По традиции старинной
Я не стану отвлекаться
На подробные детали
Путешествия в вагоне
По Октябрьской дороге.
Пусть же Юрьевна Лариса
Угадает без подсказки,
Кто всех больше куролесил.

Мы в два сорок пополудни
Оказались на перроне
Полустанка небольшого,
Что Надвоицы зовется.
Тут же нас обрызгал дождик,
Хоть весь день светило солнце.
Но, погоду презирая,
В путь на поиски машины
Потихоньку поплелися
Дядя Митя с дядей Пашей.

Первый был знаток отменный
Языка и местных нравов,
А второй же - дядя Паша -
Был назначен лично мною
Представителем по связям
С населением туземным,
Что живет в лесах карельских.

Как назло, в то воскресенье
Отмечался светлый праздник -
День властителей металла.
Так что каждый шоферюга
Счел своим священным долгом
Возлияниям предаться,
И задолго до захода
В жопу пьяным находился.

Даже поиски Валеры,
Что в Москве обещан был нам,
Неудачей увенчались,
И унынье постепенно
Поселилось в наших душах.
Только хитрый дядя Паша
Не предался общей грусти
И, свои раскинув сети
На дороге у вокзала,
Ожидал с терпеньем кошки
Подходящую машину.
И дождался. В сеть попался
Резвый "рафик" косоглазый.

Мы все вещи погрузили
(Лишь один тючок, на ножках,
Сам заполз в просторный кузов)
И в четыре пополудни
В путь умчались незнакомый.
Через час иль чуть поболе
Мы приехали на место,
Заплатив за всю поездку
Двести тысяч деревянных.
Дяде Паше за поимку
Столь желаемой машины
Объявил я благодарность
С занесеньем на скрижали.
И себя не позабыл я,
Благодарностью отметив
Столь удачное решенье
Сложной кадровой проблемы
Назначенья дяди Паши
Представителем по связям.

Нагрузившись тяжкой ношей,
Мы пошли по узкой тропке
Мимо древних погребений
Славных викингов карельских,
И, пройдя две сотни метров,
С плеч долой свои байдары
И припасы пищевые
Наземь сбросили устало
В окруженьи юных сосен.

Вечерело, но однако
Солнце сильно припекало,
Так что все неоднократно
Освежались в тихих водах,
Что плескались перед нами.
Столь высокого нагрева
Вод полярных не припомнит
Даже мудрый Веннимейнен:
Двадцать два, а то и больше
Показал бы, вероятно,
Наш термометр походный,
Если б был у нас с собою.

Комары звенящей тучей
Знойный воздух рассекали,
Но каякер наш бесстрашный
Сразу занялся работой.
Вынул сверла из колчана,
Дрель могучую наладил
И пошел кромсать он стрингер
Острозубою ножовкой,
Поливая алюминий
Эпоксидною смолою.

Дядя Паша в это время
Тоже занят был проблемой:
Устанавливал палатку -
Дупу Стаса - в просторечьи.
Поначалу эта Дупа
Приняла такую форму,
Что своим забавным видом
Всех повергла в изумленье.
Только умный дядя Паша
Поднапрягся головою,
Разгадал секрет палатки
И поставил так, как надо.

В десять тридцать мы пожрали,
Скромный ужин малость скрасив
Подосиновиков горстью
И одним случайным белым.
Бледноликая Селена
Тихо в озеро смотрелась,
Под шатром зеленым сосен
Две байдары возлежали,
Уж готовые к отплытью.
Тишина смежала веки.
Но работа продолжалась,
Ибо наш каяк проклятый
Все никак не собирался.

Ровно в полночь все мужчины
Приступили к процедуре
Надеванья прочной шкуры
На каячное железо.
Брус привальный жарко терся
О скрипящие баллоны,
Но в конце концов каякер
Вставил винтик в контргайку,
И кильсон со страшным стоном,
Встав на место, застегнулся.

Если спросите, однако,
Тем ли дело завершилось,
Я отвечу без обмана:
Этим все не завершилось,
И еще до полвторого
Над своею новой лодкой
Колдовал каякер грустный.

Дядя Митя с дядей Пашей
Даже сплавали за рыбой,
Но на удочку попалась
Только парочка гольянов,
Коих добрые ребята
С миром в речку отпустили.

Наконец, глубокой ночью,
В тишине и полумраке,
По своим местам расставив
Стрингера, кильсон, баллоны,
Завинтив винты и гайки,
Наш каякер встал устало,
Распрямил согнуты плечи
И, приблизившись к кострищу,
С наслажденьем выпил водки.

Несмотря на то, что спать мы
Все легли довольно поздно,
Утром, в девять, наш каякер
Вылез бодрый, как огурчик,
И, размявшись, вновь склонился
Над своей любимой лодкой.
Не спеша, зубную щетку
Он намазал клеем "Феникс"
И на девственную шкуру
Стал приклеивать заплату.

Потихоньку-полегоньку
Остальные поднимались,
Мутны очи протирая
На оплывших мятых рожах.
Комары меж тем звенели,
Не давая нам покоя,
И число их возрастало
Неуклонно час за часом.
Видно кровушки взалкали
Самки мерзкие лесные.

По старинной по привычке
Собирались мы неспешно,
Часто в речке освежались,
Унимая зуд укусов.
А каякер наконец-то
Испытал свое творенье,
Напевая почему-то
Марш "Прощание славянки".
Лишь в полтретьего в итоге
Мы готовы были к старту,
По своим рассевшись лодкам,
Взявши в руки мощны весла.

Тут-то нам и повстречалась
Группа опытных туристов,
Было их числом с десяток,
В четырех челнах сидящих.
Был у них авторитетом
Викинг славный бородатый
Ростом, правда, метр с кепкой,
Но кому какое дело?
Он приехал насладиться
Славной речкой Тунгудою
Раз в восьмой или девятый,
И имел богатый опыт
Путешествий в здешних водах,
И за это повсеместно
Был он прозван Адмиралом.

Тунгуда в своих верховьях
Может с Щегринкой сравниться.
С жопку мышки шириною
Средь лесной угрюмой чащи
Резвой змейкою струится,
Засоренная стволами
В воду павших мертвых сосен,
Оглашаемая криком
Комаров и всяких мошек.

Через час завал из бревен
Преградил нам путь дальнейший,
Так что мы, сойдя на берег,
Обнесли свои байдары.
Заодно мы подкрепились
Небольшим куском колбаски,
Осушив по кружке чая
С долькой свежего лимона.

Наш рыбак, конечно, сразу
В руки взял свой грозный спиннинг,
И давай играть блесною,
В омутах чертей пугая.
Я спросил его: "Скажи мне,
Правду ль молвила Шухшуга,
Будто глупые лягушки
На блесну клюют отменно?"
Он ответил мне угрюмо:
"Не затем бросаю спиннинг,
Чтобы глупые лягушки
На блесну мою польстились.
А хочу я, чтобы щука
Из засады под корягой
Оперенною стрелою
За блесной моей помчалась,
Чтоб тройник остроконечный
Прямо в небо ей вонзился!"

В то же самое мгновенье
Рыболов свой грозный спиннинг
Дернул крепкою рукою,
И к ногам его упала,
Трепеща и громко плача,
Незадачливая щука
С тройником, вонзенным в небо.

Отдохнув, поплыли снова,
Быстро веслами вращая,
Чтоб отбиться от москитов.
Тунгуда меж тем петляла
По лесам и по болотам,
И часам к семи приплыли
Мы на озеро Кодъярви.
Берега его являли
Неприглядную картину,
Все болота да болота...
Лишь один клочок посуше
Виден справа недалече,
Но стоят на нем вигвамы,
Адмирал меж ними ходит
И в трубу свою морскую
Наши лодки изучает.

Мы поплыть решили дальше.
Дядя Митя с дядей Пашей
Налегли сильней на весла,
И тогда старушка "Крука"
Словно ласточка помчалась,
Востроносой барракудой
Гладь озерную буравя.
Остальные потихоньку
Поплелись за "Крукой" следом.
Но недаром славный викинг
Адмиралом прозывался.
Рявкнул он, да так что с сосен
Все осыпались иголки,
И величественным жестом
Приказал к нему причалить.

Делать нечего, - каякер,
Про себя шепча молитвы,
Потихонечку поплелся
Перед очи Адмирала
И услышал речь такую:
"Ах ты, отрок недозрелый,
Неумелый, глупый чайник!
Али плыть собрался дальше
Ты на верную погибель?
Аль не знаешь ты, наивный,
Что в Тунгудское болото
Попадешь ты непременно?
Как, скажи мне, недотепа,
Ты палатки там поставишь?
Берегов там нету вовсе,
Только топь одна и кочки,
Да комар меж них лютует,
Всех туристов пожирая!"

Испугался наш каякер,
Чуть со страха не кильнулся.
"Что же делать?" - пропищал он,
Робких глаз поднять не смея.
Адмирал нахмурил брови,
Видно, думу непростую
Стал обдумывать серьезно,
А обдумав, молвил слово.
"Вот что, юный медный чайник,
Ты плыви к своим кастрюлькам
И скажи им, что сегодня
Я оказываю милость:
Разрешаю этой ночью
Вам шатры свои расставить
Здесь, на этом самом месте,
Посреди моей эскадры!"

Как узнали мы про это -
Счастью не было предела,
Даже в самых смелых грезах
О таком мы не мечтали.
Правда, вскоре червь сомненья
Стал посасывать нам сердце.
Адмирал пока что добрый,
Ну а если осерчает?
Вдруг болотный глупый пиздрик,
Пролетая в поднебесьи,
Кал метнет ему на кепку?
Уж тогда наш викинг славный
Доброй плеткой-семихвосткой
Нежны спины нам почешет!
Может, лучше уж в болото,
На съеденье к насекомым?

Поразмыслив, мы решили:
Встанем здесь, и будь, что будет.
Но на всякий случай все же
Мы раскинули палатки
Чуть в сторонке, на полянке -
Все же малость безопасней.

Наши славные ребята
Дядя Митя с дядей Пашей
Так далеко упилили,
Что почти из виду скрылись.
Мы им веслами махали,
Умоляли их - вернитесь! -
Бесполезно. Нет ответа
Нашим пламенным призывам.
Мы тогда рукой махнули,
Дескать, пусть себе резвятся.
Подустанут, так вернутся,
Так оно и получилось.

Сильный ветер дул упрямо,
Комаров в кусты сгоняя,
В кане черном, закопченном
Звонко булькала похлебка.
От сидения в байдарках
Наши дупы городские
Затвердели с непривычки,
Как гранитные утесы,
И теперь мы их усердно
Разминали с наслажденьем.

