Когда в середине 90-х годов XX века корчевали джунгли под Путраджайю, сверхновый суперсовременный федеральный центр Малайзии, специально подготовленные подрядчики предварительно очистили леса от обитавших там джинов и духов. Несколько сотен джинов было отловлено, закупорено в бутылки и сброшено с самолетов в растительные пучины Саравака, что на Борнео. Об этом мне рассказал один малаец, и у меня нет никаких оснований не доверять его истории.

Когда строили Мельбурн, я думаю, все местные духи сами собой разбежались за сто первый километр от рева машин, с которыми не могло тягаться самое мощное аборигенское диджериду.

Британская корона вообще была строгих правил. Скажем, здания, построенные англичанами в малайских колониях, согласно британским строительным уложениям, должны были выдерживать снеговой покров до метра толщиной. И не важно, что на Малайском полустрове температура последний раз опускалась ниже двадцати градусов в конце Ледникового периода.

А в Мельбурне, где все начиналось с пустого места, англичан одолел бес прямолинейности. И не важно, что вокруг имелись холмы и прочие неправильности. Когда планировали Мельбурн, в колониях нашелся только один инструмент - линейка, которой по совместительству лупили по рукам в местной архитектурной школе. Об этом неоспоримо свидетельствует карта города. Было что-то петербургское - или путраджайское - в том, чтобы спланировать город с нуля и сразу изгнать из него местных леших и болотных. В оставшейся прямоугольной пустоту стелется туман нечеловеческой мистики, рожденной бюрократическим имперским величием.

Небольшой кусок карты Мельбурна. Но он весь такой: двадцать километров туда, двадцать обратно

По улицам Мельбурна трудно гулять, хоть они и обрамлены броской на резком австралийском солнце листвой эвкалиптов. Трудно гулять там, где можно только двадцать километров вперед или двадцать назад. За исключением центра, здесь и не гуляют, а проносятся в автомобилях - из одной пробки в другую. Или ездят на трамваях - двадцать километров вперед и двадцать назад. (Трамваи среди азиатских туристов считаются крупной достопримечательностью Мельбурна.)

Или останавливаются в кафе с лучшим кофе на восток от Неаполя по двое - по трое, чтобы обсудить все на свете (непременно затронув австралийское налоговое законодательство) - потому что в Мельбурне, как и Санкт-Петербурге, интересуются всем на свете. В этих кафе нельзя сидеть одному. Это не Париж, чтобы подглядывать водовороты городской суеты. Это двадцать километров туда и двадцать обратно.

Душа Мельбурна - перекрестки - пузыри земли, где выясняется, что в мире есть не только два направления, а целых четыре, и эта новость наполняет радостью пешеходов, архитекторов и вагоновожатых .

Одна из главных улиц города, Борк Стрит (Bourke Street), точно так же протянулась из никуда в никуда с юга на север, поблескивая трамвайными путями, словно дужками очков. На одном из перекрестков стоит, словно напоминание о трагической роли идиотизма в мировой истории, бронзовый памятник Борку, первопроходцу и как бы национальному герою, который всматривается в бесконечные трамвайные пути.

Затея, в которую дал себя втравить Борк, была вполне в духе Мельбурна: впервые пересечь материк с юга на север - естественно, по прямой. Как часто случается в Австралии, гениальная простота идеи свела на нет скучную необходимость планировать маршрут. К тому же правительство Виктории, колонии Ее Величества, в то время торопилось обскакать другую колонию Ее же Величества, Южную Австралию на пути на неразведанный север.

Роберт О'Хара Борк подходил как нельзя лучше и своим нравом, и прямолинейной профессией полицейского инспектора. 

В 1860 году экспедиция отправилась в путь под всеобщее народное ликование, просто как Гагарин через сто лет. Однако Гагарину повезло больше.

После того как был разбит лагерь в долине Куперз Крик, четверо членов экспедиции с Борком во главе двинулись на север с лошадьми и верблюдами. (Для тех, кто не знает, Австралия славится разведением верблюдов и является их крупным поставщиком в арабские страны.)

За четыре месяца отважная четверка таки добралась до пункта назначения, залива Карпентарии. Однако их запасы были истощены, верблюды умерли, лошадь Борка съели, но и это не спасло одного из них, Грея, от смерти. (В смысле, он скончался от измождения.) Оставшиеся трое потратили целый день, роя ему могилу, так они обессилели.

Между тем основной лагерь в долине Куперс Крик также страдал от голода, и через шесть недель ожидания было решено, что группы Борка нет в живых, лагерь свернули и двинулись назад. Всего через несколько часов после этого Борк и двое его товарищей достигли оставленного лагеря, обнаружив лишь надпись на дереве: "DIG 3ft N.W. APR. 21 1861" ("Копайте в трех футах на северо-запад, 21 апреля 1861 года") Не любопытно ли? Выбеленный солнцем австралийский буш, простая лопата, простая, как номер библейского стиха, вырезанная на коре фраза, в которой ни слова о любви. "Копайте в трех футах, и да спасетесь!" И это всего за сто лет до полета человека в космос, почти ровно день в день. 

Они откопали зарытую провизию и вместо нее закопали на том же месте записку, что они отправляются к горе Безнадежной (Mt. Hopeless). Чем руководствовался полицейский инспектор Борк? Зачем надо было закапывать записку и утаптывать землю вокруг? Через некоторое время спасательная партия добралась до лагеря, но не обнаружила никаких следов Борка и его спутников, тайник с провизией сочла нетронутым и отправилась дальше.

Через некоторое время трое снова вернулись в пустой лагерь, совершенно истощенные. Племя аборигенов попыталось принести им хлеба и рыбы. Однако Борку померещилось, что аборигены задумали украсть фитили для ламп, и наш страж порядка открыл по ним стрельбу из пистолета.

(Такое случалось и раньше. По британским отчетам, одна из ранних экспедиций в Австралию в XVIII веке высадилась на берег, чтобы произвести измерения и взять пробы. К ним приблизилась группа аборигенов с не слишком довольными словами и выкриками - правильно, они тут живут, а тут какие-то понаехали - и давай брать пробы. Поскольку аборигены мешали научным занятиям англичан, те отогнали из ружейными выстрелами, ранив одного из аборигенов в ногу.)

Аборигены, конечно, отстали от бдительного Борка, оставив троицу умирать от голода на диете из семян дерева нарду. Борк и Уиллз так и умерли, а третьему, по имени Кинг, удалось снова отыскать аборигенов, и те позволили ему жить в племени четыре месяца, пока Кинга не обнаружили англичане.

Надо сказать, Виктория этим несчастным путешествием таки побила Южную Австралию, но практического толку от экспедиции не вышло никакого. Разве что во многих австралийских городах есть теперь названные именем Борка улицы, обычно очень прямые и длинные.

Оглавление