Основы экономической теории

В этой записной книжке собраны разрозненные мысли об основных идеях, позволяющих построить последовательную теорию экономики, на базе философии унизма и иерархического подхода. Поскольку экономика существует только как экономика определенной общественно-экономической формации, выделение политической экономии в особый раздел - чистая условность.

Производительные силы - имеют как объективную, так и субъективную стороны. Объективно - это степень освоения окружающего мира, включения его в круг человеческой деятельности. Субъективно - производительность труда, способы влияния на мир.

Производительность труда, в свою очередь, имеет качественную и количественную стороны, характеризующие, соответственно, "технологичность" производства, способ деятельности - и степень освоения имеющихся технологий, совершенство самих работников.

Различные категории политической экономии: потребительная способность, спрос, покупательная способность, емкость рынка. Первая - наиболее непосредственно выражает общественную потребность в некотором продукте; спрос - мера общественного осознания этой потребности; покупательная способность зависит от степени развития рыночных отношений, от уровня капитализации экономики - иными словами, какая часть спроса может быть удовлетворена через рынок; наконец, емкость рынка - показатель соответствия, согласованности темпов производства и рыночного обмена, эффективности имеющихся форм товарного распределения.

Ни одна из этих категорий не противостоит категории "производительные силы" - и потому нельзя говорить о противоречиях. Производительные силы могут вступать в противоречие только с производственными отношениями, следствием которых в определенных исторических условиях являются и потребительная способность, и спрос, и покупательная способность, и емкость рынка.

Всякое производство есть одновременно и потребление - и наоборот, любое потребление есть непосредственно и производство. Разграничение сфер потребления и производства есть, в общем случае, абстракция и условность. Однако такое разделение может стать действительным при определенных условиях, когда определяющими в экономическом развитии являются лишь некоторые отрасли производства - а все остальное противостоит этим собственно производственным отраслям как сфера потребления. По отношению же к отдельному производителю (поскольку он действительно выделен, обособлен в совокупности имеющихся производственных отношений), экономика в целом выступает в качестве потребителя его продукции; таким образом, различение потребления и производства есть общественное выражение разобщенности производителей, их отчужденности от общества в целом, от каждого человека в отдельности - и от самих себя как потребителей. Поскольку общество еще не стало целостностью, единым субъектом - человек еще не сложился как человек.

Поскольку и производство, и потребление - стороны единого процесса воспроизводства, противоречия между ними есть вместе с тем внутренние противоречия производства или потребления, выражение их собственных диспропорций. Со стороны производства это выглядит разладом производительных сил; со стороны потребления - кризис производственных отношений.

Всякий товар имеет две стороны - ценность (потребительная стоимость) и стоимость. Их различение соответствуют противоположности качества и количества - две стороны существования любой единичной вещи.Но точно так же, как количество переходит в качество и наоборот, - стоимость и ценность товара постоянно перетекают друг в друга. Разумеется, такое превращение осуществляется в цикле товарного воспроизводства - в процессах производства и потребления.

Взаимопревращения ценности и стоимости товара - приводят к постоянному перепутыванию соответствующих категорий в разного рода экономических теориях. Отождествление стоимости и ценности в буржуазной политэкономии способствует маскировке классовой природы товарного производства как такового, замазывает противоположность между буржуа и пролетариями. Другая крайность - жесткое противопоставление количественной и качественной сторон товара - неизбежно приходит к абстрактному противопоставлению классов, не учитывающему их взаимообусловленности и взаимопроникновения; при этом производственные отношения понимаются крайне примитивно, только классовая борьба, - и теряется нить развития способа производства.

Стоимость - мера человеческого труда, который воплощается в своем продукте, делая его не просто вещью, а представителем человека, его "законсервированной" деятельностью.

Однако стоимость - не есть всеобщая, универсальная мера труда. Это лишь одна его сторона, связанная с процессами товарного обмена. Но человеческий труд отнюдь не во всем направлен на обмен. Буржуазная ограниченность взглядов, обожествляющая рынок, - не замечает ничего, что не вписывается в убогую схему рыночных отношений. Поэтому буржуазная политэкономия не в состоянии представить какой бы то ни было иной, отличный от капиталистического способ производства - уничтожение торгашества становится для нее синонимом конца света.

На самом же деле, устранение рабской зависимости от обмена - лишь раскрепощает человеческий труд и делает отношения между людьми собственно человеческими, свободными - а не просто партнерством, или товариществом.

Когда некоторый продукт используется в производстве, создатель этого продукта участвует в деятельности - опосредованным образом, через вещь, в которой воплощен его труд. С другой стороны, люди, непосредственно занятые в том или ином производстве, как правило работают не голыми руками, а используют орудия труда и способы их употребления, выработанные другими людьми. Тем самым их деятельность также становится опосредованной, предполагающей использование труда других, а следовательно - общение.

