Вечером того же дня, когда над Европой уже опустилась глубокая ночь, в Комнате карт Белого Дома президент Джозеф Бьюкенен собрал совещание, в котором участвовали госсекретарь Констанция Ричардсон, министр обороны Пол Льюис, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Мэттью Смит и советник президента по вопросам национальной безопасности Джошуа Голдстайн.

- Коллеги, у нас весьма немного времени, - сухо начал президент, выглядевший разбитым и державший в руке чашку с недопитым кофе. - Сюда уже трижды звонили от Билла Степлтона. Я пока с ним не разговаривал, но, как вы сами понимаете, тянуть волынку мы можем еще минут двадцать-тридцать, не более того.

Бьюкенен сделал маленький глоток.

- Итак, - продолжил он, - вот что мы имеем на сей час. Единственная хорошая новость - это относительная тишина в масс-медиа, достигнутая благодаря нашему экстренному контакту с лидерами пяти государств - постоянных членов Совета Безопасности. Кое-какие сведения о бомбе в Хитроу просочились, но либо уже блокированы их распространители, либо эти сведения перекрыты дезинформацией. Только что я вторично связался со всеми странами - постоянными членами Совбеза, кроме Англии. Прежде всего я поговорил со стариком Кретьеном. Французы резко возражают против любых силовых действий и полагают, что Шоаи согласится на перенос сроков ультиматума, после чего можно будет затянуть переговоры. Русские придерживаются примерно такой же точки зрения. Меня, кстати, насторожил тон Полянского - опасаюсь, что он собирается начать или уже начал сепаратные переговоры с Шоаи. Китай вообще предложил нестандартный ход: начать воздействовать на правительство Чермесии. Но об этом чуть позже, а пока о картине в остальном мире. Страны - кандидаты в постоянные члены Совета Безопасности откровенно озабочены, но от поддержки силовых действий, судя по всему, воздержатся. Ни Германии, ни Японии это не нужно. Конни, а что у нас с "новыми ядерными"?

- То же самое, господин президент, - выпалила госсекретарь Ричардсон. Ее привычка к скороговорке утомляла многих в Вашингтоне. - Индия осудила Джумистан, сделав оговорку, что происшедшее есть следствие американской гегемонии и вообще политических ошибок Запада. Пакистан молчит - да и как бы он заговорил, имея мощную исламскую оппозицию, готовую хоть сейчас сражаться за Джумистан. Южная Африка призвала решить конфликт дипломатическим путем. Корея, как всегда, готова быть посредником на любых переговорах и, как всегда, никому от этого нет ни малейшей пользы. Только Израиль настаивает на скорейшем и полномасштабном применении силы.

- Да, им сейчас приходится испытывать что-то ужасное, - задумчиво произнес президент. Хорошо, вернемся к Китаю. Председатель Ван Ли предложил вот такую штуку: срочно ехать в Чермесию, убеждать тамошнее правительство блокировать джумистанскую ядерную базу, причем сделать это главным образом собственными чермесскими силами, но при помощи русских и под международным контролем. С одной стороны, он прав. Это не будет иностранным вторжением, поскольку чермесское правительство имеет право делать на своей территории все что угодно, в том числе по отношению к джумистанской базе, которая, как я знаю, вообще числится там за какими-то подпольными рыботорговцами. С русскими у Чермесии общепризнанный договор, и они могут свободно перемещаться по стране, в том числе окружить эту чертову базу, не атакуя ее. Наши наблюдатели проследят, чтобы они никого не впускали и не выпускали. Но, с другой стороны, пользы от этого тоже мало. Трудно сказать, сколько бомб сделали джумистанцы, да и проблему Лондона подобный шаг не снимет.

- Вообще-то в Чермесию ехать надо, господин президент, - глухо отозвался Голдстайн. Этот задумчивый еврей, молодой, но опытный чиновник, выросший на вашингтонских коврах, знал цену своим советам и редко ими разбрасывался. - Получится или нет, но тамошним властям надо объяснить, что если они не решат проблему базы, их страна будет второй после Джумистана главной жертвой.

