Первоначально, в древности, философия не была отделена от искусства, науки — или просто повседневной деятельности, быта. Однако со временем внутри этого нерасчлененного целого, синкретизма, стали оформляться различные виды рефлексии (собственно мыслительной деятельности). В частности, появилось философствование как особое занятие. Первые философы были отнюдь не профессионалами, в современном смысле слова, — они, случалось, были вынуждены зарабатывать на хлеб вполне обыденным образом (и даже, бывало, попадали в рабство). Постепенно, с развитием классового расслоения, "духовная" деятельность отошла в ведение богатых рабовладельцев, у которых было достаточно досуга для размышлений, хотя, зачастую, без особой в них нужды. Только тесная связь с жизнью делает философию полноценной — а пресыщенный бездельник неспособен к настоящей мысли, к этому только внешне легкому занятию — а на самом деле весьма непростому труду. Как правило, богачи-философы держали в доме достаточно умных рабов — выдавая их мысли за свои (например, Ксанф и Эзоп). Подобная практика проходит через всю историю классовых обществ, вплоть до предельно откровенного выражения ее в капиталистической системе торговли умами. Настоящими философами становились лишь те представители господствующих классов, которые так или иначе были втянуты в общественную деятельность, активно участвовали в решении насущных проблем. Как правило, это были не очень богатые люди, состояния которых едва хватило на получение образования, а талант их, по крайней мере поначалу, не приносил особых доходов. Вынужденные так или иначе продавать свой ум, они либо теряли нить философского мышления, идя на поводу у сиюминутных интересов своего класса, — либо, если мышление их было нужно для утверждения чьих-то классовых позиций, становились популярными проповедниками господствующей идеологии, — либо до конца дней своих испытывали бесконечные лишения и нужду.

Когда философия определилась как особая форма духовной деятельности, основным ее инструментом стало слово. При этом в развитии философии воспроизводится общая направленность в человеческой рефлексии: от синкретизма к аналитичности, от искусства к науке. Так, древнегреческие философы представляли рассуждения о всеобщих законах бытия в эпических поэмах, драматических произведениях, мифах или баснях, притчах, в диалогах литературных персонажей. Первые шаги философии как науки связаны с развитием "ученичества", когда желающие заняться философией слушали наставления известных философов — и составляли разного рода конспекты и пособия, рассчитанные обыкновенно на использование лишь внутри соответствующей философской школы. Наиболее ранние сочинения такого рода (например, школы Пифагора) до нас не дошли. Вершиной же такого рода философии в европейской истории стали труды школы Аристотеля, включая как конспекты его лекций, так и многочисленные комментарии к ним; традиционное обучение через комментирование трудов Аристотеля сохранялось в Европе вплоть до позднего средневековья — и следы этой традиции заметны в современной практике учебных рефератов или диссертаций с историческим уклоном, с обильными цитатами и ссылками на авторитеты...

К поздней античности восходит другая форма философствования как искусства — риторика. Именно риторика сохранила традиции античной философии в средневековой европейской культуре, интенсивно развиваясь на протяжении нескольких веков. В среде господствующих классов собственно философская сторона риторики постепенно деградировала: философствование стало умением вести беседу, спорить до бесконечности, порождать глубокомысленные высказывания по любому поводу — то есть, своего рода прикладным остроумием, инструментом беллетристов и методом выработки литературного стиля. Когда же в Европе сформировалась в особую деятельность наука, когда ее достижения сделали реальностью переворот в технологиях и в самом образе жизни людей, — тогда и философия захотела стать наукой, порождая не просто остроумные замечания и афоризмы, а довольно развитые "философские системы", претендующие на "высшую" истину и "абсолютное" знание.

В сложившемся буржуазном обществе общественное разделение труда достигло полной универсальности: любое занятие может быть выделено в самостоятельную деятельность, в профессию. Такие оторванные, отчужденные друг от друга и от целостной человеческой культуры деятельности — существуют одновременно, рядом, почти независимо одна от другой. Не могло это не отразиться и на формах философствования. В современной философии можно встретить самые различные способы философствования, разнообразие стилей и жанров неисчерпаемо. Однако самое сильное влияние на стиль философствования оказывает научно-техническая революция. Даже самый ярый идеалист или проповедник "естественности" не отказывается в своей обыденной жизни от тысяч мелких бытовых удобств — включая ставшие привычными для многих радио, телевидение, телефон или персональный компьютер. Именно поэтому подавляющее большинство философов считает, что они занимаются наукой — пусть очень специфической, пусть метанаукой, или супернаукой, пусть даже с необычной для науки методологией — но все-таки наукой, требующей наукообразных форм выражения и дающей прежде всего знание. Как оппозиция этой господствующей точке зрения — существует предельно эстетизированная форма философствования, отрицающая все достижения цивилизации и сокрушающаяся по поводу всеобщей дикости человечества — высшей точкой развития которого при этом молчаливо полагается капитализм...

Что же правильно? Как нужно философствовать на самом деле? Действительно ли необходима философии научность — и не является ли сама философия лишь одной из наук, вроде математики, обладающих весьма широкой областью применимости?

Ответить на это можно так: философствовать надо разнообразно. Не отдавая особого предпочтения ни одной из форм — но используя, по необходимости, любую из них.

Философия — это не искусство, но и не наука. У нее свои задачи, свои возможности, свое место в человеческой культуре. Но философия — это одновременно и наука, и искусство. Как искусство, пытается она дать единый взгляд на мир и человека в нем; как наука, философия дает объективное по своей сути знание. Лишь исходя из определенного миросозерцания и миропонимания образуется действенное мировоззрение, способное повести человека через жизнь. Любая философская мысль сочетает в себе квазинаучный, "метафизический" аспект — с оценочным, "аксиологическим"; из этого единства вырастает нормативная, "методологическая" функция философии. Можно формально выделить философскую "метафизику" в отдельную отрасль философствования — но от этого "метафизическая" мысль не потеряет своей аксиологической или методологической значимости — просто одна из сторон становится вершиной иерархий, временно вытесняя другие на задний план. Любые попытки придать философии строгую научность — обречены на неудачу. Философия дает науке ее логику, диктует искусству эстетические нормы. Следовательно, сама она свободна от необходимости следовать им, поскольку ее предмет — именно выход за рамки всякой ограниченности, снятие любой определенности. Но философия не может обойтись без эстетических или логических форм, она вынуждена постоянно примерять их на себя — для того, чтобы снова сбросить, представляя идеи в их первозданной наготе — и обнаруживая их под нагромождением аксиологических или метафизических одежд.

Главное в философствовании — не ограничиваться философией. Уходить от размышления в жизни, действовать и вести себя в соответствии с найденными философскими принципами — или вопреки им. И возвращаясь к философии — не забывать того, что сумел сам сделать и пережить.