В таком случае, что есть "непосредственное" участие в производстве? Например, если мы говорим о заводе, выпускающем автомобили, - все работающие здесь непосредственно заняты выпуском автомобилей. Постоянный капитал (стоимость исходных материалов и оборудования) переносится на конечный продукт (автомобиль), вместе со стоимостью рабочей силы (переменный капитал) - которая к тому же создает и некоторую прибавочную стоимость.

Однако вполне можно полагать, что сборочный цех этого завода есть самостоятельное производство, исходные материалы для которого поставляются всеми остальными цехами (подготовительные производства). Тогда, по отношению к сборке автомобилей, постоянный капитал включает в себя не только стоимость первичных материалов - но также и амортизацию оборудования подготовительных производств, и стоимость задействованной в них рабочей силы, и порождаемую ей прибавочную стоимость. Переменный капитал здесь - лишь стоимость рабочей силы, участвующей в сборке; соответственно, лишь она порождает прибавочную стоимость.

Точно так же, в самом сборочном цехе можно выделить подпроизводства,соединенные технологической цепочкой, так что завершающая стадия может опять-таки считаться самостоятельным производством; прибавочная стоимость на этой стадии порождается лишь теми, кто участвует в ней, а труд всех остальных - лишь переносится на конечный продукт.

В капиталистическом обществе подобное обособление частичных производств - вполне реальное явление. Именно так осуществляется капиталистическое разделение труда: технологические связи постепенно опосредуются товарным обменом - и в конце концов становятся только товарными, так что различные звенья одной технологической цепочки превращаются в формально независимые производства. Во многих случаях подобное рыночное опосредование сильно затрудняет сам процесс производства - капиталистическая экономика выходит из положения путем создания разного рода объединений (концернов, синдикатов, трестов и т.п.), внутри которых рыночные отношения ограничены, подчинены требованиям технологии.

Учитывая, что любая стоимость порождается человеческим трудом, можно прийти к выводу, что "постоянный капитал" по сути не отличается от "переменного капитала" - это разные формы одного и того же, разные уровни одной иерархии. То, что по отношению к одному производству является переменным капиталом, - по отношению к его подуровню есть постоянный капитал; и наоборот: любое производство включено в экономические структуры более высокого уровня - и на этом уровне часть постоянного капитала становится переменным. В целостной экономике каждое производство связано с каждым - и различие постоянного и переменного капитала вообще снимается. Однако здесь происходит также снятие различия между стоимостью и ценностью вещи, между производством и потреблением. Вообще, любое обособление, выделение отдельных сторон воспроизводства - предполагает переход от экономического целого к отдельным его частям; такое рассмотрение обосновано только тогда, когда эти части действительно становятся относительно самостоятельными в процессе развития экономики.

Стоимость товара - определяется уровнем производства; цена - характеристика сферы товарного обмена. Взаимосвязаны они лишь поскольку производство и потребление суть две стороны единого процесса воспроизводства. Но точно так же, как воспроизводство при капитализме распадается на формально самостоятельные сферы производства и потребления - стоимость и цена противопоставлены друг другу и подчинены различным экономическим законам.

Стоимость не есть ценность вещи, поскольку последняя предполагает субъективное восприятие, единичное отношение вещи к человеку (пусть даже выступающему как группа, как сообщество). Основное определение стоимости - это всеобщность. Собственно говоря, стоимость и есть выражение всеобщего в процессе обмена: продукт здесь не просто вещь - он производится не как предмет потребления, а как предмет обмена, товар. Стоимость ничего не говорит о том, как вещь потребляется человеком - важна лишь сама возможность акта обмена, безотносительно к его конкретным участникам. Пока обмен сводится к случайныму отношению двух людей - ни о какой стоимости речи нет; только если обмен происходит всеобщим образом, как общественно санкционированный и общественно регулируемый процесс, - только тогда вещи в нем фигурируют как стоимости.

Стоимость не есть свойство вещи самой по себе, вне процесса воспроизводства. Напротив, объективность общественных связей, отношений между людьми в процессе материального производства - принимает форму свойства вещи; вещь как бы наделяется человеческими чертами, превращается из объекта в субъект. Высшее выражение такого "очеловечивания" вещи - капитал.

Поскольку стоимость выражает всеобщее в процессе обмена, она как правило не проявляет себя непосредственно, в каждом единичном его акте. Общественная взаимозависимость между различными и внешне самостоятельными частями разделенного общественного труда, объективная связь между формально независимыми производителями - устанавливается за их спиной. Стоимость проявляется в единстве рынка, выявляя целостность расколотого на мельчайшие крупицы, постоянно разъедаемого противоречиями общества. Общественно необходимое распределение труда скрыто за внешней хаотичностью его разделения - стоимость же и есть мера общественно необходимого труда.