- Третьей, Джош, третьей. После Англии.

- Все-таки второй, господин президент. Взорвать маломощную бомбу в Лондоне и отутюжить ракетами пол-Чермесии - разница.

- Кстати, про Лондон. Что произойдет, если джумистанцы все-таки решатся на крайний шаг?

- Если позволите, господин президент. - Председатель объединенного комитета начальников штабов "четырехзвездный" генерал Мэттью Смит, чернокожий здоровяк лет пятидесяти пяти, своим поведением вне привычной военной среды всегда немного напоминал швейцара. - Как вам известно, мы получили от агента ЦРУ Роджера Парсонса примерное описание джумистанского ядерного устройства. Может быть, то устройство, которое находится в Лондоне, и отличается от того, что видел Парсонс. Но если это то же самое устройство, то оно невелико по мощности. Подобные бомбы применяли индусы и пакистанцы во время обмена ядерными ударами в 2000 году, да и мы когда-то в Хиросиме и Нагасаки. Трудно, конечно, предсказать, к чему приведет применение этих устройств в таком городе, как Лондон. Я бы ожидал полного разрушения примерно четверти города, значительных разрушений еще одной его четверти, а также мгновенной гибели полутора-двух миллионов людей и последующей смерти еще трех-четырех миллионов, не считая жертв среди войск, которые будут ликвидировать последствия взрыва. Материальный ущерб я не подсчитывал.

- И потом, господин президент, - с важным видом подал голос министр обороны, грузный пожилой калифорниец, много лет отсидевший в сенатском кресле. - Я не уверен, что они не блефуют. Ну дали этому Парсонсу диск с формулами, который купили у русских за бутылку водки. Ну показали какую-то штуковину. А в самолете - наверняка куча дерьма. Если хотят, чтобы мы поверили в серьезность этого ультиматума, пускай откроют моим экспертам и "Боинг", и базу рыбных гангстеров, и вообще все, что у них там есть. И если я найду, что они там разводят баранов и курят марихуану, они меня еще поблагодарят за спасение их горных селений от ракетной атаки. Но тогда мы им скажем - или уберете Шоаи, или мы наносим превентивный удар.

- Как бы мне хотелось, чтобы там были бараны и пусть даже марихуана, - прервал Льюиса президент. - Но данные Парсонса серьезны. Мы, конечно, можем попросить Джумистан об инспекционной поездке, но в самолет они нас не пустят, да и на базу не отправят больше пяти-десяти экспертов, которые привезут то же, что и Парсонс. Но давайте к делу. Да, мы запросим Джумистан о возможности поездки экспертов, и я попрошу Конни Ричардсон этим заняться. Одновременно вы же, Конни, свяжитесь с Чермесией и потребуйте, чтобы там немедленно приняли моего специального посланника - Алана Кока, например. Кстати, пусть с ним едет этот Парсонс и расскажет, что видел у рыбных бандитов и чем это грозит чермесскому народу. Работу по Чермесии надо вести в контакте с китайцами и русскими, но переговоры с чермесским правительством пока вести самостоятельно. В общем, с этим все ясно. Но главный вопрос мы не решили: атаковать или не атаковать? Прошу всех высказаться.

- Атаковать, - почти в один голос ответили Льюис и Смит. - Причем еще до истечения срока ультиматума, - добавил Льюис через мгновение.

- Конни, - президент вопрошающе посмотрел на госсекретаря.

- Надо использовать все имеющиеся дипломатические средства в течение ближайших двух суток. Дождаться, что они сделают. И затем, если не образумятся, - атаковать.

- Господин президент, - немедленно откликнулся Голдстайн. Нам не стоит забывать, что у Америки есть союзники. И если мы оставим их на произвол судьбы, мировое общественное мнение нам никогда этого не простит. Когда по нашей вине будет разрушен Лондон, когда мусульманские фанатики ударят по другим союзным странам, могут погибнуть многие люди и целые народы. Да, для Америки один-два атомных взрыва - это, может быть, пустяки. Но для небольшого государства это крушение истории.

