Эпизод

Не плачьте, мадам. Не по правилам это.
Стеснительно как-то, неловко внутри...
Ну да, вот уж месяц, как кончилось лето,
И ветер последней листвою сорит;

Да, в этой погоде приятного мало.
Особенно подленьким утром, когда
Полнеба с овчинку по сонным кварталам
Нападало клочьями на провода —

Когда все бесцветно, промозгло, противно,
И дохлое солнце в который раз,
С трудом вылезая из черной перины,
Не в силах продрать свой единственный глаз...

А тут еще время настенное гонит
Из дома в кошмар, где работа спешит,
И душно в груженом телами вагоне —
Битком, как всегда, — а вокруг ни души.

Да что там, в метро, — если стынет планета,
Как тень флажолета в усталой струне...
И годы, и память, и кончилось лето,
И с каждою каплей прощаться трудней.

Не плачьте, мадам, — открывается дверь,
И можно чего-то вдохнуть, кроме пота,
И кто-то уходит — пусть даже не кто-то,
А просто уходит... Так что же теперь?

Тут даже хотел бы — да жизнь приказала.
Такая природа. Беда — не вина.
Кому-то пилить до Речного вокзала —
А мне, с пересадкой, до Ногина...

Дойти без потерь удается немногим.
Слепая усталость, внезапная злость...
Бывает, что сходятся чьи-то дороги.
Но чаще расходятся — так повелось.

А если сочувствует некто злорадно:
Мол, предупреждали, что не про нее, —
Родня досаждает советами, — ладно,
У них интересы: квартира, шмотье...

Попы, свято дело, усердствуют тоже.
Им лишний клиент — от начальства почет.
Но глянешь на эти паскудные рожи —
И сразу понятно, зачем и почем.

Они Вам навесят, насловоблудят,
Придумают сказочку рассказать:
Мол, кто-то на небе за Вас все рассудит,
И даже накажет кого-нибудь за.

Да Вам оно надо, чтобы наказали?
Любовь по приказу — страшнее войны.
А участь кикиморы под образами —
Для тех, что ума и души лишены.

Не скромничайте, это сразу заметно:
Вам рано стареть — и, быть может, не раз
Придется еще прыгать с ветки на ветку,
И будет, возможно, больней, чем сейчас...

Не плачьте, мадам! Проливные печали
Не вечны — и тают кошмары зимы;
Согретые новой надежды лучами,
Навстречу весне пробуждаемся мы.

И высветит звонкое солнце опять,
И небо на землю прольется цветами,
И это — навеки останется с нами,
И осени это у нас не отнять.

А все остальное — да будь, сколько будет!
Хоть давит толпа, как могильной плитой,
Но там, за телами, скрываются люди —
А это, замечу, уже кое-что.

Пускай — неказисты, и угловаты,
Не знают, при случае, правильных слов...
Не принцы, конечно, — и сплошь небогаты,
Богатым в такие места западло.

Но все же из этой столичной клоаки,
Как ходики загнанные, хрипя,
Сквозь потные слезы, и злобную накипь, —
Они иногда возвращают себя.

И вдруг — обнаруживается вечность,
И можно подумать о ней, не спеша,
Понять и почувствовать по-человечески,
Что вот она, рядом — живая душа.

А значит, неважно, какая погода,
Еще не светает, или снова темно —
В любое столетие и время года
Мы станции наши найдем все равно.

Не плачьте, мадам! Пусть на улице слякоть —
Не надо. А впрочем... Да что это я
С утра прицепился? Вам хочется плакать?
Так плачьте, и плачьте — и бог не судья.

октябрь ... ноябрь 2007