Всякое производство есть непосредственно потребление - поскольку для изготовления чего-либо всегда требуется нечто другое, материал. Нельзя делать вещи из ничего - это материализм. Последовательный материализм - это еще и признание субстанциональности мира, его расширенного самовоспроизводства. В частности, всякий продукт - это не только материал, но и сам способ производства, запечатленный в форме вещи. Труд человека - один из уровней развития мира, человек - необходимое звено материальной связи вещей. Соответственно, процесс воспроизводства предполагает расширенное воспроизводство человека, субъекта.

В рамках капиталистического способа производства, способность человека создавать нечто новое, преобразовывать исходный материал в конечный продукт, содержащий больше, чем заложено в материале, называется рабочей силой. Воспроизводство человека сводится здесь к воспроизводству рабочей силы - которая становится таким же товаром, как и любой другой. Стоимость рабочей силы, как и стоимость любого другого товара, определяется общественно необходимым временем ее воспроизводства - включая перенесенную стоимость, т.е. время, необходимое для производства всех вещей, которые служат для поддержания жизни и трудоспособности человека. Цена рабочей силы точно так же есть выражение общественно необходимого времени ее потребления - и может значительно отличаться от стоимости в условиях рыночной неустойчивости, характерной для капиталистической экономики.

Традиционно о потреблении говорят применительно к воспроизводству человека, тогда как воспроизводство материальных условий его жизни и деятельности относят к сфере производства. Подобный отрыв одного уровня воспроизводства от другого связан с характером наличных производственных отношений, когда эксплуатируемое большинство рассматривается лишь как рабочая сила, один из винтиков производственного механизма - а слово "человек" относится только к представителям господствующего класса; соответственно, потребление господ противостоит потреблению рабов как "непроизводственное" потребление - потреблению "производственному". Поскольку же формы общественного сознания соответствуют прежде всего сознанию господствующего класса, сфера потребления (т.е. потребление господ) оказывается противопоставленной сфере производства (включая минимальное, достаточное только для поддержания сил потребление рабов) - в том числе, и в сознании самих рабов.

В связи с выделением переменного капитала как такой стоимости, которая способна порождать прибавочную стоимость, возникает ряд принципиальных вопросов:

1. Если какая-то вещь, имеющая полезные для человека свойства, возникает без участия человека, в силу особых материальных условий, как закономерность движения (и развития) материи - можно ли считать, что при этом появляется некоторая стоимость, не обязанная своим возникновением живому труду? Например: на дереве выросло яблоко, оно созрело и свалилось прямо в руки человеку - осталось только его съесть. Или: автоматизированная линия выпускает одинаковые изделия на протяжении многих лет без какого-либо вмешательства человека, перенося на них стоимость сырья и часть стоимости оборудования (амортизация).

2. Когда человек и машина выполняют одну и ту же операцию (например, загрузка бункера сырьем по сигналу) - создается ли прибавочная стоимость? Если да - следует признать, что сама по себе работа машины порождает прибавочную стоимость. Если нет - тогда почему продукция машинного производства продается дороже, чем сырье и оборудование сами по себе?

3. Создается ли стоимость при появлении в результате человеческого труда качественно нового продукта, еще не усвоенного культурой, не нашедшего применения ("бесполезные" изобретения)? Что происходит со стоимостью в результате обнаружения у некоторого продукта новых потребительных свойств?

4. Если человек выполняет некоторую производственную операцию не сам по себе, а лишь как орудие другого человека; если его участие в процессе производства подчинено целям, никакого отношения к этому производству не имеющим - будет ли его труд порождать новую стоимость? Можно полагать, что некто забивает гвозди при помощи молотка - но, казалось бы, можно также считать, что кто-то строит дом при помощи этого "некто". Предприниматель в таком случае выглядит таким же трудящимся, как и те, кого он эксплуатирует.

5. Когда человек создает орудие производства, он косвенным образом участвует в любом акте производства, использующим это орудие. Более того, само устройство орудия предполагает определенный способ его применения - так что изготовитель орудия отчасти управляет действиями того, кто это орудие применяет; тем самым применение орудия превращает человеческий труд в механическую работу, делает его принципиально неотличимым от работы машины. Получается, что прибавочная стоимость (или, по крайней мере, ее часть) создается не тем, кто непосредственно занят в производстве - а теми, чей труд воплощен в орудиях производства? Орудие, с этой точки зрения, есть "потенциальная" стоимость, создаваемая одновременно с "актуальной" в процессе производства орудия - и постепенно "актуализирующаяся" в процессе применения орудия (производственного потребления).

Но производство орудия предполагает использование других орудий - и так до бесконечности. Следовательно, в изготовлении любого продукта участвуют все люди, связанные технологической цепочкой - то есть, фактически, вообще все человечество! Как учесть степень участия каждого в производстве? Какая часть стоимости порождается непосредственным производителем?

