* * *

Обрывая заклеенность окон
и вдыхая туман за окном,
я хочу говорить о высоком —
а быть может, мечтать о земном.

И волнуюсь, и беспокоюсь,
тороплюсь услыхать и прочесть
мать-и-мачехи солнечный голос
и пушистую вербную весть.

Потому что нельзя не верить
в бесконечность, которой нет, —
и в оконцах под каждым деревом
не заметить знакомых примет:

Будут первые медуницы,
и фиалки робкий вопрос,
и смеющиеся синицы
в розовеющих пальцах берез...

А когда в голубом логове
спрячут звезды лоскутья тьмы,
я начну собирать в дорогу
запоздалые сны зимы.

И пройду обнаженной весною,
и растаю, как будто умру,
там, где небо и ветер со мною —
и дымится ольха на ветру.

... апрель 2002