Лишь каякер неустанно
Все химичил и химичил
Над своею лодкой новой,
Видно, был он недоволен
Поведением мерзавки.
Дело в том, что эта сволочь
Не держала направленья
И сама собой спонтанно
В разворот крутой входила
Вправо так же, как и влево.
От такого поведенья
Целый день каякер грустный
Матерился, как сапожник,
Хоть и был в обычной жизни
Парнем тихим и спокойным.

Час спустя он возвратился
И устало сел на кочку.
"В чем там дело?" - мы спросили, -
"Расскажи нам, в чем причина?"
"Да в баллонах," - он ответил,
"Знать, они не той системы.
А рассказывать подробно
Все равно я вам не буду.
Тем, кто ходит на "Салютах"
Или даже на "Тайменях",
Не освоить той науки,
Что каякерством зовется.
Вам, гагарам, недоступно
Наслажденье грозной бурей!
Так что я на объясненья
Тратить времени не стану!"
Так сказал каякер грустный
И задвигал челюстями,
Скромный ужин пожирая.

Вечерело, но однако
Ветер дул, не уставая.
Свод лазурный постепенно
Серой тучею покрылся,
Плохо дело - не иначе
Завтра нас катком раздавит,
Поприжмет и поутюжит
Хладным дождичком карельским.
Ну да Бог с ним. Мы пожрали,
Не спеша чайку попили,
Отпустили пару шуток
Про вонючих педерастов
И, когда пробило полночь,
Заползли в свои вигвамы,
Чтобы мирно плющить хари.

В семь утра, когда в палатках
Храп могучий раздавался,
Не спеша на свежий воздух
Вылез славный дядя Паша,
Чтобы встретить честь по чести
Престарелую туземку,
Что морошку добывала
На болотах близлежащих,
И была уже частично
Насекомыми поета.

Дядя Паша, добрый парень,
Оказал ей тут же помощь,
Смазав тело потерпевшей
Нежной мазью животворной.
Видно, принял близко к сердцу
Знаменитый волк походный
Назначение на должность
Представителя по связям!

Все зловещие приметы,
Что вчера нас напугали,
Оказались чистым пшиком -
Только ночью мелкий дождик
Пыль стряхнул с вигвамов наших.
А с утра на небосводе
Лучезарное светило
Снова радостно сияло,
Ярким светом вызывая
Пигментацию на коже.

Как всегда, мы не спешили
С упаковкой наших шмоток
И расселись по байдарам
Мы чуть-чуть пораньше часа.
Адмиральская эскадра
Тоже время не теряла,
Миноносцы и эсминцы
Быстро на воду спуская.
Адмирал стоял угрюмо,
Очевидно, составляя
План похода на сегодня.
"Я," - сказал, -"Встаю на Круглом!"
Молвил, словно как отрезал.
И тотчас его команда
Дупы втиснула в кокпиты
И на Круглое помчалась,
Мы за ними в арьергарде.

Сзади озеро осталось,
Снова речка заструилась,
Побежала, запетляла
По Тунгудскому болоту,
И пейзаж весьма унылый
Тут предстал пред нашим взором:
Елки мертвые да сосны
Вперемешку с комарами.
Тут не то, что ставить лагерь,
Даже вылезти пописать
Далеко не всякий смог бы,
А о том, чтобы покакать,
Лучше было и не думать.

В тихих заводях кувшинки
Нам нередко попадались,
И порой реки поверхность
Далеко, сколь глаз хватало,
Белым снегом устилали.
В них Дюймовочки сидели,
Звонки песни распевая,
Молодых нарядных эльфов
Приглашая выпить кофе.
Мы сквозь заросли кувшинок
На байдарах продирались,
В пыль дробя форштевнем мощным
Всех Дюймовочек и эльфов,
Что на курсе попадались,
Лопастями добивая
Тех, кто сбоку затаился.

Наш рыбак неоднократно
Доставал свой грозный спиннинг,
Но сегодня злые щуки
Почему-то не спешили
За блесной в погоню мчаться.
Лишь какие-то малявки
Грамм по сто, а то и меньше
Раз за разом целовали
Острый крюк губою нежной.
Одного такого дурня
Пожалел наш дядя Митя,
Отпустил обратно в реку
И напутствовал словами:
"Шел бы ты куда подальше!"

Так мы плыли потихоньку
По Тунгудскому болоту,
То обгоним Адмирала,
То вперед его пропустим.
Адмирал же был хитрющий
И, пожалуй что, коварный.
Изучил он эту местность,
Как трусы своей супруги.
Он послал вперед эсминец
Трехперсонный быстроходный,
Чтоб на всех парах летел он
До заветного пригорка,
Где на берег можно выйти
И размять маленько дупу.

Мы о том, увы, не знали,
Продолжали плыть спокойно,
А когда мы увидали
Упомянутый пригорок,
И у всех зажглась надежда,
Что, быть может, здесь удастся
Даже маленький импичмент
Объявить под небом синим,
То в итоге оказалось,
Что заветное местечко
Оккупировали гады
С быстроходного эсминца.
Вот как подло и коварно
Адмирал нас объегорил!

Огорчились мы безмерно,
Но подумавши, решили:
Коль импичмент не удался,
То хоть Думу здесь распустим,
Благо, места тут хватает.
Роспуск Думы, знамо дело,
Занял времени немного,
И, забравшись в лодки снова,
Мы пустились в путь-дорогу,
А минут через пятнадцать
На Шурозеро приплыли,
Где крутой высокий берег,
Сосняком густым заросший,
Принял нас в свои объятья.

Этот берег, без сомненья,
Удивленья был достоин, -
Ни мошки, ни злых москитов,
Муравьи и те, похоже,
Это место избегали.
То-то было б огорченье
Для кузена Бенедикта!
Ну а нам совсем напротив,
Ситуация такая
Лишь приятность доставляла.
Потому на этом месте
Целый час, а то и больше,
Мы с комфортом подудели.

Особливо наш каякер
В добром отдыхе нуждался.
Как ни бился накануне
Он над лодкою своею,
Все равно скотина эта
Прямо ехать не желает.
Все кружится и кружится,
Будто вальс какой танцует!
Да к тому ж еще шпангоут
Так натер бедняге спину,
Что уж виден через кожу
Даже хрупкий позвоночник!
Словом , жизнь - сплошная мука,
И баллоны не при чем тут.

Попивая чай горячий
С карамелькою фруктовой,
Мы в бездельи не погрязли
И, хоть телом отдыхали,
Обсуждали между прочим
Интересную проблему:
Что случится с чаем, если
Растворить в нем сладкий сахар?
Мнений разных было много,
Но подвел итог, конечно,
Дядя Паша. В сем вопросе
С ним никто не мог сравниться.
Он сказал, что сахар сладкий
Изменяет вкус у чая.
От такого откровенья
Мы немного прибалдели
И склонились головою
Перед мудрым дядей Пашей.

Все хорошее проходит,
Снова нам пора по лодкам.
И, конечно, в то же время,
В ту же самую минуту
Показалась из-за мыса
Адмиральская эскадра.
Значит, плыть опять нам вместе
В тесноте, по узкой речке.

Адмирал меж тем лелеял
Новый замысел коварный,
Снова выслал он эсминец,
Чтоб последний заманил нас
В очень длинную протоку,
Чтобы в ней мы заблудились
И навеки там остались.

Мы по простоте душевной
Сдуру следом за эсминцем
В ту протоку угодили.
К счастью, с компасом и картой
Обращаться мы умели.
Без труда определили,
Где здесь юг, и где тут запад,
И в итоге, наконец-то,
Все же вышли из протоки,
Но дорогу удлинили
Больше, чем на километр.

Тунгуда меж тем сменила
Имя прежнее на Бахту.
Очевидно, вышла замуж,
Так мы это объясняли.
Но, сменив свое названье,
В остальном она осталась
Все такой же неприглядной,
Может, чуточку пошире,
Да теченья нету вовсе.
Ну а берег все такой же,
Суши нет - одни болота!

Солнце к западу клонилось,
Вечерело. Ровно в восемь
Мы на озеро приплыли,
Что звалось в народе Круглым.
Незадолго перед этим
Вновь эсминец обогнал нас,
Чтоб на озере, на Круглом,
Застолбить себе участок.
Только мы не собирались
Ночевать здесь оставаться.
Хватит с нас одной ночевки
С адмиральской шумной кодлой!
Так что, глазом не моргнувши,
Мы поплыли гордо дальше.

Целый час гребли мы дружно,
Не взирая на усталость,
Наконец, Калеварака
Показалась перед нами.
Тут бы нам остановиться,
Только негде. Как ту встанешь?
В самом деле, не в болоте ж,
Среди леших и кикимор!

Было, правда, там местечко
На пригорке живописном,
Там стояли две избушки,
Как бы в гости приглашая.
Но, похоже, в них туземцы
Буйну оргию справляли,
Охранять себя доверив
Целой своре псов голодных.
Те при нашем появленьи
Вой и лай такой подняли,
Что пришлось нам поскорее
Уносить оттуда ноги.

Вот какая незадача!
На часах почти что десять,
И давно пора покушать
Да по койкам разбредаться,
А до озера большого,
Что Тунгудским называлось,
Где могли бы мы палатки
Без труда свои поставить, -
Километров пять, не меньше.

И сказал тогда каякер:
"Дупы я совсем не чую,
Видно, нету больше дупы,
Мой хребет совсем уж стерся,
И теперь мне все едино, -
Что сидеть в кокпите тесном,
Что на воле прохлаждаться.
Так что лучше мы сегодня
Погребем еще часочек,
А уж завтра на Тунгудском
Мы б могли устроить дневку."

Что ж, другого нам, по правде,
Ничего не оставалось.
Хоть гудят устало руки,
Хоть не гнутся больше пальцы,
В весла намертво вцепившись,
Но вперед к заветной цели
Мы ползли, глотая слезы.

Скоро в русле остры камни
На пути у нас возникли,
Безымянная шивера
Путь дальнейший преградила.
Кое-как, скрипя бортами,
По камням мы проскреблися.
Дядя Митя с дядей Пашей
Даже вылезли из лодки
И устроили проводку,
Чтобы шкурку не попортить.

Над болотом, над болотом
Солнце низкое садилось,
Разлилася речка Бахта,
Ясно дело - близко устье.
Мертвый лес стоит залитый
Неподвижною водою,
Черны остовы деревьев,
Обгоревшие, как спички.
Словно чудом угодили
Мы на Нижнюю Тунгуску.
Или, может, здесь "Тунгудский"
Метеор какой разбился?