Различение постоянного и переменного капитала, в какой-то мере, соответствует противопоставлению природы и человека, объекта и субъекта. Материалистический взгляд на вещи требует признать, что природа развивается не только за счет человеческой деятельности - более того, человеческая деятельность есть лишь один из уровней существования материи. Иначе пришлось бы допустить, что само возникновение человека есть результат чьей-то деятельности - этот "потусторонний" субъект и называется богом. Но если в материи заложены и другие, отличные от человеческой деятельности источники развития - не следует ли ожидать, что в процессе расширенного воспроизводства прибавочная стоимость порождается не только рабочей силой, но и самими вещами, их природными свойствами, вовлеченными в производственный процесс? Если вещь возникает сама, в силу чисто природных закономерностей, без участия человека, - она вполне может продаваться и покупаться наряду с другими, сделанными человеком, вещами.

На самом деле это не так. Стоимость - не свойство вещи самой по себе, а общественное отношение. До тех пор, пока вещь не включена в процесс товарного обмена, ни о какой стоимости и речи нет. Но такое включение не происходит само по себе - это результат человеческой деятельности; вещь надо сделать товаром - здесь и появляется стоимость.

С другой стороны, вещь практически никогда не выходит на рынок в своем природном виде. Чтобы продать сам по себе выросший банан, надо его сорвать, поставить на рынок, предварительно оформив как товар. Здесь также создается стоимость. Чем меньше подобных подготовительных операций - тем она меньше (хотя цена при этом может быть весьма высокой - поскольку она определяется совсем другими факторами). Разумеется, можно привести немало примеров торговли абстракциями, вроде земельных участков на Марсе. Как правило такие торговые операции представляют собой обыкновенное жульничество - до тех пор, пока предмет купли-продажи не вошел в рыночное хозяйство более весомым образом, в качестве представителя каких-либо реальных экономических структур. Например, торговля марсианскими наделами может стать подготовительным этапом к действительному освоению Марса - подобно тому, как европейские колонисты стремились в Новый Свет, чтобы получить свой клочок "ничейной" земли, - как золотая лихорадка заставляла тысячи старателей покупать и осваивать участки, с которых большей частью так и не удавалось добыть ни грамма золота.

Торговые махинации не создают стоимости - они лишь перераспределяют ее. Более высокий уровень такого перераспределения - финансовые аферы (например, торговля "ценными бумагами" в расчете на ажиотажный спрос). Однако следует помнить, что разграничение сфер производства и потребления - лишь относительно; точно так же, обмен (как способ связывания этих двух сфер) включает в себя и производство, и потребление. А значит, в самом процессе обмена может создаваться стоимость - хотя далеко не всегда очевидно, к какому, собственно, товару она относится.

При капитализме труд человека зачастую оказывается лишен собственно человеческой определенности, ничем принципиально не отличаясь от работы животного, или машины. Рассуждения о том, что машина работает не сама по себе, а лишь приводится в движение человеком, - представляются тогда лишь наивным желанием людей польстить самим себе. Рабы ведь тоже работают по воле хозяев - а животное или машина не всегда послушны воле человека.

Как же тут быть с производством прибавочной стоимости? Входит ли рабочая сила, используемая для выполнения рутинных, стандартизированных операций, в переменный капитал - или ее следует отнести к постоянному, наряду с амортизацией оборудования?

Ответ на этот вопрос требует выхода за рамки отдельного производства и рассмотрения способа производства в целом. Стоимость - не есть просто выражение производственных затрат; это мера общественно необходимого (при данном способе производства) труда. Если какая- либо операция еще недостаточно автоматизирована, если производство в целом пока вынуждено прибегать к использованию ручного труда - остается общественная необходимость в привлечении к выполнению этой операции рабочей силы, и выполнение это сопровождается созданием новой стоимости. Если же операция достаточно обеспечена имеющимися средствами автоматизации и механизации - выполнение ее вручную не является общественно необходимым и, следовательно, не порождает стоимости. Человек при этом становится неотличим от машины. Разумеется, это растрата рабочей силы - поскольку она используется не по назначению, не создавая прибавочной стоимости. Однако подобное хищническое отношение к производительным силам - неизбежно на низком уровне развития общества, в рамках товарного хозяйства.

Есть еще одна ситуация, когда рабочая сила расходуется "непроизводительно", не создавая прибавочной стоимости, - однако с большой пользой для производства в целом. Это творчество, игра имеющимися возможностями ради появления новых. Так, изготовление первого образца новой техники предполагает определенную нестандартность, нетехнологичность. Впоследствии может оказаться, что для массового производства не потребуется никаких новых операций, и новая техника может производиться при помощи давно освоенных технологий. Выполнение ряда операций вручную при создании опытного образца полезно для их переосмысления - можно расценивать это как производство нового человека, глубже осознающего собственные возможности. С точки зрения рынка, речь идет о производстве рабочей силы - стоимости, порождающей новую стоимость.