- Коллеги, ваша позиция мне ясна. Я ценю решимость наших военных, на которую мы сегодня опираемся как никогда. Я надеюсь на успех дипломатической миссии и знаю, что будет сделано все возможное и невозможное. Я понимаю, Джош, вашу озабоченность. Ничто не стоит так дорого, как человеческая жизнь. Для Израиля, где у меня друзей не меньше, чем у вас, нынешняя проблема стоит особенно остро. Но решение этой проблемы, и для Израиля в том числе, нельзя отделить от ее глобального контекста. Об этом я и хотел бы порассуждать вслух в течение оставшихся у нас минут.

Президент двумя глотками допил остывший кофе.

- Друзья! На мне лежит тяжелая и неблагодарная ноша необходимости принять историческое решение. Признаюсь, сегодня я впервые пожалел, что выиграл недавние выборы. Но раз американский народ возложил эту ношу именно на меня, я готов понести всю полноту ответственности. И я хочу сказать, что речь идет не только о Лондоне, Тель-Авиве или Вашингтоне. Речь идет не только о наших с вами судьбах и не только о судьбе нынешнего поколения американцев. Речь - о нашем историческом наследии и о будущем западной цивилизации. Отцы-основатели нашего государства, многие поколения граждан страны, наши союзники в западном мире и вне его положили свои жизни и свои труды для созидания такого мирового порядка, в котором господствовали бы свобода, нравственность, ответственность - словом, все те блага и принципы, которые любой нормальный человек признаёт за универсальные. Ради этого были побеждены нацизм, коммунизм, колониализм и другие порочные системы. Я верю в Бога, я верю Библии и знаю, что верующие люди, христиане или нехристиане, не должны отдать мир дьяволу. Демократия, свобода и мораль - это ценности, которым нет альтернативы, но они насаждаются огромными усилиями и не перестают быть очень хрупкими. Сегодня они находятся под угрозой. Кучка фанатиков готова стереть с лица земли прекрасный древний город, чтобы утвердить в мире ложные ценности - так называемый шариат. Нам предлагают не компромисс, не договор: нам предлагают капитуляцию. Нам предлагают подписаться под утверждением, что все, что сделали мы и наши предшественники, никому не нужно. Брошен вызов самому существу западной цивилизации. Нам предлагают признать, что западные ценности и шариат равны, что их нельзя рассматривать в категориях "прогресс-регресс", "истина-ложь", "черное-белое". Нам предлагают сказать самим себе: вот то, за что проливались кровь и пот наших предков и современников, вот весь итог развития человечества - и все это ничем не лучше тоталитарной теократии, в которой считается нормальным публично казнить вероотступников, зашивать женщин в паранджи, чадры и хиджабы, воевать с "неверными", отрицать свободу слова и совести! Друзья, на это мы не можем согласиться. Я совершенно убежден, что свободный мир должен быть готов на любые жертвы, чтобы не отступить перед лицом варваров, которые хуже, чем фашисты и коммунисты вместе взятые. Если мы воевали с фашистами и коммунистами - мы будем воевать и с исламистами. Иначе мир ждет упадок, а нас - судьба древней Римской империи. Да, я понимаю, что пока речь идет о жертвах не нашего, а британского народа. Но борьба коснется и нас, и жертвы будут и с нашей стороны, и я сам готов жизнь положить ради свободы и правды, ради будущего Америки, Англии, всего свободного мира. Именно это я хотел бы сказать сейчас Биллу Степлтону. И мы, надеясь на успех переговоров, должны одновременно готовиться к исторической битве. Прошу наши вооруженные силы воспринимать эти слова как приказ. Вам, Пол, и вам, Мэттью, надо немедленно обеспечить готовность наших стратегических сил нанести удары по всей территории Джумистана и юго-восточной части Чермесии. Другого выхода у нас нет. Спасибо за мудрые советы, коллеги. Буду связываться с Лондоном.