Вот и озеро большое,
Слава Богу, дотащились!
Через час уж будет полночь,
Спать давно пора туристам.
Пляж песчаный перед нами
Расстилался, словно скатерть,
Из последних сил туда мы
Повели свои фрегаты.
Как опишешь тут словами
Чувство удовлетворенья,
Что проникло в наши души?
Даже мудрый дядя Паша,
Вылезая из байдарки,
Прямо в озеро свалился,
Но, хотя намок изрядно,
Все же был весьма доволен.

И откуда только силы
Вдруг взялись у полутрупов?
Глядь - уже стоят палатки,
Костерок трещит веселый,
В кане супчик ароматный,
Как цветы благоухает,
Водка в чарочки разлита,
Что еще вам в жизни надо?

В полусумраке туманном
Мы пожрали с аппетитом
И, как вежливые люди,
Пожелав спокойной ночи,
По вигвамам расползлися,
Где Морфей смежил нам очи.

Как учуял дядя Паша,
Что пожалуют к нам гости -
Я не знаю. Может, впрочем,
Накануне он с устатку
На чаек налег чрезмерно?
Может быть. Но я считаю,
Что инстинкт здесь был важнее.
В общем, так или иначе
В пять утра на свежий воздух
Из палатки душной выполз
Представитель мой по связям.

Тут как раз и дядя Леша,
Что всю ночь за нами гнался,
Не спеша на берег вышел.
Дядя Паша церемонно
Встретил гостя дорогого
И приветствовал учтиво
От лица всей нашей группы.
Ну, а вскоре вся команда
От дремоты пробудилась,
И свое почтенье гостю
Все мы выразили лично.

Дядя Леша всех устало
Обводил голодным взором,
Очевидно, непростая
Ночка выдалась герою.
Но у нас не забалуешь -
Жрать дают по расписанью.
Напоить чайком - извольте,
Ну, а вкусной манной кашки -
Дудки - кто же в рань такую
Завтрак будет тут готовить?

Больше всех приезду гостя
Был, конечно, рад каякер.
Ну, еще бы! Дядя Леша
Слыл большим авторитетом
В сложной технике каячной,
И о нем гремела слава
По всему земному шару.
С кем еще каякер смог бы
Обсудить свои проблемы?
Уж, конечно же, не с нами,
Что мы в этом понимаем!

"Ты скажи," - спросил каякер, -
"Почему каяк мой мерзкий
По прямой идти не хочет,
Все стремится развернуться?
А уж дупочкой виляет,
Как беспутная девица!"
Дядя Леша усмехнулся:
"Что ж ты хочешь, - он ответил, -
"Каякам такое свойство
От рождения присуще,
И стремление к вращенью
В них сидит, должно быть, в генах,
Потому каяк вертлявый
Не для озера был создан,
Не для тихих рек спокойных,
А для сплава по порогам,
Где валы кругом грохочут,
В пыль дробясь об остры камни,
Где в кипящих пенных бочках
Гибель скорая таится!"

Подкрепившись кружкой чая,
Дядя Митя с дядей Пашей
"Круку" на воду спустили
И поплыли в устье Бахты
На рыбалку. Остальные
Вновь в палатках разместились,
Где здоровый сон целебный
Продолжали до полудня.

Между тем на всю округу
Знойный жаркий день спустился,
Солнца луч из поднебесья
Освещал седые дали,
Яркой россыпью алмазов
Отражаясь в синих водах.
Легкий бриз гулял по пляжу,
Комаров сгоняя в чащу,
Где они, собравшись в стаю,
Издавали звон унылый,
Терпеливо ожидая
Теплой крови человечьей.

Рыбаки давно вернулись,
Привезя мешок объемный,
Свежей рыбою набитый:
Молодых щурков зеленых,
Окунишек полосатых,
Да плотвицы красноперой.
Мы потом всю эту рыбу
В кипятке крутом сварили
И ушицею тройною
Долго лакомились вволю.

Наш каякер примирился
С тем, что, видимо, отныне
Плыть зигзагами придется,
Исполняя сложный танец.
Но зато решил он спинку
На шпангоут присобачить
Чтобы хрупкий позвоночник
О шпангоут не истерся.

Он срубил себе полено
В три обхвата шириною
И топориком туристским
По примеру Робинзона
Из полена в одночасье
Тонку досточку спроворил.
По лекалу сделал форму,
Пенку мягкую наклеил,
Привинтил к дощечке скобы,
Глядь - а спинка уж готова!
Обнимает нежно тело
Лучше всякого корсета.
Вот какой у нас каякер
Мастер был - ну, прямо Теркин!

Прикрепив свою обновку
И спустив на воду лодку,
Вышел в озеро каякер,
Чтобы делать упражненья.
Торс свой мощный за борт свесит
И в пучину головою
С наслаждением ныряет,
А потом, веслом вращая,
Встать на киль опять стремится.

Скажем честно - трюк подобный
Не всегда ему давался.
Иногда порой, бывало,
Встанет лодка кверху килем,
В сладких судорогах корпус
Трепыхнется конвульсивно
И затихнет. На поверхность
Только воздух пузырьками
Поднимается неспешно.
Вслед за ним и наш каякер
Вылезает из пучины,
Грудь широкую устало
Кислородом наполняет.
Знать, не слушал он советов,
Знать, смотрел на небо плохо.
А без этой процедуры,
Как сказал нам дядя Леша,
Встать на ровный киль не сможет
Даже опытный каякер!

Время шло, часы бежали,
Дядя Паша харю плющил,
Лев в колбасах шебуршился,
Пересчитывал продукты.
Я же с жадными глазами
В глушь лесную углубился,
Чтобы к трапезе вечерней
Принести грибочков вкусных,
Подосиновиков нежных
Да хрустящих сыроежек.
Только разочарованье
В этот день меня постигло.
Хоть грибов нашел я много,
Но уж больно престарелых,
Побуревших и засохших,
Летним зноем иссушенных.

В шесть часов из устья Бахты
На озерные просторы
Гордо выплыла байдарка,
А за ней еще три штуки.
Без труда мы в них признали
Всю команду Адмирала,
Да и как, сказать по чести,
Не признать мы их могли бы?
Дядя Леша с восхищеньем
Пялил очи на эскадру,
Ведь знаком он лично не был
С ними, только по рассказам
Знал об их существованьи.

Мы в тревоге ожидали,
Что предпримет славный викинг.
Зная нрав его веселый
И характер компанейский,
Мы могли бы опасаться,
Что шатры увидев наши,
Он пожалует к нам в гости,
Скажет просто: "Здрасьте, братцы!
Я за восемь лет походов
Всякий раз свои вигвамы
Разбивал на этом месте.
Так, что вы уж извините,
Но менять свои привычки
Я и нынче не намерен."

Может, так оно и вышло,
Если б славный флотоводец
Не нашел другого места,
Не подверг его осмотру
И не молвил бы, подумав:
"Я сегодня здесь ночую!"
Так ли, эдак ли случилось,
Только все мы с облегченьем
Наблюдали, как команда
Дружно лодки разгружала
На другом краю залива.

Краски дня давно погасли,
Тихо сумерки спустились.
Вкусный ужин уж частично
Упакован был в желудках,
Чувство умиротворенья
Поселилось в наших душах,
Но удар судьбы жестокий
Лев в тот миг на нас обрушил.

Подсчитав запасы пищи,
Он с прискорбьем обнаружил,
Что наш сахар и конфеты,
Словно снег апрельский тают.
Видно, кто-то черезмерно
Изменяет вкус у чая!
Потому завхоз наш строгий
Объявил свое решенье:
Коммунизм на сахар кончен,
На конфеты, впрочем, тоже.
Вот вам, братцы, пайка на день,
Как хотите, так и жрите!
Хорошо ему, завхозу,
Сам-то чай он пьет несладкий,
А другим слова такие,
Словно нож, вонзенный в спину.
Дядя Митя с дядей Пашей
Даже в обморок упали!

Утром в девять я проснулся.
Чу! не ладно что-то в мире!
Барабанит дождик мелкий
По палаточному тенту.
Тук-тук-тук, не умолкает,
Навевает грустны мысли.
Из палатки поскорее
Я под тент переместился,
Где уже сидел каякер,
Развлекаясь пахитоской.
На востоке свод лазурный,
Чисто небо голубое,
А у нас над головами
Серой тучею свинцовой
Все покрыто. Дождь унылый
Все стучит однообразно.

К счастью, то ненастоящий
Был каток, а лишь учебный.
Пару часиков пытался
Промочить он нам штормовки,
Поутихнет, вновь начнется,
Так и сяк за дело брался.
Мы над ним смеялись только,
У костра под тентом сидя.
Наконец, каток с позором
В чистом небе растворился,
Солнца луч сверкнул меж сосен,
И опять жара настала.

В сорок пять минут второго
Наконец, мы стартовали.
Отдохнувши, посвежевши,
Бодро весла взяли в руки
И по озеру поплыли,
Курс держа на триста двадцать.
(Если кто-нибудь не знает,
Что такое триста двадцать,
То читать он недостоин
Этой повести страницы.)

Физкультурник дядя Леша
Как вдавил акселератор,
Так в одно мгновенье ока
Скрылся он за горизонтом.
Ничего, почует голод
И, как миленький, вернется!
Ну, а мы его, родного,
Без обеда и оставим,
Он у нас в таком режиме
Быстро прыти поубавит!

Два часа неспешно плыли
Мы по озеру большому,
Баловались папироской
И на берег вылезали.
Волны в левый борт стучались,
Ветром с курса нас сносило -
Мы плывем себе тихонько,
Этим нас не испугаешь.

Слева, там, где юго-запад,
Тучи черные ходили,
Грозны молнии сверкали,
Расколоть пытались небо,
И раскаты громовые
Нас порою оглушали.
Видно, Один не на шутку
На кого-то рассердился,
Может, нас хотел за что-то
Покарать могучий Один?

Но и мы не лыком шиты,
Нас так просто не поймаешь.
Туча слева - мы направо,
Туча справа - мы налево.
Так мы ловко уклонялись
От катков и прочей дряни,
Что в бессильной злобе Один
Вдруг оставил нас в покое,
Все катки и грозы вылив
Далеко на юге где-то,
На беднягу Адмирала.

Проскочили мы плотину,
Даже рожи не умыли.
Снова речка перед нами,
И опять она зовется
Тунгудою. Вот как странно
Жизнь устроена, ребята:
Тунгуда впадает в Бахту
И из Бахты вытекает!
Это вам не пшиш собачий,
Это тонкая наука!
Круговерть воды в природе -
Вот, что значит сей феномен!