Выделение переменного капитала как стоимости рабочей силы - связано с разделением единого процесса воспроизводства на самостоятельные, относительно независимые друг от друга акты производства и потребления, связанные через сферу товарного обмена. Капиталиста не интересуют люди, ему важно только чтобы производилось достаточное количество вещей; важно, чтобы за эти вещи кто-то заплатил - а послужат ли они человеку или будут просто уничтожены - капиталисту все равно. С точки зрения капиталиста, использование рабочей силы подобно использованию животных и машин: требуются определенные затраты для поддержания их в рабочем состоянии - а также некоторое количество "энергоносителей" для приведения в действие. Переменный капитал поэтому в буржуазной экономической науке по сути дела отождествляется с издержками производства - вынужденные расходы на амортизацию техники и пропитание рабочих...

Но с точки зрения общества в целом - воспроизводство человека не менее важно, чем производство вещей; более того, производство вещей подчинено воспроизводству человека, в его всеобщности - а не только как рабочей силы. Развитие производительных сил происходит вне товарного производства, оно связано именно с "непроизводительным" потреблением. Поэтому буржуазная экономическая наука, замыкающаяся в сфере рыночных отношений, не видит источников развития экономики - иногда просто констатируя его как голый факт, а иногда и отрицая всякую возможность развития. При этом не допускается и мысли о возможном изменении самого способа производства, об исторической неизбежности отмирания капитализма.

Когда появляется совершенно новый продукт - ему предстоит долгий путь до того как место его в человеческой культуре станет сколько-нибудь устойчиво определено. Иначе говоря, ценность нового продукта невелика (она определяется лишь возможностями использования для чего-то другого, нехарактерным для именно этого продукта способом). По мере того как общество открывает все новые способы применения продукта, ценность его растет. Впоследствии, когда структура человеческой деятельности изменяется и продукты такого рода оказываются ненужными в ней (устаревание) - ценность уменьшается. Однако процесс этот не столь прямолинеен: бывает и так, что устаревшая вещь снова становится весьма ценной - если находятся иные, качественно отличные от старых способы ее применения.

В отличие от ценности, стоимость определяется не возможностями потребления, а способом производства. Чем меньше производство требует непосредственного участия человека, тем меньше стоимость изделия. Как правило, стоимость первых образцов значительно выше стоимости продуктов последующего массового производства.

Однако, если продукт еще не нашел своего месте в культуре - как можно его продать? Кто станет покупать вещь, неизвестно для чего предназначенную? Возникает противоречие: продукт обладает значительной стоимостью - но ценность его мала, и рыночный спрос практически отсутствует. Цена изделия, поскольку она отражает издержки производства, должна быть велика - но она не может быть велика, поскольку нет заинтересованного покупателя.

Товарное хозяйство, следовательно, препятствует появлению новых продуктов, сдерживает творчество человека, не давая ему слишком удаляться от традиционных ценностей. Положительная сторона этого - поддержание преемственности культуры, "сглаживание" процесса ее развития. Пока речь идет об эволюции одного способа производства, о развертывании содержащихся в нем возможностей - все в порядке. Но когда человечество перерастает старый способ производства - рынок становится непреодолимым препятствием для всего нового, и в обществе нарастают серьезные противоречия. В конце концов они разрешаются революционным взрывом, открывающим дорогу тому, что старый строй никак не мог принять.

Наличие у продукта некоторой стоимости - неотъемлемая черта рыночной экономики. Продукт обладает стоимостью лишь постольку, поскольку он является товаром, - стоимость в процессе производства создается лишь постольку, поскольку продукт изготовляется специально для обмена, как товар. Например, если человек делает что-то для собственного удовольствия - это никак не связано с рынком, с товарным обменом - и деятельность человека не порождает стоимости. Но как только появляется перспектива продажи - труд превращается в работу, в порождение стоимости. Разумеется, деятельность как правило имеет обе эти стороны, так что часть ее представляет собой труд, а часть - работу. Соответственно, поскольку человек трудится - он человек; работа же превращает его в нечто абстрактное, в рабочую силу.

Когда продукт совершенно не пользуется спросом - он не может быть продан ни по какой цене. Однако производство его все равно требует сил и средств - иногда весьма немалых. С точки зрения рынка, такое расходование средств "непроизводительно" - оно не создает стоимости.

На самом деле, невозможно создать ничего нового, если ориентироваться только на рынок; новое создается трудом, а не работой. Расширенноепроизводство, если оно ограничено уже имеющимся рынком, расширяется лишь количественно - и такое расширение возможно только до насыщения рынка, до полного удовлетворения спроса. Можно оттянуть этот момент на некоторое время (разумеется, неэкономическими методами). Однако рано или поздно экономическая необходимость заставит искать новые рынки. Очевидное неэкономическое (политическое) решение проблемы - территориальная экспансия, захват чужих рынков, насаждение своего "образа жизни" везде и всюду. Силой оружия людей заставляют покупать.

