Пижон,
Зачем ты прешься на рожон?
Ну что за детские забавы?
Немало рек ты покорил,
И имя ты свое покрыл
Неувядаемою славой.
Ну хоть теперь угомонись.
Наплюй на все и обносись!"

CLXI

Ну хорошо, долой сомненья!
И я решился на обнос.
Я знал, что данное решенье
Одобрит мудрый мой матрос.
И Юнга тоже был согласен,
Что путь сей менее опасен.
На первый взгляд - совсем юнец,
А глянешь глубже - нет, мудрец!
Остались средние кузены.
Ну, эти вряд ли обнесут.
Им крепость дай - они пойдут
Тотчас карабкаться на стены.
Им надо крепость штурмовать,
А не маневры совершать.

CLXII

Обняв плакучую березу
Своею крепкою рукой,
Рыбак задумчиво, сквозь слезы
На грозный слив глядел с тоской.
Наверно, вспомнил о подруге,
Которая на дальнем юге,
Обнявши кипарис, стоит
И с грустью на море глядит.
Каякер вздумал перебраться
Через бушующий поток
На каменистый островок.
Хотел оттуда попытаться
На слив еще разок взглянуть
И отыскать удобный путь.

CLXIII

Однако остров хоть и рядом,
Но путь туда совсем непрост.
Вброд не пройдешь. А значит надо
Наладить прочный, крепкий мост.
Пока работали саперы,
Большой катамаран с мотором
Тяжелый, грузный, как каток,
Лениво двинулся в порог.
Не сомневаясь, не колеблясь,
Без выкрутасов, напрямик,
Через коварный обливник
Прополз по сливу, как троллейбус.
Его так просто не кильнешь!
Катамаран, едрена вошь!

CLXIV

Но вот построен мост надежный.
Неторопливо, как во сне,
Пополз Каякер осторожно
По скользкой тоненькой сосне.
Как злой чечен ползет на берег
Через ревущий грозный Терек.
Ему еще бы в зубы нож!
Но ничего, и так похож!
Однако тут не развлеченье,
Не форт Байяр, страховки нет!
И может многих стоить бед
Одно неверное движенье.
Но очень надо проползти
Четыре четверти пути.

CLXV

А время шло, часы летели.
Прошли, казалось, даже дни.
А мы по-прежнему сидели
На том же месте, словно пни.
Пока воздвигли переправу,
Покуда наш Каякер бравый
Прополз по ней на островок,
Пока он изучал порог,
Пока обратно возвратился,
Воды немало утекло.
А чуда не произошло.
Путь безопасный не открылся.
Пора чего-нибудь решить,
Что делать, плыть или не плыть?

CLXVI

И вдруг мы видим: за рекою
Идет какой-то мужичок.
Рубашка дивного покроя
И яркий, красный пиджачок.
Златая цепь горит огнями,
В руке, усыпанной перстнями,
Шикарный спиннинг держит он,
В другой - мобильный телефон.
К реке подходит. Крикнул что-то.
Забросил спиннинг, подождал,
И, не поверите, поймал
Форель, размером с бегемота!
Глаза величиной с кулак!
Такого не стерпел Рыбак!

CLXVII

"Пошли!" - Каякеру сказал он. -
"Я верю, мы порог пройдем.
Но предлагаю для начала
Поплыть на Дугласе, вдвоем."
"Пошли!" - сказал Каякер, плача. -
"Я верю, всех нас ждет удача.
Святое дело, как-никак!"
"Еще бы!" - подтвердил Рыбак.
Я обнял братьев, мол, мужайтесь!
А Лев слезу рукой смахнул
И еле слышно им шепнул:
"Вы там его остерегайтесь!"
А Юнга их перекрестил
И все грехи им отпустил.

CLXVIII

Все стихло. Даже новый русский
Окаменел с открытым ртом.
И только блеск алмазов тусклый
По пломбам бегал огоньком.
Герои наши разогнались,
Вдоль стенки ряжевой промчались,
Прыжок - и скрылись с головой
Под грозной пенистой волной.
Мгновенно бочка закипает,
Но Дуглас борется, живет,
Как пролетарий, цепи рвет
И на поверхность выплывает.
Ура! Свершилось! Браво! Бис!
Плывут герои дупой вниз!

CLXIX

Подходят к брегу величаво,
Из лодки вышли и стоят,
Непреходящей вечной славой
Покрыты с головы до пят.
Вот тут бы им остановиться,
Не мельтешить, угомониться,
Прийти в себя, передохнуть,
Перекусить и снова в путь.
Но нет! Неведомая сила
Зовет на подвиг их опять.
Ну сколько раз им повторять,
Что жадность фраера сгубила!
Забыли что ли, как Баклан
На Тунгуде попал в капкан?