Кстати, о пшише собачьем.
Где-то вскоре за плотиной
Кобелек нам повстречался
Светло-рыжий и лохматый.
Перед самым нашим носом
Он вошел спокойно в реку
И поплыл себе неспешно,
Кормовым веслом виляя,
Игнорируя байдарки.
Переплыл, на берег вылез,
Потянулся, отряхнулся,
И исчез в зеленой чаще,
Не сказав нам "до свиданья."
Вот какие деловые
Здесь встречаются собачки!

Ну, само собой, конечно,
Дядя Митя раз за разом
Доставал блесну большую
И пускал ее купаться.
Мы со Львом держались рядом,
Чтоб рыбацкий миг удачи
Зафиксировать на пленку
Всем туристам в назиданье.
Ах! Поклевка! Грозный спиннинг
Изогнулся, как березка
Под порывом злого ветра,
Как струна, леса тугая
Натянулась - видно, битва
Под водою разыгралась!

Но рыбак у нас умелый,
Дело знал свое отлично.
Ровно леску на катушку
Он наматывал рядами,
И зубастый злобный хищник
Вскоре в лодку был доставлен.
Мы потом достали лупу
(Хорошо, что захватили)
И рыбацкую добычу
Долго-долго изучали.
Кем же был матерый хищник,
Мы до сей поры не знаем:
Увеличивала лупа
В тридцать-сорок раз, не больше.

Семь часов, и наша речка
Снова в озеро впадает,
А у озера названье
Что не с ходу и напишешь,
Да и выговорить сложно,
Все, как есть - язык сломаешь:
Косьмюсозером в народе
Прозывалась эта штука.
Там стоял большой поселок
Может, чуть поменьше Рима,
Но по местным по масштабам
Очень даже важный центр.

Магазин, однако, местный
В этот час уже закрылся,
И надежды дяди Леши
Сигаретами разжиться
Так и не осуществились.
Мы, конечно же, могли бы
Постучаться к бабе Мане,
У которой, без сомненья,
Сигарет бы мы достали.
Но без плана мы боялись
Ненароком заблудиться
В лабиринте здешних улиц,
Пылью мягкою покрытых.

Подхватила нас стремнина,
Зашуршала по каменьям,
Глядь - и Мельничным порогом
Обернулась наша речка.
На мосту стояли люди
С пенозадницей на дупах,
Знать, какие-то туристы
На пути нам повстречались.
Мы тогда еще не знали,
Кто такие эти люди.
Но потом-то мы узнали,
А узнавши, пожалели.

Снова вечер наступает,
Подустали мы порядком.
Очень хочется покушать,
В животе кишка с кишкою
Нецензурно матерится.
Все плетемся потихоньку,
Машем веслами устало,
Вперив взгляды в берег низкий,
Ищем, где б шатры раскинуть.

В девять сорок, наконец-то,
Нам удача улыбнулась,
И свои большие дупы
Из кокпитов неудобных
Дружно мы переместили
На пригорок крутобокий,
Где и встали на ночевку.
Наверху у нас палатки,
У подножия кострище.
Пламя яркое играет
На смолистых тонких ветках,
Сизый дым повис туманом
Над уснувшею водою.

Нам усталость - не помеха,
Доброй шутке все мы рады.
Из палатки вниз по склону
Чей-то спальник мы спустили.
Жаль, застрял он меж деревьев,
До воды не докатился -
Уж тогда бы дядя Леша
Разразился бы тирадой!
Но зато котел кипящий
Мы в костер перевернули.
Жаль опять же, что без супа,
Так, одна вода пустая.
Очень жаль. А то бы каждый
Отпустил бы замечанье!

Ночь пришла, покровом звездным
Мир окутала печально.
Спят мышата и ежата,
Только тем, кто в Дупе Стаса
Ночевал, не привелося
Погрузиться в сладки грезы.
Выпадали бедолаги
Из палатки, что стояла
На весьма покатом склоне,
И катились вниз, к кострищу,
Где, обжегшись, просыпались
И назад на четвереньках
Вверх по склону поднимались,
Бормоча проклятья сонно.

Утром радостное солнце
Вновь безудержно сияло.
Кое-кто из нашей группы
Даже сетовал на это:
Не затем он, мол, приехал
На карельские болота,
Чтобы здесь, как на курорте,
Изнывать на солнцепеке.
Он приехал за дождями,
За сырым промозглым ветром...
Тоже Кукин мне нашелся!
Подавай ему туманов!
Не гневи, романтик, Бога,
Осерчает старикашка!

Истомленные жарою,
Прибегали мы к купаньям.
Лев бесстыжий без смущенья
Сбросил внешние покровы
И давай себе плескаться,
Голой задницей сверкая,
Брызги в небо поднимая,
Аки серый полосатик.

В это самое мгновенье
Из-за острова на стрежень
На своей старушке "Круке"
Дядя Митя показался,
Возвращавшийся с рыбалки.
Увидав такое диво,
Покраснел он, словно вишня,
И одним движеньем мощным
Развернул свою байдарку,
Чтоб не видеть пред собою
Сей картины недостойной.
И поплыл вперед кормою -
Джентльмен наш дядя Митя!

В два часа залезли в лодки.
Снова путь нас ждет далекий,
Ждут коварные шиверы
Да болота с комарами.
На Машозере застиг нас
Ветер сильный и холодный.
К счастью, дул сей ветер в дупу,
Что, как каждому известно,
Крайне редкое явленье.

За Машозером плотина
Высотою метров сорок.
Ну, не сорок, чуть поменьше,
Может, сорок сантиметров,
Может, впрочем, чуть побольше -
Мы ее не измеряли.
Проскочили, не заметив,
И чайку попить решили.

Дяде Митя с дядей Пашей
Чая вкус неизмененный,
Словно соль на свежи раны -
Больше всех они страдали
От отмены коммунизма
И свою дневную пайку
Потребляли по системе.
Вот, к примеру, дядя Митя
Разработал хитрый метод:
В ужин брал кусков четыре,
Три в обед и два на завтрак.
Ну, а мудрый дядя Паша,
Он на мелочи такие
Не разменивался вовсе:
Поглощал паек свой скудный
По системе ноль-ноль-девять!

Дядя Митя, знамо дело,
Не забыл и про рыбалку.
С дядей Лешею на пару
Примостились за плотиной
И блестящи желты блесны
На стремнину запустили.
И уже через минуту
Пара крупных щук пятнистых
На камнях затрепетали,
Черной спинкой отливая,
Остры зубы хищно скаля
Злой усмешкою предсмертной.

Мы немножко задержались
На плотине из-за рыбы,
Но потом опять поплыли
Вдаль навстречу приключеньям.
Попадались нам пороги,
Но пока что мелочевка -
Так, плеснет слегка волною,
Обливник под дупу стукнет,
И опять затихнет речка,
Разольется мелкой ламбой.

В описаньи говорилось
Про один из тех порогов,
Что в конце там есть "до метра".
Что конкретно там "до метра",
Составитель описанья
Счел указывать излишним.
Мы терялися в догадках,
Что же это там такое?
Может, пшиш стоит метровый?
Или это вал стоячий?
А, быть может, это дупа
В целый метр глубиною?
К сожаленью, тайна эта
Неразгаданной осталась.

В восемь вечера доплыли
До порога Корбо-Кошки.
Слух ходил о нем недобрый,
Будто данью черезмерной
Всех туристов облагал он.
Ну, а мы - лихие парни,
Что нам Кошки, хоть и Корбо!
Пусть хоть драные собаки,
Не таких еще видали!
Словом, этих драных Кошек
Мы со свистом покорили,
Помахав им на прощанье
Кто пшишом, а кто и дупой.

За порогом сразу встали.
Неуемный дядя Митя,
В раж вошедший на плотине,
Усвистал за рыбой сразу.
Мы ж вещички раскидали
На камнях, среди черники.
Место тут, сказать по правде,
Малость засранное было,
Но, зато, по крайней мере,
В центре старого кострища
Свежих не было какашек -
Это плюс, конечно, крупный.

Вскоре наш рыбак вернулся
Невеселый, удрученный,
Знать, на легкую поживу
Он рассчитывал напрасно.
Ну, а бедный дядя Паша
Тот и вовсе был в печали -
Тоже, видно, размечтался:
Наловлю я щук пятнистых.
Вместо этого в пороге
Лучшую блесну оставил!
Так страдал он - чуть не плакал,
Только лишь Филипп Филиппыч
Вечерком его утешил.

Наползли на небо тучи,
Солнце скрылось. Видно, кто-то
Все же Господа разгневал...
Как всегда, до часу ночи
Мы беседы разводили.
Дядя Леша популярно
Объяснял, какие речки
Покорить обязан каждый,
Чтоб считаться джентльменом.
Как ни грустно в том признаться,
Но в итоге оказалось,
Что среди всей нашей группы
Джентльменов нету вовсе!

Рано утром из вигвама
Я на волю бодро выполз.
Туч вчерашних нету вовсе,
Снова солнышко сияет!
Не за тем я встал так рано,
Чтоб предаться томной неге,
Дело важное задумал
Совершить я в это утро.
Дело в том, что мой дредноут
Вот уже вторые сутки
Набирал воды изрядно,
Так, что даже первый стрингер
Был залит водой частично.

Дядя Леша, волк бывалый,
Вбил в башку мою тупую,
Как беду поправить эту.
"Ты,"- сказал, -"свою байдару
Прямо с берега крутого
Скинь на воды кверху килем,
Оседлай, как кобылицу,
Сбрызни ей водицей шкуру
И душистым мылом "Safeguard"
Аккуратно три бока ей.
Как полезет из-под шкуры
Пузырьков веселых стайка,
Ты тотчас туда заплатку
Тонким гвоздиком пришпилишь!"

Я послушался совета.
Целый час верхом на лодке
Изводил я мыло "Safeguard" -
Бесполезно. Нету дырки,
Нету даже и намека!
Только вытащив байдарку,
Я заметил - из-под носа,
Из-под той стальной нашлепки,
Что не знаю, как зовется,
Так и хлещут грозны струи.
Видно, чипилис заражный
Где-то лодка подцепила!

Время шло, все выше солнце
В поднебесье поднималось.
Прочий люд, скрипя костями,
Не спеша, на берег выполз,
Умывая плоски хари,
Чистя зубы "Blend-a-med"ом.
Умываясь, дядя Леша
Смелу высказал идею:
"Дескать, может, нам пораньше
Выйти стоит попытаться?"
До сих пор не понимаю,
Как сказать он мог такое!
И ведь, вроде, был не пьяный,
Может, просто не проснулся!?