Но и здесь - лишь количественное расширение, которое с неизбежностью исчерпает себя. В конце концов, приходит время для качественных перемен, для изменения структуры производства. Тогда и появляется спрос на что-нибудь новое - и приобретают ценность вещи, появляющиеся в результате "непроизводительной" деятельности. Рыночная экономика просто вынуждает людей в таких ситуациях продавать продукты своего труда, выбрасывает на рынок новый товар. Постепенно производство теряет собственно творческий характер - и все повторяется сначала.

Человек делает что-то новое не потому, что ему это выгодно; новое создается вопреки всякой выгоде - просто потому, что человек не может иначе.

Человек производит не только материальное - он производит прежде всего самого себя как общественное явление, как саморазвивающуюся идею. Любой продукт человеческой деятельности предполагает, конечно, некоторый материальный носитель, вещь или совокупность вещей. Однако всякая вещь, произведенная человеком, есть также элемент культуры, она представляет определенное общественное отношение. Эта идеальная сторона продукта воспроизводится в деятельности наряду с его материальной оболочкой - и поскольку именно это идеальное составляет субъективную цель производства, можно говорить о производстве идеального как об особой, самостоятельной отрасли.

Поскольку при капитализме товарный обмен носит всеобщий характер и захватывает все сферы человеческой деятельности, товаром становятся не только вещи, но и отношения между людьми, идеи. Производство идей становится товарным - и подчиняется всем законам рыночного хозяйства. Идеальное имеет стоимость и цену.

Однако здесь есть значительное отличие от материального производства. Дело в том, что вещь - единична, и возможно производство ее во многих экземплярах, тиражирование. Соответственно, стоимость вещи - это общественно необходимое время производства одного ее экземпляра. Но любая идея - это всеобщее; идея есть в единственном числе, она уникальна. Идея не существует в пространстве и во времени - она вечна, и лишь проявляется в различных обличьях в разные времена. Следовательно, нельзя определить момент возникновения идеи, нельзя говорить о ее производстве в том же смысле, что и о производстве материальных вещей. Точно так же, нельзя потребить идею до конца - идея не исчезает и не изнашивается в процессе ее потребления.

Что же тогда служит мерой стоимости идеи? И как эта стоимость переносится на другие продукты? Формально получается, что идеальное имеет бесконечную стоимость: общественно необходимое время производства здесь охватывает всю предысторию материального мира, а перенос конечной части стоимости на другие продукты в отдельном акте производства никогда не может полностью исчерпать ее.

Но как только речь идет о бесконечности, следует присмотреться повнимательней: а нет ли здесь выхода за пределы применимости используемых понятий? Бесконечность, по сути дела, есть просто переход в другое качество. Но творчество человека - вне экономики, оно просто не вписывается в рамки товарного производства. Экономическая наука поэтому не может замкнуться внутри себя, она так или иначе должна иметь в виду неэкономические процессы, приводящие к изменению способа производства.

Можно ли продать идею? Во всей ее полноте - нельзя. Абсурдно полагать, что всеобщее могло бы принадлежать кому-то одному: потому оно и всеобщее, что является достоянием всех. Если у меня есть мысль, и я делюсь ею с кем-то за деньги - я не забываю эту мысль, она остается со мной. Я уступаю лишь право использования этой мысли некоторым, вполне определенным образом. Но та же самая мысль может воплотиться совершенно другим способом - и никакая сделка не ограничивает моих прав на этот счет. Таким образом, продается лишь то или иное воплощение идеи - но не она сама. Товаром, следовательно, является не идеальное как таковое, а только одно из его конечных проявлений. Такое конечное проявление идеального, являющееся товаром, и называется правом.

Разумеется, правовая форма идеального не есть нечто безусловное и непреходящее - в отличие от самого идеального. В форме права идеальное выступает лишь в рыночной экономике; различные типы общественного устройства предполагают и разные конечные формы идеального. Поэтому "правовое государство" есть синоним государства капиталистического, и оно невозможно ни до капитализма, ни после его крушения.

"Производство идеального" при капитализме есть именно производство тех или иных прав - ограничение идеи до чего-то конечного. Но такое производство само по себе конечно, и характеризуется общественно необходимым вложением человеческого труда. Именно этот труд порождает стоимость идеального - усилия, направленные на то, чтобы сделать идею товаром, а не просто приобщиться к бесконечности. Это совершенно аналогично тому как естественно возникшая вещь приобретает стоимость в процессе "преобразования" ее в товар, ее поставки на рынок.

