Философская эстетика, в отличие от различных специальных наук, имеющих слово "эстетика" в своем наименовании, — это сторона (уровень, область, часть...) философии, представляющая человеческую деятельность как искусство. Такое понимание, прежде всего, отвергает традиционное стремление сделать эстетику наукой (хотя бы и с приставкой "мета-"): эстетика — это прежде всего философия, с философским подходом к своему предмету — человеческой (субъектной) деятельности в ее особом, эстетическом плане. А значит, эстетика занимается построением иерархии особенных, эстетических категорий, организацией их в категориальные схемы — отражающие строение деятельности на данном историческом этапе, в современную эпоху. Как и любые философские построения, эстетическая мысль соединяет онтологию, методологию и аксиологию; эстетические категории столь же всеобщи, как и логические или этические — они просто по-разному говорят об одном, о всеобщем в деятельности.

Слово "искусство" означает здесь не одну только область практики, связанную с порождением особых вещей, произведений искусства, — не только художественное творчество как род занятий, — напротив, искусство есть сторона любой деятельности, любого человеческого труда. Поэтому не может возникнуть проблема "внедрения" эстетики в быт, эстетизации человеческой жизни — поскольку искусство есть лишь одна из сторон этой самой жизни, а эстетика лишь выражает то, насколько быт пропитан всеобщностью эстетической рефлексии, насколько совершенно человеческое бытие. Материалистический подход в эстетике — это признание эстетического в любой деятельности, объективности искусства как одного из уровней деятельности — поскольку сама деятельность есть один из уровней рефлексии вообще, делающей мир целостным, единым.

В связи с этим, отпадает и вопрос о наличии эстетического в природе: как сторона деятельности, искусство (и эстетическое) могут быть в природе лишь постольку, поскольку в природе есть деятельность; иначе говоря, природные явления могут стать предметом эстетики лишь в той мере, в которой они способны привести к появлению эстетического в деятельности; и обратно, любое искусство опирается на какие-то природные предпосылки — хотя и присуще оно только деятельности.

Восприятие искусства (его потребление) есть не менее творческий процесс, нежели художественное творчество (производство). Как и в случае производства и потребления в материальной сфере, это две стороны единого процесса эстетического воспроизводства, сохранения и преумножения эстетической стороны культуры. Художник не может существовать без зрителя; эстетические принципы и того, и другого определяются одинаковыми общественными условиями, и способность творить — неотделима от способности воспринимать. Иллюзия творческого одиночества возникает лишь в условиях расслоения общества и отчуждения творения от его творца, разведения производства и потребления на разные уровни общественной иерархии.

Как и всякая философия, эстетика существует в виде категорий, категориальных схем и эстетических принципов, которые вырабатываются в процессе развития культуры, и первоначально лишь образно представляются, позже становятся абстрактными понятиями, и лишь как синтез многих частных абстракций вливаются в философию. Для единичного человека, это развитие зачастую предстает зеркально отраженным: кажется, что сначала есть всеобщие идеи, а практика искусства лишь воплощает их. Подобные представления отражают реальность присвоения культуры человеком. Действительно, неразвитое сознание еще не умеет отличить продукты от объектов, культуру от природы — и в результате объективное и субъективное оказываются противопоставленными, несоединимыми. Либо человек принимает принципы искусства как нечто внешнее, общественно данное, — либо он воображает себя высшим творческим началом, игнорируя общественную необходимость. И то, и другое приводит к потере всеобщности, частичности — и, следовательно, обедняет искусство.

Синкретизм эстетического творчества, отличающий его от науки или философии, приводит к особенностям бытования философской эстетики. Как правило эстетическая рефлексия не отделяется от практики, и реализация эстетических идей выглядит непосредственным воплощением их в художественном творчестве. Точно так же, восприятие искусства выглядит непосредственным, доступным неподготовленному человеку. Однако примитивная оценка по типу "нравится — не нравится" недостаточна для того, чтобы восприятие могло считаться эстетическим. Когда обыватель пускает слезу перед экраном телевизора, это отнюдь не всегда связано с эстетическим воздействием. Вот если просмотренный фильм заставляет присмотреться к прекрасному или возвышенному в обыденной жизни, и бережнее относиться к нему, — эффект искусства налицо. Подлинное искусство вовсе не обязано вызывать бурные чувства, и тем более проявления чувств; однако оно возбуждает устойчивые переживания, влияющие на все стороны жизни человека. В этом, в частности, и состоит всеобщность эстетической рефлексии.