Впрочем, все мы согласились,
Почему б не попытаться,
Дело новое, конечно,
Потому-то интересно!
Но слегка погорячился
Наш бывалый дядя Леша,
Потому что дел в то утро
Было больше, чем обычно.
Мне пришлось весь нос у лодки
Затянуть кондомом прочным,
Ибо чипилис заражный
Срочно требовал леченья.
Но важней всего работа
Дяде Мите с дядей Пашей
Предстояла в это утро.
За вчерашние потери
На рыбалке неудачной
Предстояло расплатиться
Местью страшной и кровавой.

Нос у лодки я заклеил,
Рыбаки ни с чем вернулись,
Но расселись по байдарам
Мы действительно пораньше,
Чем вчера. Минут на десять
Или даже на пятнадцать.
Значит, если пожелаем,
Мы еще чего-то можем!

Переплыли Корбоярви
Мы при сильном ветре в рыло.
Снова грозная плотина
На пути встает преградой.
Воды озера отвесно
С высоты ныряют в бездну,
Страшный грохот в перепонках
Отдается смертным гулом!

Рыбаки тотчас за дело -
Что им грозная плотина!
Заработали инстинкты,
Жадный блеск в глазах сверкает!
Дядя Леша взбаламутил
Воды чистые блесною,
Разбудил пятнисту щуку,
Что в своей дремала норке,
Постепенно раззадорил,
Тут искусный дядя Митя
Ловко выполнил подсечку -
И не стало злобной щуки.

Утолив слегка инстинкты,
Проходить плотину стали.
Оказалось, так, дешевка,
Много шума, кайфа мало.
Впрочем, храбрый дядя Леша
Сполоснул маленько ноздри:
В бочку пенную за сливом
Очень уж попасть хотел он,
Чтоб за бочку зацепиться
И вздремнуть часок-другой там.
Подходил со всех сторон к ней,
Грозно веслами вращая,
Так и сяк пытался въехать -
Ни хрена не держит бочка.
Ясно дело, что в итоге
Наконец-то он кильнулся.
Но для опытного аса
Киль, конечно, не проблема.
Он взмахнул веслом могуче -
Мы моргнуть-то не успели-
Снова лодка над водою,
В ней веселый дядя Леша,
Из ноздрей вода струится,
Видно, цак не нацепил он,
Да любимой белой кепки
Нету больше на макушке!

Вскоре следом за плотиной
Зашуршал порог Тимонен.
С виду был порог невзрачный,
Но таил в своем он сердце
Пшиш опасный и коварный.
Дядя Митя с дядей Пашей
Ненароком зацепились
За проклятый архегоний,
И тотчас холодны струи
Тунгуды проникли в трюмы.

Хорошо, что нам осталось
Плыть не больше километра,
Кое-как старушка "Крука"
Дотащилася до места,
Где на берег каменистый
В тот же миг была поднята
И подвергнута осмотру.
Две зияющие раны
На зеленой нежной шкуре
Черной кровью истекали, -
Срочно требовался доктор.

Солнце адское пылало,
Нагревая черны скалы.
Знойный воздух раскаленный
Разливался над камнями,
Ни малейшего движенья
В атмосфере, - в общем, пекло!
Но при этом, - что за чудо! -
Нет здесь нечисти крылатой!
Так что можно обнажиться
И, сверкая голым пузом,
Побродить средь сосен юных,
Или в речке мелководной
Камни дупою пощупать.

Я даю вам три попытки,
Постарайтесь догадаться,
Чем же стали заниматься
Дядя Леша, дядя Паша
И, конечно, дядя Митя?
Может, добрый дядя Митя
Стал лечить старушку "Круку"?
Или тихий дядя Леша
Между кочек примостился
И набрал котел черники?
Или, скажем, дядя Паша
Сел в каяк и стал киляться?

Эти все предположенья
Выглядят весьма разумно.
Мне доподлинно известно
Что не будь такой запарки,
То тогда бы непременно
Упомянутые дяди
Хоть минутку, но нашли бы
Для любимого занятья.
Но работа есть работа!
Крупным потом обливаясь,
Рыбаки свои трофеи
Целый вечер поставляли.

Пара щук да крупный окунь -
Дяди Лешина добыча.
Дядя Митя ухитрился
Подцепить плотву на спиннинг,
И еще одну рыбешку
Он принес, сияя счастьем.
Эту кильку поначалу
Он за хариуса принял,
Как когда-то в раннем детстве
Тоже малость обознался.
Но рыбацкие трофеи
Бледным светом меркнут сразу
Перед тем лихим родео,
Что устроил дядя Паша.

Он сидел в моей байдарке,
Тонку удочку закинув,
И тягал неторопливо
Красноперую плотвицу.
Вот подсек очередную,
Вот уже почти что вынул.
Вдруг за нею из пучины,
Черной молнии подобна,
Щука злобная метнулась,
Да как выпрыгнет из речки,
Озираясь хищным взором,
Прямо в лодку к дяде Паше.
Но немножко промахнулась,
В глубину опять нырнула
И хвостом своим могучим
Столб воды взметнула в небо!

Дядю Пашу не надуешь,
Он не снял с крючка плотвицу.
Дал бедняге перед смертью
Порезвиться в тихих водах.
Знал старик характер щучий,
Знал, что та неподалеку
В камышах, слюну глотая,
Ожидает новой жертвы.
Чу! Бросок! Вода вскипела,
Мощны челюсти сомкнулись,
Зубы острые, как бритва,
В тельце нежное вонзились!
Натянулась тонка леска,
Как струна, вот-вот порвется!
Лодку утлую швыряет,
Как в пороге грозным валом!
Не сдается дядя Паша,
Бьется насмерть парень бравый!

Вот уж щука показалась
Из воды, кровавым глазом
Изучает дядю Пашу.
Тот таким же злобным взором
Смотрит яростно на щуку.
Вот мгновенье роковое!
Два врага на поле брани
В краткий миг скрестили взоры,
И не выдержала щука.
Поняла - от дяди Паши
Ей пощады не дождаться.
Мощны челюсти разжала,
И несчастная плотвица,
Чешую свою оставив
В страшной пасти хищной щуки,
В облака взметнулась, словно
Из пращи, и там погибла!

Я ж в то время, как гиганты
В битве кровью истекали,
Занимался приземленным
И ужасно скучным делом.
Вход палаточный чинил я,
Чтоб на молнию-застежку
Закрывался он свободно
И преградою служил бы
Всяким мерзким насекомым.

Бедный Лев горел желаньем
Порыбачить. Но поскольку
Дядя Леша так увлекся,
Позабывши совершенно
О своем любимом хобби,
Лев пошел за дядю Лешу
Собирать в лесу чернику.
И набрал весьма изрядно -
Здесь ее ужасно много.

Ужин был у нас богатым.
Угощались мы в тот вечер
Свежей рыбою речною,
Сладкой ягодой лесною,
Да оладышком горячим,
Освежали пищеводы
Темным чаем ароматным.

Хладный сумрак мир окутал.
Тишина кругом. Лишь речка
Между камушков струится,
Что-то шепчет боязливо.
В этот час глухой, полночный
По старинному преданью
Мертвецы встают из гроба
Подышать ночной прохладой!

Чу! Как будто плещет что-то!
Может, рыба? Или чайка?
Может, речка-непоседа
Просто камушком играет?
Нет! Бредут теченья против
Два безмолвных силуэта,
Сами, словно из тумана,
За собою тащат гробик!
А за ними в отдаленьи,
Посреди реки широкой
Сквозь туман густой, молочный
На гробу, как на байдарке
Сразу четверо несутся,
Держат курс на наше место!

Ужас нам сковал дыханье,
Ну, дождались привидений!
Уж теперь они нам пятки
Непременно пощекочут!
Но туманный страшный призрак
Вдруг сказал нам: "Добрый вечер!"
И пошел спокойно дальше,
Все такой же молчаливый.

Отлегло у нас от сердца, -
Значит, все же, это люди,
А не злобные вампиры,
Что пришли по наши души!
А ужасные предметы,
Что казались нам гробами,
Превратились в две байдарки,
Вот, ведь, как мы испугались!

Все же было очень странно,
Почему в такое время
Эти странные туристы
Вверх по речке поднимались.
Может, едут на рыбалку
На порог иль на плотину?
А, быть может, там их лагерь?
Черт их знает! Непонятно!
Мы недолго обсуждали
Эту сложную проблему,
Но зато мы тех туристов
Группой призраков прозвали.

В шесть часов утра я вылез
Из палатки почему-то,
Уж не помню, что за дело
В рань такую разбудило.
Тучи небо застилают,
Вот погода и сломалась!
Можно снова плющить харю,
Все равно сегодня дневка.

Только в полдень я вторично
Откупорил ясны очи
И на патио явился,
Где глазам моим предстала
Интересная картина:
Дядя Паша восседает
У костра и жарит рыбу,
Ту, что выловил намедни.
Знать, поднялся с петухами
Новый повар наш искусный,
И, пока мы сладко спали,
Он готовил угощенье.

Появился дядя Митя,
Подошел к своей байдарке,
По бокам ее погладил,
Словно лошадь ездовую,
Сунул пальцы в черны раны,
Тяжело вздохнув при этом,
И слеза из глаз скатилась
На холодный черный камень.
Но уже через мгновенье
В руки взял себя он снова.
Вот уже игла сверкает
В пальцах крепких и умелых,
За стежком стежок ложится,
Бодро спорится работа.
Лечит старую байдарку
Добрый доктор дядя Митя!

Между тем, над головою
Тучи серые сгустились,
И на высохшую землю
Дождь холодный начал капать.
Мы под тент залезли тут же,
Как птенцы в гнезде укрылись,
Только славный, добрый доктор
Не прервал свое занятье.
Тонкой пленкой лишь прикрылся,
Чтоб игла не заржавела,
И по-прежнему трудился
Над своей любимой лодкой.

Тук-тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук,
Капли звонко барабанят,
Только слышен в этом стуке
Звук какой-то посторонний,
Будто кто-то в отдаленьи
Надрывается от смеха.
Может, это кукабарра
Ненароком залетела
Из Австралии далекой
На карельские болота?

Смех все ближе, громче хохот,
Вот уж шум дождя не слышен
За раскатами веселья.
Мы стоим, объяты страхом.
Видим - мимо проплывают
Незнакомые байдарки,
В них сидят лихие дядьки,
В муках корчатся от смеха,
Жаль, не валятся из лодок, -
Мы бы тоже посмеялись.