Творчество человека при капитализме имеет, следовательно, две стороны: оно, конечно, направлено на создание нового, на "открытие" всеобщего в мире - однако всеобщее интересует человека лишь постольку, поскольку оно может быть ограничено и превращено в товар. Особый характер человеческого творчества в условиях капитализма проявляется в типично капиталистической, правовой форме - как авторское право. Например, всякое использование изобретения предполагает соответствующие выплаты его авторам. Это пример частичной продажи права. Однако зачастую автор вынужден продавать свое право целиком - и капиталисты скупают чужие права, концентрируя в своих руках столько прав, сколько они могут купить, оставляя бесправными бедняков. В результате получается, что сам процесс творчества в значительной степени контролируется и направляется капиталом, тогда как сам творец опускается до положения рабочей силы.

Не всякие усилия человека порождают стоимость - но только усилия сознательные. Стоимость создается лишь там, где необходимо участие человеческого сознания, где еще не установлена природная связь.

Различные типы товарного производства - отвечают различным уровням стоимости. Так, простое товарное производство соответствует синкретическому уровню развития стоимости, когда стоимость неотделима от ценности, и непосредственно выражается в ценах. В развитом товарном хозяйстве соотношение стоимости и цены уже не будет столь простым - хотя и здесь средний уровень цен соответствует стоимости.

Стремление капиталиста к получению максимальной прибыли - не личная прихоть человека, а выражение определенных объективных процессов. Поэтому следует особо разобрать вопрос о том, почему субъективный интерес капиталиста характеризуется именно величиной m/(c+v), нормой прибыли.

Рост органического строения капитала имеет две стороны. Во-первых, это расширение производственных возможностей человека, позволяющее теми же силами достигать значительно большего выхода конечного продукта. С другой стороны, это относительное отставание спроса от предложения (поскольку рабочая сила воспроизводится в процессе потребления). В конце концов оказывается, что произведенный товар некому покупать - и развертывается экономический кризис, в результате которого либо трудящиеся добиваются некоторых уступок со стороны капиталистов, либо изменяется сама структура производства.

Следовательно, должен существовать естественный предел роста органического строения капитала, отношения c/v. Каким образом он может появиться в теории обращения капитала? Только за счет дополнительной зависимости прибавочной стоимости m от постоянного капитала c, так что m = m(c,v), а не просто m(v).

Орудие труда не существует вне человеческого общества, оно есть специфический продукт, имеющий - как продукт вообще - и объективную, и субъективную стороны. Это прежде всего некоторая вещь, с присущими ей "вещными" свойствами; но это и выражение определенного способа производства, воплощение всеобщих форм деятельности. Недостаточно иметь какое-либо орудие - надо еще и уметь использовать его по назначению. Соответственно, воспроизводство способа производства предполагает как воспроизводство его материальной, вещной основы - так и воспроизводство человека как субъекта соответствующей деятельности. При капитализме, когда труд отчуждается от человека, превращаясь в работу, - человек воспроизводится не как человек, не универсальным образом, а только как рабочая сила, овеществленная способность приводить в движение другие вещи. Поэтому принципиального отличия человека от машины здесь просто нет, и новые машины делают ненужными тысячи людей.

Человек-орудие как объект - принадлежит производительным силам; как субъект - он основа производственных отношений.

Воспроизводство общества предполагает воспроизводство всех его сторон - и его внутренних противоречий в том числе. Расширенное воспроизводство - это и расширенное воспроизводство общественных противоречий, приводящее к настоятельной необходимости их разрешения.

Хозяйственный процесс должен быть понят в его развитии, в становлении, эволюции и исчезновении отдельных его форм, как самостоятельное единство - и часть целого.

Даже когда отдельные элементы производственного процесса вроде бы выпадают из общей связи, когда они кажутся чужеродными и случайными, - они все же обусловлены целым, приобретая, с одной стороны, особые формы под его воздействием, а с другой стороны - выражая собой необходимые направления дальнейшего развития производства.

Распределение по потребностям требует развитой материально- технической базы. Однако при любом уровне развития экономики потребности - это отнюдь не индивидуальная прихоть. Потребность отличается от желания своей всеобщностью - это спроецированная на индивида общественная необходимость. И если мне вдруг хочется съесть именно то яблоко, которое только что взял кто-то другой, - это всего лишь мое желание, а не потребность - если, конечно, я могу получить другое, такое же. Но в особых общественных условиях даже личная прихоть может стать потребностью, и наоборот, потребность может проявиться как абстрактное желание.

Хорошо было бы уметь в хаосе тенденций экономического развития видеть не просто нагромождение структур, а нечто упорядоченное, иерархичное; в частности, это было бы полезно для определения основных направлений технического прогресса. Ясно, что последовательность открытий в науке и технике (как и развитие культуры вообще) - не случайна; она есть лишь одно из проявлений развития деятельности как таковой, разумной рефлексии. На каком-то уровне своего развития, человек подчиняет своей воле, делает разумным и само это развитие - тем самым включая в сферу своего влияния не только прошлое, но и будущее. Здесь принцип человеческого бессмертия.

