Мэттью, штат Мичиган, три года работал в деревне на Шри-Ланке, преподавал местным учителям английский язык. Он был единственный белый человек в деревне.

Хижина у него была как у всех, дизентерия как у всех, и был у него как у всех друг, Джон, штат Миссури, который тоже работал учителем в соседней деревне. Американцы любят учить. Так любят, что им за это даже не надо платить, а все равно будут учить задарма, так они это дело любят. Им надо срочно в Россию, учителями.

Джону с Мэттью и не платили почти ничего, только на пиво хватало и на рис-карри. Поэтому они три года ничего другого не ели, не пили, и, наверно, не курили. Что было дальше с Джоном я не знаю, но Мэттью выжил и сейчас в Сингапуре. Преподает. Так что история записана с его слов. Он приготовил мне рис-карри и рассказывает.

Однажды в те годы, кушая руками рис-карри под банановым навесом, Джон жалуется ему: "Слушай, я тут порезался месяц назад, когда брился, и не заживает. (В смысле, бреюсь-то я, в общем, чаще, чем раз в месяц.) Не заживает! Каждое утро щиплет и чешется. Сходи со мною к фельдшеру за компанию."

И они идут к хижине деревенского фельдшера. Мэттью ждет друга в тени на корточках. Через некоторое время тот выходит от фельдшера и тихим голосом рассказывает следующее:

- Случай мой, оказывается, довольно обычный. Дело в том, что я сплю на спине с открытым ртом...

- Постой-ка, ты, вроде, порезался?

- Да-да, порезался... - рассеянно подтверждает Джон. - Так вот, я сплю на спине с открытым ртом. А по ночам окрестных тараканов (крупненькие такие, с молодой огурчик, только коричневые - В.В.) тянет к воде. И вот, изнуренные жаждой, они бредут по жилищу, подбираются к моему открытому влажному рту. Они чуют воду. Не в силах противостоять влечению, они ползут по моим щекам, щекочут меня тонкими лапками. Я пытаюсь смахнуть их во сне, а тараканы от испуга и для обороны писают весьма едкой мочой как раз на мои порезы. Оттого-то, как сказал мне специалист, они и не заживают...

- Шри-Ланка, мать ее так! - орет он, красный. И еще много чего про тараканов и их родителей.

II

Мэттью, штат Мичиган, три года работал в деревне на Шри-Ланке, преподавал местным учителям английский язык. Он был единственный белый человек в деревне.

Однажды он устал говорить все время по-сингалезски и пошел через лес в соседнюю деревню за семь верст выпить со своим другом Джоном, штат Миссури, который тоже там работал.

Вот сидят они в хижине Джона и пьют. Пьют и пьют. Пиво пьют. А хижина у Джона - простая ланкийская хижина: пол дощатый, потолок дощатый, а крыша крыта пальмовыми листьями. Когда пошел третий литр, Мэттью смотрит, свисают с потолка какие-то веревки. Он спрашивает: "А что это у тебя с потолка свисает?" Он думал, это они уже от пива свисают. Или Джон так сушит какие-нибудь растения, допустим, собирает гербарий. А Джон ничего не отвечает, берет пустую пивную банку и кидает в потолок. Веревки тут же исчезают, а на чердаке поднимается визг и суета. "Это у меня там крыски шелудят." Они хвосты меж потолочными досками посвешивали, а Мэттью с пьяных глаз подумал, веревки.

А мораль, наверно, что ближе надо быть к природе.

III

Мэттью, штат Мичиган, три года работал в деревне на Шри-Ланке, преподавал местным учителям английский язык. Он был единственный белый человек в деревне.

Однажды пошел он погулять на опушку джунглей и вдруг видит: динь-дон, динь-дон - он вдруг видит, как по лесной дороге к нему выезжает американский фургончик, с которого американским детям продают мороженое, выезжает, словно из его детства. А ведь Мэттью в тот день ничего не пил, а только ел рис-карри. И курить не курил. Поэтому фургончик был настоящий, хотя до сих пор неизвестно, как он туда попал.

Миновав Мэттью, он останавливается. А на обочине, между прочим, кроме Мэттью, стоит еще бродячая собака. Из фургончика выскакивают двое, хватают собаку и - динь-дон, динь-дон - открывают заднюю дверку. Внутри Мэттью видит большую сетку, набитую до отказа живыми собаками, те двое запихивают туда новую, потом споро затягивают сетку, засовывают под дверку шланг, другим концом надетый на выхлопную трубу, захлопывают дверку и едут дальше. Интересный метод.

Конечно же, эти двое были никакие не мороженщики, а собачники. Большинство ланкийских жителей - буддисты. Религия запрещает им убивать живую тварь. Поэтому они нанимают на такую работу местных мусульман.

Динь-дон, динь-дон...