Несомненно эту группу
Хохотунчиков веселых
Мы три дня назад встречали
На мосту в большом поселке.
Но тогда у нас и тени
Подозренья не возникло
Относительно здоровья
Этой группы. Вот несчастье!
По всему видать, микробы
Злой болотной хохотунки
В их проникли организмы!

Если так, то плохо дело.
Пару дней еще протянут,
Ну четыре дня, от силы.
С каждым днем припадки смеха
Все длинней, все чаще будут,
И конец, увы, печальный
Всех их ждет не за горами.
Под взрывной волною смеха
Челюсть нижняя соскочит
Так, что доступ кислорода
Напрочь в легкие закроет, -
Лишь патологоанатом
Установит асфиксию.
Тут ничем уж не поможешь,
Нам самим не заразиться б!
И пред группой обреченных
Мы безмолвно сняли шапки.

Дождь то шел, то прекращался,
Иногда светило солнце.
Рыбаки всегда при деле,
Им все мало, ненасытным.
Быстры сделали жерлицы,
Запаслись живцом отборным
И, не медля ни минуты,
Дядя Леша с дядей Митей
Ноги в руки - быстро к лодке,
Вот как жадность обуяла!

В это самое мгновенье
Дождь полил со страшной силой.
Рыбаки еще до лодки
Добежать-то не успели.
Может, стоит возвратиться,
Переждать разгул стихии?
Да куда там! Мысль такая
Их, увы, не посетила!
Помутила алчность разум,
Взгляд горит, трясутся руки,
Что им ливень! - изверженье
Их бы не остановило!

То по бережку гуляя,
То под тентом схоронившись,
Мы досуг свой проводили
В поучительных беседах.
А над речкой в это время
Чайка крупная кружила,
Привлекая наши взоры
Опереньем белоснежным,
Словно это дядя Паша
Над водой кругами вьется.

Наше правило такое:
Нет героев безымянных,
И у каждой божьей твари
Быть должна хотя бы кличка.
Ну а так как эта чайка
Вид имела очень важный,
То за это получила
Имя гордое Баклана.

Неспроста Баклан кружился,
Хищны глазки в воду вперив.
Ведь не даром наши дяди
Наловили столько рыбы,
Что отходы производства
Устилали толстым слоем
Побережье нашей речки, -
Вниз на целый километр,
Ну а вверх чуть-чуть поменьше!

А Баклан-то был ленивый
И охоч до дармовщинки,
Ну а тут ему раздолье,
Вон как много вкусной пищи!
Чем окончилась халява
Для ленивого Баклана,
Расскажу я чуть попозже,
А пока прервусь на время,
Ибо важное событье
В ту минуту приключилось.

Вновь на речке чей-то голос
Слышен. Вроде бы знакомый.
Кто же это? Неужели
Это славный флотоводец?
Точно, он! Какая встреча!
Вон над фальшбортом "Салюта"
Возвышается немного
Борода его густая!
Видно, он себе под дупу
Положил вещей немало!

Адмиральская команда
Зашушукалась тихонько,
Взгляд завистливый бросая
На сухой, высокий берег,
Где шатры стояли наши.
Мы, конечно, догадались,
Что, наверное, сегодня
Перед тем, как в путь пуститься
Адмирал сказал угрюмо:
"Я встаю сегодня там-то!"
И имел в виду при этом
Безусловно, наше место.

Что же будет? Неужели
Знаменитый наш Нахимов
Даст приказ на берег выйти
И разбить свой лагерь шумный
Прямо здесь, у нас под носом?
Адмирал заколебался...
Тут на берег дядя Леша
Вышел чинно и степенно
И, уставив ясны очи
Прямо в рожу Адмирала,
С неприветливой ухмылкой
Стал внушать ему чего-то.

Неспроста гремела слава
О великом дяде Леше,
Даже слуха Адмирала,
По всему видать, достигла.
Словно кролик пред удавом
Замер он, отвисла челюсть,
И дошло до Адмирала,
Что теперь на этой речке
Он уже, увы, не главный!
Для порядка он помедлил,
Но потом махнул рукою
И велел своим нукерам
Убираться восвояси!

Но недолго ликованье
Продолжалось в нашем стане,
И недолго дядю Лешу
Мы подбрасывали в воздух.
Тучи черные сгустились,
И каток на нас наехал,
И прижал к земле холодной
Посильнее, чем лягушек
Прижимают на болотах.

Время медленно тянулось,
Мы не знали, чем заняться,
До того дошли, бедняги,
Что разгадывать кроссворды
Даже стали мы от скуки,
Мозг уставший напрягая,
Разрешить стремясь загадку:
Как зовется эта палка,
Что в руках у хоккеиста?

Наконец, каток уехал,
Можно выйти из-под тента,
Запалить костер погасший
И начать готовить ужин.
Дядя Митя с дядей Лешей
Поскорей залезли в лодку
И поплыли вниз по речке
Проверять свои жерлицы.

Приплывают - что за диво!
На крючок попался хищник,
Но какой-то необычный,
Сразу видно, что не рыба.
Ба! Да это друг-знакомец,
Что весь день кружил над нами,
Что кишками дармовыми
Черезмерно угощался.

Подвела Баклана жадность
И сыграла злую шутку!
Целый день усердно берег
Очищал он от отходов,
Съел по меньшей мере тонну,
Но не смог остановиться,
На живца попался дурень,
Жадность фраера сгубила!
Так бы он и трепыхался
На крючке до самой смерти,
Если б добрые ребята
Не обрезали бы леску
И не выпустили в небо
Одуревшего Баклана.

Снова вечер наступает,
Даль окутана туманом,
Тучи с неба разбежались,
Звезды тусклые мерцают.
Сладкий дым от сигареты
Тонкой струйкой в небе тает.
Спит Баклан, уснули щуки,
Где-то ниже по теченью
Адмирал храпит в палатке.
Спать и нам пора ложиться, -
Завтра путь у нас неблизкий.

Тот каток, что накануне
Нас пытался отутюжить,
Явно был ненастоящим,
Так, разминка, но не больше.
Видно, что-то не сложилось
В канцелярии небесной.
Но сегодня грозный Один
У себя навел порядок.
В семь утра катков армада
Распростерла черны крылья
Над карельскою тайгою
И обрушила на землю
Вод стремительные струи,
Собираясь все на свете
Утопить в потоке бурном.

После долгих размышлений
Мы гордыню обуздали,
Мы, понятно, все герои,
Но, конечно, не настолько,
Чтобы лезть под этот ливень.
Тут, пока загрузишь лодку,
Весь до ниточки промокнешь!
Может быть, для Кутукова
Плыть под дождиком - отрада,
Ну а нам на наши дупы
Приключений еще хватит.
Так что лучше не храбриться,
Так и быть, еще денечек
Мы на месте покукуем,
Ну а завтра в путь-дорогу.

Шесть часов катки кружили,
Грохоча и завывая,
То уйдут слегка в сторонку,
То на бреющем полете,
Кроны сосен задевая,
Вновь вернутся и утюжат,
Изливая тонны влаги.

Ну да мы не унывали.
Перво-наперво сварили
Завтрак вкусный и полезный,
Ибо знает каждый чайник,
Что при той суровой жизни,
Что в походах происходит,
Каждый должен непременно
Вкусно, правильно питаться.
В этом суть, залог успеха.
Как пожрешь - таков импичмент,
А последний, всем известно,
В сердце радость зажигает,
А когда душа танцует,
Никакой порог коварный,
Ни каток, ни гром небесный
Не опасны для туриста!

Так мы дождь пережидали
То в палатках, то под тентом,
Разгадали сто кроссвордов,
А, быть может, даже двести.
Рыбаки слюну глотали,
Наконец, два самых жадных
Так измучились бездельем,
Что, в кондомы облачившись,
Взяли удочки с червями
И уплыли вниз по речке
Половить живцов отборных,
Зарядить свои жерлицы
И поймать большую щуку,
А не жадного Баклана.

Кстати, этот глупый пиздрик
Тут как тут, сидит на камне,
Снова рыбу пожирает,
Набивает свой желудок.
Нет, напрасно эту птицу
С дядей Пашею сравнил я,
Потому у дяди Паши
Я прошу прощенья кротко.
Только белым одеяньем
Друг на дружку походили.
В остальном же, без сомненья,
Жадный, глупый, хищный пиздрик
И в подметки не годился
Благородному туристу!
Вот как внешний вид обманчив,
Мне - урок, другим - наука!

Наконец, катки иссякли,
Подустали, ослабели,
Серым клином журавлиным
Не спеша ушли на базу.
Ветерок задул несмелый,
Робкий луч проник сквозь тучи,
К трем часам на небе снова
Ясно солнышко сияло!

Я в тот день со счета сбился,
Кто, на что, когда и сколько
Серебристой свежей рыбы
Наловил в реке обильной.
Даже сам не удержался
И надергал секильдявок,
А потом бросался ими
В ненасытного Баклана.
Впрочем, стоит бы отметить
Два рекорда рыболовных.
Отличились в этом деле
Дядя Митя с дядей Пашей.

Первый в жарком поединке
Пересилил щуку с руку.
Жаль, что нечем было взвесить
Это чудище речное!
На глазок, пожалуй, центнер,
Ну чего-нибудь плюс-минус.
Между прочим, эта щука,
По всему видать, при жизни
Орбит с сахаром жевала,
Не следила за балансом
И, конечно, подцепила
Где-то кариес заражный.

А нежадный дядя Паша,
Тот за щукой не гонялся,
Он у нас в рыбацком деле
Окуневый был профессор.
Вот и нынче он небрежно
Затравил очередного.
Тот, конечно, по сравненью
С грозной щукой, был поменьше,
Но зато какой красивый,
Словно зебра полосатый,
Да и весил он прилично
По масштабам окуниным.

Ну а что же наш каякер?
Про него совсем забыл я.
Чем же он часы досуга
Заполнял на этой дневке?
Он в гидрач свой облачился
И сказал такое слово:

"Я каяк уже освоил,
Присиделся в нем, притерся!
Дупа нежная покрылась
Твердой, каменной мозолью!
Я могу теперь хоть сутки
В каяке сидеть спокойно.
Ну а то, что он вертлявый,
Не страшит меня нисколько,
Я теперь не из пугливых,
У меня не забалуешь.
А сейчас мне непременно
Мастерство повысить надо,
Чтобы девки застонали,
На мое искусство глядя!"

