Как только в многообразии явлений проступает единство, возникает вопрос: "А почему так? За счет чего мир един? Что объединяет в одно целое разные, совершенно непохожие друг на друга вещи?" При всем возможном многообразии различных ответов, по сути дела, есть лишь два принципиально разных варианта. Один из них сводится в конечном счете к фразе: "Потому что я так хочу", — это философский идеализм. Неважно, в каком обличье выступает здесь "я", — или вот этот отдельный человек (индивид), или моя личность как восприятие меня другими людьми, или это моя социальная суть, групповые интересы... Пусть даже это "я" кого-то другого — или совокупное "я" всего человечества, или абстракция "я" под именем "абсолюта", "мирового духа", "божественной идеи", "провидения" и т. п. Для идеалиста, если он честно и последовательно отстаивает свою точку зрения, мира вообще нет — или, что то же самое, мир совпадает с "я". Такая позиция называется солипсизмом, от латинского словосочетания solum ipse — только я сам. В такой философии ни "я" не может быть частью мира, ни мир не может быть частью "я" — это нарушило бы единство мира, и вывело бы философа за рамки философии. Собственно, так обычно и происходит, когда солипсисту, скажем, хочется есть. Впрочем, большинство сторонников идеалистической философии просто не знакомы с настоящими, а не выдуманными нуждой и голодом — они предпочитают не задаваться вопросом о целостности своего учения, и тем самым отдаляются от философии как таковой, от мудрости.

Другой, материалистический ответ на вопрос об истоках единства мира гласит: "Мир един, потому что он есть сам по себе". Независимо от чьих бы то ни было желаний и пристрастий. Надо просто принять это как данное — и свою жизнь строить с учетом этого обстоятельства. Мир существует сам по себе, и для существования отдельных его граней вовсе не обязательно, чтобы кто-то думал о них и познавал их. В каждой вещи, в каждом событии имеется, следовательно, две стороны: всеобщая основа, принадлежность единому миру — и частичность, выделенность из этого единства в качестве особой его грани. Общность, единство с миром, называется материальностью. Таким образом, по отношению к чему-либо единичному мир выступает как его всеобщая основа, материя. В частности, мир как единичное — материален, и здесь материя и материальное совпадают. Единичные вещи требуют каждая своего "строительного материала" — но любая из этих частных материй есть лишь особое проявление материи вообще.

Но во всякой вещи есть не только ее все всеобщность, но и то, что делает ее отличной от других вещей. Единичности составляют единый мир — но каждая из них раскрывает его в каком-то своем аспекте, имеет свое особое "положение" в мире, свое отношение к другим вещам и всему миру как целостности. Такая индивидуализированность вещей называется идеальностью. В противоположность материальности, существованию вещи самой по себе, — идеальность говорит о том, что вещь выделена лишь за счет отношения к другим вещам, к своему окружению. Разумеется, вовсе не обязательно, чтобы идеальность определялась только по отношении к мыслящим существам. Вещи могут соотноситься друг с другом и без участия человеческого или иного сознания, и потому идеальность нельзя сводить только к идеям, формирующимся в обществе и у отдельных его представителей по мере освоения мира, превращения его в часть культуры. Скорее, идеальность есть та всеобщая основа, на которой только и возможно возникновение сознания, и его идей. Поскольку мир только один, и ничего другого просто нет, мир в целом может как-то относиться только к самому себе. Мир как идеальное, следовательно, есть "возврат" к себе — рефлексия. Каждая вещь выделена через свое отношение к миру в целом, и через него — к самой себе. Тем самым, рефлексия оказывается столь же универсальной, как и материя.

В силу целостности мира, его материальная и идеальная стороны мира не существуют сами по себе, они взаимообусловлены. Мир как оказывается вместе и материальным, и идеальным. А значит, материя в нем становится рефлексией, а рефлексия становится материей — различие их относительно. Лишь частичная материя и частичная рефлексия могут быть противопоставлены друг другу — но их всеобщая основа требует, чтобы из этой противоположности рождалось единство. Мир как единство материи и рефлексии называется субстанцией. Всякая вещь есть единство материи и рефлексии, материального и идеального — так проявляются частичные субстанции. Субстанциональность мира в целом связана с воспроизводством его как целого; единичная вещь как субстанция выступает только в ограниченных пределах, поскольку она сохранят и поддерживает свое существование. Эта ограниченная самостоятельность вещи и ее относительная целостность характеризуют вещь как реальность. Иными словами, материальность и идеальность любой вещи — это две стороны одной реальности.