О государстве

* * *

Разные формы государства имеют одно и то же классовое содержание, поскольку они служат поддержанию тех же производственных отношений, обслуживают определенный способ производства. В капиталистическом государстве это прежде всего отношения собственности.

* * *

При капитализме человек — объект управления; надо сделать его субъектом.

* * *

Государство — это не просто надстройка, нечто отдельное от производства, каким-то чудом умеющее влиять на него. Государство — это и есть способ "регулирования" производства на данном уровне его развития, исторически определенная форма его движения, совершенно неотделимая от него.

* * *

Кризис буржуазного парламентаризма, с усилением президентской власти, возникновением разного рода "малых кабинетов" и т. п. — выражение перехода от "классического" капитализма к империализму. Проповедь политических свобод и регионального суверенитета сменяется призывами к жесткой централизации в русле имперских амбиций. Вместо деклараций о невмешательстве армии во внутренние конфликты — активное формирование специальных карательных частей для подавления "беспорядков".

* * *

Когда классовая характеристика общества прячется под спуд, когда государство выступает под псевдонимом "общего", "целого" и т.п., — возникает логическая путаница, смешивание в одну кучу самых разных общественных явлений. Можно абстрактно выделить, скажем, демократическую форму правления — однако такое выделение совершенно бессмысленно без выяснения действительных общественных отношений, стоящих за этой формой, без понимания ее исторической необходимости. В результате — субъективизм, кажущаяся возможность произвольно устраивать общество тем или иным способом, по одному только взаимному согласию людей. Утопические проекты "совершенного" общества не учитывают того обстоятельства, что "согласие" людей возможно лишь на прочной экономической основе, а социальное единство есть выражение единства экономического.

* * *

Демократия — политическая надстройка сравнительно спокойного времени, пока общественные отношения относительно устойчивы, и нет опасности извне. Все внимание господствующего класса сосредоточено на внутренней конкуренции, на перераспределении доходов между различными его слоями. В такой "равновесной" ситуации ни одна из группировок правящего класса не заинтересована в закреплении каких-либо жестких общественных структур, в надежде чем-то поживиться в общей неразберихе.

Другое дело — кризисные времена. Здесь возможны любые ограничения "свободы", в зависимости от тяжести ситуации. Раздоры в верхах временно затихают, подчиняясь требованиям классовой солидарности, в интересах выживания господствующего класса. Государство становится диктатурой — чтобы снова надеть демократические одежды, когда кризис останется позади.

* * *

Законы пишутся людьми, которые занимают прочное общественное положение и пользуются значительной частью имеющихся благ. В частности, у этих людей всегда есть свой дом — поэтому бездомные неизбежно становятся вне закона, перестают быть людьми. Одно из проявлений — жесткие ограничения на тех, кого система решает облагодетельствовать, предоставляя временное жилье. Цепные псы на входе, унизительные проверки, запреты... Все это по видимости объективно обосновано, однако на самом деле — это лишь объективность непререкаемого произвола власть имущих.

* * *

Репрессивный аппарат необходим тогда, когда нет единства интересов. В частности, армейская дисциплина становится палочной, если армия служит целям, которые противоречат классовым интересам ее солдат. Но возможна весьма крепкая спаянность армейских подразделений, если есть общность стремлений — будь то самозащита господствующих слоев, жажда наживы или классовый протест.

* * *

Равенство перед законом есть способ закрепления социального неравенства. Именно это формальное, юридическое равенство делает богатых богаче, а бедных еще беднее. Пока существует закон.

* * *

Буржуазное государство — защищает интересы собственника. Чем больше собственности — тем больше защиты. И формальное равенство граждан перед законом только способствует имущественному расслоению. Так, в механике законы движения одни и те же для всех масс — однако при столкновении тяжелого тела с легким первое практически не изменит своего движения, тогда как второе отлетит в сторону. Точно так же бедный теряет больше при столкновении с богатым, и на весах юстиции солидный капитал всегда перевешивает нищенскую зарплату.

* * *

Буржуазное право исходит из представления о существовании идеальной системы норм, полностью регламентирующих отношения юридических лиц. При этом молчаливо предполагается, что буржуазный идеал — "гражданское общество", или "правовое государство" — единственно возможная форма общественного устройства, и что основа любого общежития — неприкосновенность собственности.

Однако в действительности даже в рамках капитализма нельзя охватить законом всю полноту общественной жизни; более того, каждый юридический казус обладает особенностями, не позволяющими безоговорочно отнести его к той или иной статье. Именно поэтому решения о применении правовых норм должны решаться особым органом — судом. Существующие его разновидности представляют собой лишь разные формы подчинения судопроизводства интересам господствующего класса, которые тем самым ставятся выше любых законов. В кризисные моменты, когда не удается сфабриковать правовое прикрытие для хищнических устремлений буржуазии, она просто отметает правовые нормы, вплоть до разгона неугодных государственных структур и разжалования судей, неприкосновенность которых так широко рекламируется на обывателя. Вместо "законности" буржуа начинают говорить о "справедливости", оправдывая себя в том, что они сами считали (у других) преступлением, варварством, тиранией, терроризмом — и просто зверством.

* * *

Не всякое принуждение носит правовой характер. Существует экономическое принуждение, давление обстоятельств, моральное воздействие... Особо выделяется "принуждение" человека по отношению к природе: как относится верблюд к своей ноше? — имеем ли мы право дрессировать собак? — может ли врач связать буйнопомешанного? Говорить о принуждении можно лишь поскольку речь идет об отношениях между людьми.

В условиях капиталистического общества любое принуждение может приобрести правовую форму; природные явления при этом служат представителями тех или иных человеческих взаимоотношений.

* * *

Государство, поскольку оно осуществляет неэкономическое принуждение, одинаково противостоит народу в любом обществе. Всеобщая мобилизация — это закабаление масс и при капитализме, и при диктатуре пролетариата. Если нет настойчивого распределения управленческих функций среди самых широких масс, если государство обособляется и олицетворяется административным аппаратом, — массы все глубже вязнут в кабале, и в конце концов восстают не только против такого государства, но и против идей, которыми оно прикрывалось.

* * *

Буржуазный парламентаризм — это демократия пыточной камеры, с выбором между дыбой и гарротой.

* * *

Революции никогда не совершаются в интересах большинства — они происходят в силу исторической необходимости. Когда революция произошла, те слои общества, которым она нужна, еще до конца не сформировались, они находятся в процессе становления — и революция как раз устраняет исторические препятствия к их формированию. На момент революции подавляющее большинство населения живет в старом мире и не представляет себе ничего другого. Однако сложившиеся экономико-социальные условия заставляют инертные массы принять идеологию прогрессивного меньшинства и совершить то, на что это меньшинство никогда не стало бы способно само по себе.