Дурак и должность
(басня)

Раз как-то влез Дурак на важный пост.
И, развалившись во весь рост,
взялся за дело...
Все у него в руках кипело
и двигалось, ей-ей, само собою —
в помощниках-то не было отбою!
И тут Дурак, как водится, зазнался:
уж он на мелочи не отвлекался,
а тратил драгоценность своих дней
на поиск
                стратегических
                                           путей.
(Я по секрету вам скажу: оно ведь просто,
когда запомнил три десятка фраз,
из самых ходовых, —
                                      а остальное враз
доделают, и выверят по ГОСТу;
и у героя нашего нимало
особых трудностей не возникало.)
Понятно, что при эдаких масштабах
избави бог случиться не тому!
А потому
к нему
простого смертного не подпускали, дабы
не снисходил его
                              гигантский
                                                  ум
до наших мелочных житейских дум.
Но раз, как говорится, связь с народом —
в краю камней и во главе угла,
так чтобы она, хоть липа, но была —
патриотическая
                           мода
на зафанфаренные письма снизу
                                                        шла.
Кто их писал — про то покрыто мраком.
Народ же шел по жизни кверху каком
и меж собой по мере сил
знай анекдоты про Вождя травил —
дела-то шли в стране своим порядком
и как всегда — то есть, не слишком гладко.
Дурак, случалось, кое-где бывал,
но там всю темень — будто кот слизал;
там лучший цвет трудящихся слоев:
"Осанна, отче наш!" — ему поет.
А тот, понятно, и не сопротивлялся —
ложным стыдом он не страдал;
ну а потом, глядишь, и сам не сомневался
в своих достоинствах. И щедро раздавал
своим друзьям, друзьям своих друзей
и прочих замечательных людей,
желая их вознаградить сполна,
посты, приветствия и ордена.
И награжденные в долгу не оставались:
на недостаток власти не ропща,
они подумали, посовещались —
да памятник воздвигли сообща...

Тут надо бы кончить — да не знаю как.
Конец куда-то вдруг запропастился.
Единственное, чего я добился, —
извлек мораль:
коль высокопоставленного дурака
окружат подлецами и льстецами —
конец их исчезает —
                                    и с концами.

13 июля 1978