Сжав весло могучей дланью,
Он в каяк свой поместился
И уехал на стремнину,
За струю цепляться начал.
Раза три прошло успешно,
На четвертый он кильнулся.
Ничего, в ученьи тяжко -
Легче будет на порогах.

А на камне в это время
Дядя Леша примостился
И спокойно, добродушно
Подавал ему советы:
"Как весло ты держишь, олух?
Вертикальней, вертикальней!
За борт вывесись, скотина!
Больше бедрами работай!"
Наш каякер с полуслова
Понимал свои ошибки.
На глазах его искусство
Неуклонно повышалось,
Так что даже дядя Леша
В умилении заплакал.
Все ж талант - большая сила,
С этим вряд ли кто поспорит!

Лев полдня провел в палатке,
Развлекаясь детективом.
Я ж весь день бродил бесцельно,
По окрестностям шатался.
То купался в мелкой речке,
Голой дупою сверкая,
То грибы искать пытался, -
Видно, разум помутился,
Или ж с камерой своею
Все искал, чего заснять бы.
В общем, толку было мало
От меня на этой дневке.

А за трапезой вечерней
Мы решили - кровь из носа,
Надо завтра встать пораньше
И проплыть как можно больше.
Уж конфеты на исходе,
Скоро кончится тушенка,
Словом, надо торопиться,
Без того уж засиделись!

Да к тому же, вероятно,
Завтра место для стоянки
Поискать еще придется.
Здесь и так-то их не густо,
А теперь нас обогнали
Адмирал с оравой шумной,
Хохотунчики больные,
Да и призраки, похоже,
Тоже где-то недалече.
Так что хватит прохлаждаться,
Пусть хоть завтра буря грянет,
Все равно, уйдем отсюда!
Так мы твердо порешили.

Вот и утро наступило.
Мы давно уже проснулись,
Молчаливы и угрюмы
Упаковываем вещи.
К десяти часам, чуть позже,
Все почти готовы были,
Но на небе в это время
Перемены намечались.
Постепенно, незаметно
К нам подполз каток тяжелый
И злорадным низким гулом
Возвестил свое прибытье.

Что же делать? Не годится
Изменять вчерашней клятве!
Ничего, авось прорвемся,
Нас так просто не задавишь!
И, рванув свои штормовки
На груди, мы сели в лодки,
Напоследок гордо плюнув
Страшной туче прямо в рожу!

От такого поведенья
Поперхнулся грозный Один,
Знать, не ждал от нас такого
Героического шага.
И каток могучий, черный
Тоже вроде, как опешил.
Брызнул дождичком легонько
И убрался восвояси.

Солнце светит прямо в рожу,
Ветерок гуляет теплый,
Снова мчимся по порогам,
Громко песни распеваем.
Чап-чап-чап, - каяк по волнам,
Словно ласточка, несется,
Плюх да плюх, - весло байдарки
Воды синие тревожит.
Пролетают километры,
Остаются за кормою.

Вот прошли ручей Медвежий,
Где медведей нету вовсе,
А лежат в воде студеной
Золотые самородки.
В этой местности богатой
Проживает желтый дьявол
И заманивает в сети
Жадных, алчных туристов.
Даже в нашей дружной группе
Кое-кто едва сдержался.
Засверкали желтым блеском
Огоньки в глазах усталых,
Но погасли. Нет резона
Нам за золотом гоняться, -
Даже крупный самородок
Вкус у чая не изменит!
А конфет у нас осталось
На два дня, никак не больше!

А за Торсовым порогом,
Где стоит печальный остров,
Повстречался тихий лагерь
Хохотунчиков несчастных.
Видно, что пока живые,
Но не слышно больше смеха,
Вероятно, бедолаги
Отдыхают от припадка.
Мы мешать им не хотели
И подальше, стороною
Лагерь грусти обогнули,
Чтоб бацилл не наглотаться.

В два часа перекусили
На разливе безымянном,
Там, откуда начинает
Путь Деккалручей могучий.
Налетел с веселым шумом
Дождик сильный, но короткий,
И опять пошли пороги,
Перекаты да шиверы.

Посреди одной из оных,
На крутом речном обрыве
Адмирал, как на балконе,
Восседал со свитой шумной.
Смотрят все, как мы небрежно
Проплываем по шивере,
Суетятся и толкутся,
Будто глупые пингвины.
Мы им класс-то показали,
Дескать, нате - поучитесь!
Мы здесь раз, и то проездом,
Так что лучше не зевайте!

Наша опытная группа
Повидала в жизни много,
И порогов быстроструйных
Мы немало покорили.
Их, должно быть, миллионы,
Перечислить невозможно.
Но средь прочих Корбо-Кошек,
Коссанисок, Ойнагайнев,
Небольшой набор порогов
Выделяется особо.
Точно, как у фигуристов
В обязательной программе,
Есть они на каждой речке.
Тунгуда - не исключенье.

Обязательных порогов
Очень мало, лишь четыре, -
К ним относятся Сухие,
Островные и Кривые,
Падуны, само собою,
Тоже входят в этот список.
Островной порог сегодня
Мы успешно покорили,
И Сухой в дали туманной
За кормой давно остался.
Оставались два порога
Самых сложных и опасных.
Приближается минута, -
Мы к Кривому подплываем.

Слева каверзные плиты
Русло перегородили,
Вся вода под правый берег
С грозным гулом устремилась,
Между двух камней огромных
Продралась и белой гривой
На мгновение застыла,
А затем потоком бурным
Понеслась вперед стрелою,
Ощетинившись валами,
Пеной белою покрыта!

Мы порог сей осмотрели,
Изучили всесторонне.
С виду он, конечно, страшен,
Но каков на самом деле?
Нет, не сжалось наше сердце
Перед грозною стихией!
И по очереди все мы
Белу гриву обуздали,
По валам, как по ухабам,
Пронеслись быстрее птицы.

Снова плесы да пороги,
Вон еще одна шивера.
Мы по ней плывем спокойно,
Дым пуская папироской.
Повернула речка влево,
Глядь, - а там за поворотом
Сам Падун, одетый пеной,
Усмехается, скотина,
И злорадным хриплым басом
Говорит нам: "Добрый вечер!
Ну чего уж, коль заплыли,
Так давайте, не стесняйтесь!
Прямо в слив ко мне плывите,
Я уж встречу честь по чести,
Обниму вас бочкой пенной,
Повращаю в ней маленько,
Ноздри вам прополоскаю,
В общем, Wellcome, Проше пани!"

Мы скорее весла в руки,
Быстро к берегу, - да где там!
Слева здесь сплошные камни,
Не зачалиться байдарке!
К счастью, справа оказалось
Поспокойнее местечко.
Тут мы хором с дядей Митей
Как прикрикнем на матросов:
"Левым, падла!" - ну а сами
Подтабаниваем правым.

Уф! Зачалились, успели!
Только в этом толку мало, -
Все равно, на левый берег
Надо как-то перебраться.
Ведь Падун, такая сволочь,
Притаился за скалою,
И отсюда он не виден
Совершенно, хоть ты тресни!

Кстати, наш каякер грустный
И, конечно, дядя Леша
Без проблем за левый берег
Каяками зацепились.
Но у них такие лодки -
В жопку мышки пролезают,
Нам на грузных мастодонтах
С ними в этом не тягаться!

Делать нечего, пришлось нам
Проводить свои байдары
Вверх по речке, там, где было
Поспокойнее теченье,
Где на левом побережьи
Можно было встать на якорь.
Дядя Митя с дядей Пашей
Зацепились при проводке
За какой-то пшиш невзрачный
И опять несчастной "Круке"
Шкуру старую порвали.
Но в итоге вслед за мною
Бурну речку переплыли,
В тихой гавани пристали.

Вот мы все стоим над сливом,
Устремивши взоры в бездну,
Обсуждаем перспективы,
Есть ли шансы, велики ли?
Шуму много - это точно,
Бочка - тоже не подарок,
Как накроет с головою, -
Только булькнуть и успеешь.
Аль отступим пред стихией?
Ну уж нет, не той породы,
Отступать мы не привыкли!
Наши нервы, как канаты,
Сердце вылито из бронзы,
Тверже кремня наши дупы,
Кто кого - еще посмотрим!

Самым первым дядя Леша
В бочку ринулся бесстрашно,
Ну, для опытного аса
Это так - одни игрушки.
Следом мы со Львом в пучину
На байдарке устремились,
И со скоростью экспресса,
Как армада кирасиров,
Так по бочке долбанули
Мы форштевнем многотонным,
Что порог, как зверь могучий,
Заревел в бессильной злобе!

Не стерпел Падун такого,
Вздыбил яростную пену,
И когда каякер бравый
На своей любимой лодке
В темну бездну провалился,
Воды грозные сомкнулись
У него над головою,
Забурлили, закипели,
Челюстями зажевали
И швырнули кверху килем,
Злобно скалясь на прощанье!

Но каякер не смутился
И ничуть не растерялся,
Быстро вылез он из лодки,
Тут же выплыл на поверхность.
Улыбается, смеется,
Ну, подумаешь - кильнулся,
Ну, прошел порог частично
Кверху килем - что такого?
Это даже интересно,
Можно будет девкам хвастать.
На каяк кильнутый, сверху,
Как на лошадь он забрался
И, насвистывая песни,
Поспешил скорей на берег.

Дядя Митя с дядей Пашей,
Увидав такое дело,
За товарища родного
Отмстить решили страшно.
Применили новый метод
Для ремонта кручьей шкуры:
Дырку скотчем залатали
Прочно, быстро и надежно.
Вот они уселись в лодку,
Весла яростно сжимают,
Ну, Падун, не жди пощады,
Помолись, коль веришь в Бога!

Вот байдарка показалась
Перед сливом, прямо в бочку
Острый нос ее нацелен,
Словно бык, она несется,
Весла в воздухе мелькают,
Будто винт у вертолета...

Кто хоть раз "Салют" увидел,
Навсегда его запомнит.
В наши дни совсем немного
Этих мамонтов осталось.
Видно, многие забыли,
Что дразнить небезопасно
Тех, кто ходит на "Салютах"...

Бух! Удар! Старушка-"Крука"
Многотонною громадой,
Словно молот наковальню,
Бочку пенную таранит!
Как ты там, Падун хвастливый?
Хорошо ль тебе живется?
Не болит ли что, любезный?
Все ли органы на месте?
Ведь, небось, теперь жалеешь,
Что затеял с нами ссору?
Будешь знать теперь, паскуда,
Как с героями тягаться!
Вот как страшно отомстили
Дядя Митя с дядей Пашей
Падуну за оскорбленье,
Что нанес он нашей группе!