CLXX

Каякер молвил: "Все я знаю,
Но сам попробуй рассудить.
Профессия моя такая:
Везде на каяке ходить.
Нельзя же, право, то и дело
Мне брать пример с Абу-Симбела!
И как, хотел бы я узнать,
Прикажешь класс мне повышать?"
Ну что на это скажешь братцу?
Ты безусловно прав, дружок.
А все ж Падун - не тот порог,
Чтоб тренировкой заниматься.
Ведь в мастерстве пока, увы,
Пробелов выше головы.

CLXXI

Ну ладно, поступай, как знаешь.
Иди, коль долг велит тебе.
Но ты, Рыбак, зачем бросаешь
Свой вызов каверзной судьбе?
Зачем берешь ты спиннинг в руки?
Ты, верно, вздумал вместо щуки
Теперь форели наловить?
Ты жаждешь подвиг совершить?
Не надо, милый, будет хуже.
Остынь, судьбу не искушай.
Присядь, расслабься, отдыхай.
У нас вагон плотвы на ужин!
Но не послушался Рыбак.
Пошел форель ловить чудак.

CLXXII

Уже позднее, на привале
Его спросил я про порог:
"Ты рассказал бы нам в деталях,
Как ты Падун осилить смог?"
Рыбак вопросу удивился
И даже чуточку смутился.
"Падун? Ну как же! Помню, был.
А вот, как шли его, забыл!
Не рань мне душу Бога ради.
Ведь у меня форель сошла!
Уже почти в руках была,
А ты Падун-мадун заладил!
Оставь меня, не приставай,
Я опечален, так и знай!"

CLXXIII

Когда бы я в своем твореньи
Хотя бы каплю мог приврать,
То о рыбацком невезеньи
Совсем не стал бы я писать.
Зато заполнил бы страницу
Очередною небылицей,
Как наш искусный рыболов
Поймал форель на пять пудов.
И про Каякера отличный
Сюжет придумать я бы мог,
Что, дескать, он пошел в порог
И покорил его вторично.
Но не могу. В труде моем
Вранья не сыщешь днем с огнем.

CLXXIV

Глотаю слезы, но пишу я
О том, как челн послушный свой
Каякер вел по грозным струям
Навстречу бочке роковой.
Каяк в пучину провалился,
Застыл на месте, накренился,
Секунды две его гребец
Держал, но сдался наконец.
Нет, не могу писать. Рыдаю.
Страданья душу извели,
Из носа сопли потекли,
А почему - и сам не знаю.
Ну, киль. Подумаешь, делов!
А плачу так, что нету слов!

CLXXV

Ну, ладно. Так или иначе
Теперь все наши корабли
Успешно справились с задачей
И без потерь Падун прошли.
А праздник смазан, не удался.
Давно ль Рыбак наш улыбался?
Но вот сошла форель с крюка,
И подменили Рыбака.
Где ты, мгновение успеха?
Увы, тот миг давно прошел.
Теперь Каякер хмур и зол.
Кричит: "Ореха мне, ореха!"
Да, надо срочно дальше плыть,
Вставать и нервы подлечить.

CLXXVI

По счастью, место для привала
Искать недолго нам пришлось.
И на поросших лесом скалах
Разбить нам лагерь удалось.
Рыбак опять за спиннинг взялся,
Опять форель поймать пытался,
И снова мерзкая форель
Сошла, туды ее в качель!
Да что ж такое! Кровь из носа
Должны судьбу мы обломать!
Придется под контроль мне брать
Теперь рыбацкие вопросы.
И с перекошенным лицом
Я устремился за живцом.

CLXXVII

Закапал дождик боязливо,
Но вскоре тучи разбрелись,
Затих Зефир, и над разливом
Закат малиновый повис.
Неподалеку, по-над речкой
Фонарь зажегся яркой свечкой.
Там новый русский рыбу жрет
И из фужера кьянти пьет.
Наш стол, конечно, победнее,
Пюре - отнюдь не ананас.
Зато оладушки у нас
Деликатесов всех вкуснее,
И, источая запах роз,
Нас ждет не кьянти, а кокос!

CLXXVIII

Тяжелый, полный приключений,
Промчался день очередной.
Приходит тихий час вечерний.
Давай-ка мы, читатель мой,
Друг Адмирала и Баклана,
Героев моего романа
Теперь оставим. Пусть они
Побудут час-другой одни.
Пускай обсудят беспристратно
Прошедший день. Пусть отдохнут,
Орешка грамм по сто хлебнут
И про вонючих педерастов
Срифмуют пару грустных строк.
Пускай потешатся разок.

CLXXIX

Вот только как мне быть с собою?
Увы, ума не приложу.
Ведь там, над сонною рекою
Среди других и я сижу!
Как самого себя оставить?
В какую глушь шаги направить?
И как покинуть беpег тот,
Где в робком свете звезд плывет,
Слегка покачиваясь, лодка,
Катамаран за ней скользит,
На нем, задумавшись, сидит
Прекрасная нижегородка
И трепетной рукой своей
Сжимает банку для червей.

Оглавление   Следующая глава