Развитие экономики опирается на технологическое совершенствование как производства, так и потребления. Освоение новых, более эффективных способов деятельности предполагает:

1. изменение способа производства - включая и производительные силы, и производственные отношения; с одной стороны - это новые технологии, с другой - формы участия различных групп людей в производстве и потреблении, отношение людей к деятельности;

2. изменение уровня воспроизводства - того, как человек участвует в деятельности, насколько далеко он ушел от примитивно непосредственного воздействия на природу (и себя самого); высокоразвитое производство предполагает опосредованность, рефлективность - иначе говоря, производство все больше зависит от развития культуры в целом, включая и такие "непроизводственные" сферы, как наука или искусство;

3. изменение самих людей, от образа жизни до физиологии; новые технологии вырастают не сами по себе - вместе с их внедрением меняются и условия существования человечества, что неизбежно сказывается на физиологических перестройках в цепи поколений; сначала - внешние признаки, другие нормы поведения; потом - изменение психологии людей, преобразование установок и предпочтений; наконец, демографические проявления.

Развитие экономики приводит к постепенному осознанию человеком того, что он есть не что-то внешнее по отношению к процессу производства, не абстрактный "субъект", реализующий во внешнем материале свою голую субъективность, - а один из моментов производственного цикла, составная часть производительных сил, воспроизводимая наряду с другими составляющими. Тогда производство самих себя становится для людей такой же производственной задачей, как и производство любого другого продукта - и способы ее решения вполне соответствуют уровню развития производительных сил.

Примитивное хозяйство: производится то, что должно быть непосредственно потреблено - самим производителем либо его близким окружением. Более высокий уровень: потребитель уже не единичный человек - производство ориентировано на определенный общественный слой, распределение продуктов опосредовано особой отраслью хозяйствования (сервис в широком смысле; в частности - торговля). Следующий этап: создание гибких производств, позволяющих подстраивать характеристики продукта под конкретного потребителя - и производить только на заказ, без промежуточных распределяющих инстанций. Внешне это выглядит как возврат к уровню непосредственности - однако на самом деле различие огромно. Для примитивного хозяйства круг потребителей заранее определен, связь производителя и потребителя жестко однозначна. В развитом, универсальном хозяйстве - потребитель заранее неизвестен, он может быть кем угодно и появляться в любое время. Производство должно удовлетворять потребности многих людей. Однако, в отличие от массового производства, запросы потребителей удовлетворяются индивидуально, не подгоняя вкусы под мертвый стандарт.

Все эти уровни так или иначе присутствуют в целостной экономике, нельзя произвольно перескочить от одного к другому - они представляют здесь всеобщие черты всякого развития. В частности, достижение высокой гибкости, универсальности производства возможно только на основе уже достигнутой высокой производительности.

Массовое производство предполагает интенсификацию оборота - резкий рост объемов продукта, ускоренное его потребление, стремительное моральное старение. Понятно, что подобным образом включенный в экономику продукт - это уже не продукт кустарного производства; изменяется не только назначение и способ употребления - изменяется само качество продукта, его материал и форма. Но тем самым продукт теряет некоторые свойства, небезразличные для потребителя. Массовое производство, таким образом, предполагает необходимость дальнейшего движения к универсальности.

Рыночная экономика складывается не случайно, она является необходимым элементом способа воспроизводства на некотором уровне его развития.

Способ воспроизводства есть единство способа производства и способа потребления; эти две стороны взаимно рефлектированы (взаимозависимы, взаимодополнительны). Для того, чтобы потребление стало иным, требуются определенные материальные предпосылки; обратно, для изменения способа производства необходимо развитие новых механизмов распределения его продуктов. До недавнего времени просто не существовало технической возможности учитывать потребности людей - и потому производство могло ориентироваться на них лишь "задним числом", основываясь на прежнем опыте потребления; но само потребление в этом случае зависело от наличия тех или иных продуктов, и лишь косвенно соотносилось с реальными человеческими потребностями. Рынок не ставит целью обеспечить людей всем необходимым - наоборот, он навязывает им то, что произведено без оглядки на их истинные нужды. Воспроизводство здесь является "естественным", оно подобно природным процессам, контролирует деятельность людей как внешняя сила.

Рыночный механизм распределения представляет, следовательно, потребности людей лишь весьма общим, абстрактным образом. Отсюда всевозможные конфликты производства и потребления, кризисы и перекосы в экономике.

С развитием компьютерных сетей учет конкретных запросов конкретных людей становится вполне достижимым. Тем самым складываются предпосылки новой экономической системы, в которой производство перестает быть автономным, подчиняется сознательной цели. Стихийное воспроизводство уступает место воспроизводству разумному.