За порогом мы, не медля,
Тут же лагерь свой разбили.
Время восемь, на сегодня
С нас уже, пожалуй, хватит.
Все мы здорово устали,
День какой-то вышел нервный,
Но рыбак неугомонный
Поборол свою усталость.
Долг за ним еще остался,
До сих пор поймать не смог он
Вкусных хариусов нежных,
Ну, хоть парочку, хоть штучку!

На скале, у самой речки
Костерок мы запалили,
Стали суп себе готовить
Из гороха с потрошками.
Вдруг мы слышим - крики, визги,
Будто кошки две сцепились!
На Падун глядим и видим -
Появляется на сливе
Силуэт катамарана,
А на нем народу - тыща,
Все кричат, галдят, хохочут,
Шум порога заглушили,
В общем - светопреставленье!

Слив прошли - на время смолкли,
Тут же вылезли на скалы
И уселись, как гагары,
Видно, ждут еще кого-то.
Смотрим, - точно, -две байдарки
Друг за дружкою несутся
Прямо в бочку. Вот влетели,
И тотчас тайга седая
Взрывом криков огласилась,
Так что мы оглохли даже!

Кто же это, что за люди?
Что-то больно уж крикливы,
Знать, визгунчики лихие
Нам на голову свалились!
Но когда они подплыли
Так, что стало видно лица,
Мы узнали с удивленьем
Наших призраков знакомых.
Значит, вот они какие
Мертвяки и привиденья!
По ночам безмолвно бродят,
Всех туристов ужасая,
Ну а днем вопят, как кошки
Да визжат, как поросята.
Ну и группа, - что тут скажешь? -
Колоритные ребятки!

Рыболов пустой вернулся,
Видно, силы на исходе.
Даже удочку-тростинку
Удержать в руках не может!
Вкруг костра мы разлеглися,
Вяло дупами шевелим.
Где ж ты, друг Филипп Филиппыч?
Ну-ка выдь, да покажися!
Пробегись волной горячей,
Разогрей уставши члены!
Что ж ты медлишь, дядя Леша?
Доставай скорей бутылку!

Звезды светят над рекою,
Вдалеке Падун избитый
Тихо песенку бормочет
Да зализывает раны.
Потихоньку-полегоньку
Разбрелись мы по вигвамам.
Только славный дядя Паша
Задержался у кострища.

Потому у дяди Паши
Был сегодня светлый праздник:
Бог послал ему в награду
Не алмазы и рубины,
Не златые самородки,
А чудесный, белоснежный,
Настоящий сладкий сахар!
И по случаю такому
За неделю воздержанья
Отыгрался дядя Паша.
И под темным звездным небом
Он рассеянной рукою
В кружку клал двадцатый кубик.

Утром встали мы не рано,
Нужно было отоспаться.
Собирались тоже вяло,
Поспешать причины нету.
Добрый доктор дядя Митя
Зашивал и клеил "Круку",
Ну а мудрый дядя Паша
Непростой ремонт затеял.

Дело в том, что он с собою
Взял в поход заветный томик,
И ночами приобщался
К древней мудрости восточной.
Вот беда - намокла книжка!
Что же сделал дядя Паша?
Он ее оставил на ночь,
Положив под пресс суровый,
Ну а утром он из досок,
В целый метр толщиною,
Смастерил любимой книге
Деревянную обложку.
Обвязал ее бечевкой
И в мешок на дно засунул,
Впрочем, не на дно, конечно,
Ибо кроме этой книжки
В тот мешок, весьма объемный,
Ничего уже не влезло!

Только ближе к трем мы вышли,
Под мостом проплыли вскоре,
Где машины путь свой держат
От ворот Петрозаводска
Аж до самого Мурманска.
Начались опять пороги,
И откуда их так много?
Накануне мы проплыли
Сотни две, никак не меньше!
И сегодня, видно, тоже
Нам придется поработать.

Плес, порог, разлив, шивера, -
Мы плывем без остановки.
Все же опыт много значит,
А у нас его навалом.
Вот уж озером запахло,
Значит скоро, близко финиш.
Но судьба сыграла с нами
Напоследок злую шутку.

Вновь к порогу подошли мы,
Поглядели - вроде, тихий,
Дело, стало быть, за малым -
Надо ехать поскорее.
Но порог за поворотом
Постепенно разошелся,
Разыгрался, разъярился,
Закудрявился валами,
Словно злобная гадюка,
Изогнулся он дугою,
Как в праще байдарки наши
Раскрутил на повороте
И увлек струей могучей
Мимо скал и плит подводных,
Умывая наши лица
Белой пенною волною.

Мы со Львом не испугались,
Даже глазом не моргнули,
По порогу бодро плыли
Да посмеивались только.
Каяки, само собою,
Без особого напряга
Сей порог преодолели.
Только бравые ребята,
Дядя Митя с дядей Пашей,
К сожаленью, подкачали.

То ли руль у них погнулся,
То ль компьютер не сработал,
Я не знаю. Но, короче,
Сбился с курса их дредноут
И своим могучим носом
Налетел на пшиш подводный,
Что, как мина, затаился.
Тут же лодку развернуло,
Потащило, завалило
И стремительным домкратом
Кверху килем опустило.

Дядя Митя хладнокровно,
Не спеша из лодки выпал.
Дядя Паша под водою
Тоже вылезти пытался,
Головою вниз повиснув.
Только юбка не пускала
Храбреца на свежий воздух.
Призадумался герой наш,
Стал почесывать затылок,
Так прикидывал и эдак -
Ничего не мог придумать.

Он, наверное, сидел бы
Под водой до самой ночи,
Но внезапно дядя Паша
О своей бутылке вспомнил.
Уплывает ведь бутылка!
Вон ее уже уносит!
И, сраженный страшной мыслью,
Он усилия утроил,
Распрямил могучи плечи
И порвал свои оковы!
Показался над водою,
Отдышался, осмотрелся
И нырнул стремглав в пучину
За бутылочкой любимой!

В общем, киль прошел успешно,
Все немало посмеялись.
Извлекли на берег "Круку",
Откачали, осмотрели, -
Даже дыр особых нету,
Лишь заплатки оторвались
Кое-где, а так все в норме.
Только спинка утонула,
Да еще большая кружка,
Ну, и славный дядя Паша
Без потерь не обошелся.

Ведь в мешке большом, объемном,
Поместилась только книга,
А для шапочки и куртки
В нем уж места не осталось.
И теперь они в пороге
Полоскались меж камнями,
Затерялися в глубинах,
Окуням на корм достались.

На камнях, у самой речки
Мы чаек закипятили,
Обсушилися маленько,
Обсудили приключенье.
Дядя Митя дядю Пашу
Пожурил слегка, беззлобно,
Тот ответил капитану,
Впрочем, тоже добродушно,
Дядя Леша популярно
Объяснил им их ошибки,
И опять труба играет,
Созывает в путь-дорогу.

Но недолго нам осталось
Плыть по речке тихоструйной.
Левый берег постепенно
Уклоняться стал на север,
Правый в южном направленьи
Устремился к горизонту...
Где же речка? Нету речки!
В бурном озере исчезла!

Ну, прощай же, до свиданья,
Тунгуда! Не помни лиха!
Одарила ты нас щедро
Комарами да мошкою,
Ярким солнцем и дождями,
Свежей рыбой да черникой,
Да порогами лихими
Наши лица умывала.
Что ж, расстанемся, пожалуй!
Извини, коль что не вышло!

Верхний Выг при южном ветре
Это вам не Корбо-Кошки.
Волны грозные бушуют,
Разыгрались на просторе,
Закудрявились барашки
На зеленых острых гребнях.
Может, это и не волны?
Может, это Гималаи?
А барашки - это просто
Снег сверкает на вершинах?

Хорошо, что нам на север,
Да к тому ж еще недолго.
Ветер в дупу - тут бы парус
Пригодился безусловно.
Ну да что там, обойдемся!
Оседлав волну крутую,
Мы на север прямо к цели
Стайкой пиздриков помчались.

Добрались до деревушки
И усталы, но довольны
Тут же вылезли на берег
Среди лодок и сараев.
Погуляли по поселку,
Все узнали досконально,
Снова в лодки погрузились,
Отошли чуть-чуть в сторонку
И в лесочке примостились
На окраине деревни.

Развязавшись в быстром темпе
С неотложными делами,
Дядя Митя с дядей Пашей
Поскорей пошли на дело.
По тропинке, по дорожке
Прямо к шлюзу устремились.
Там, со слов аборигенов,
Проживал Филипп Филиппыч.
Как же нашим двум героям
Не обнять родного друга!

Но случилась неувязка,
Не сложилась эта встреча.
Долго ждал Филипп Филиппыч,
Тосковал старик-профессор
По душевному общенью,
А потом махнул рукою
И ушел к кому-то в гости, -
У него в деревне этой
В каждом доме был приятель!
Так что бравые туристы
Через два часа вернулись,
Хорошо хоть по дороге
Молочком смогли разжиться!

Утро серое настало,
Небо мглисто и туманно.
В шесть часов народ поднялся,
Стал укладывать вещички.
Дядя Паша, так и вовсе
Ночевал под вольным небом,
Все сушил свои одежды
Да порой глоток водицы
Совершал неторопливо
Из бутылочки заветной.

К девяти часам собрались,
Рюкзаками нагрузились,
К многошумному вокзалу
Потащились по тропинке.
Наша Клавдия Петровна
Вместе с нами ковыляла,
Разным мусором набита.
Не дошла она до цели,
Оступилась по дороге,
Где-то в зарослях крапивы
Скорбный путь свой завершила.

Вот и поезд долгожданный.
Ну, еще одно усилье,
Поднатужимся немножко -
Все, залезли! Можно трогать!
Закрутилися колеса,
Побежали, застучали,
В старой песенке дорожной
Чье-то имя поминают.

Из окошка мы на речку
Поглядели на прощанье,
Поискали Адмирала -
Не видать ли флотоводца?
Ну а вскоре дед Филиппыч
С ассистентом Борменталем
Нас почтил своим визитом,
Дядей Митей приглашенный.

Опрокинули по первой.
Ну, Лонгфелло, не стесняйся,
Доставай свою тетрадку,
Обнародуй, что настряпал!
Я достал свою тетрадку,
Грязный палец послюнявил,
Кашлем горлышко прочистил,
Помолчал и тихо начал:

"По традиции старинной
Я не стану отвлекаться
На подробные детали
Путешествия в вагоне
По Октябрьской дороге.
Пусть же Юрьевна Лариса
Угадает без подсказки,
Кто всех больше куролесил..."