Первым на новость отреагировало население Лондона. Уже через час-полтора после сообщения из Москвы сотни тысяч машин устремились из британской столицы во всех направлениях, унося от опасности жителей. Королева и премьер-министр обратились к соотечественникам с призывом сохранять спокойствие и обещанием вскоре начать организованную эвакуацию, но это уже плохо действовало на охваченных паникой людей.
Стихийное бегство началось и из Парижа, Москвы, Пекина, Вашингтона, Нью-Йорка, других крупных европейских и американских городов. В большинстве западных мегаполисов вышли на улицы многочисленные сторонники мира, призывавшие правительства своих стран согласиться на ультиматум Шоаи. Через некоторое время оживились и ультраправые, требовавшие немедленно нанести ядерный удар по Джумистану. Пятнадцатитысячная толпа скинхедов, сметя армейско-полицейские кордоны, разгромила и сожгла нью-йоркский офис Си-Эн-Эн.
К вечеру стало ясно, что финансовая система развитых стран полностью парализована. Большинство банков прекратило операции, акции крупнейших компаний стали стремительно падать. Там, где банки еще работали, началась массовая продажа долларов и евро и скупка валют стран Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Африки. К полуночи Чрезвычайный комитет глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН, стремясь предупредить полную девальвацию доллара, евро, рубля и юаня, принял решение наложить вето на все банковские операции, предполагающие перевод крупных сумм в этих валютах в другие валюты. Большинство крупных банковских структур подчинилось, однако банки помельче, а также миллионы тружеников черного рынка продолжали менять стремительно дешевеющие доллары и евро на аргентинские песо и замбийские квачи.
В пять вечера по вашингтонскому времени Палата представителей американского конгресса собралась на экстренную сессию, чтобы подвергнуть импичменту президента. Когда процедуре было положено официальное начало, Бьюкенен выступил по телевидению с объявлением о введении в Соединенных Штатах чрезвычайного положения, приостановке на десять дней деятельности конгресса и принятии на себя полноты ответственности за внутреннюю и внешнюю политику страны. Палата представителей отказалась прекратить работу и проголосовала за импичмент, однако армия осталась верна президенту.
Правительства многих стран начали обращаться к генсеку ООН Амелии Родригес с требованием созыва в течение суток чрезвычайной специальной сессии Генеральной ассамблеи.
Пока разворачивались эти события, Кок и Парсонс с нетерпением ожидали приема у российского министра иностранных дел Анатолия Рабинова. Прошло не менее часа, прежде чем министр их принял.
- Рад снова вас видеть, Алан, - пробасил министр, выглядевший изрядно утомленным. - Рад также знакомству с доктором Парсонсом.
- Взаимно рад, Анатолий. Извините, что тревожу в такой тяжелый момент, но наше дело, как вы понимаете, не терпит отлагательств.
- Садитесь. Не будете против, если я закурю?
- Я бы тоже не отказался. Америка в этом отношении стала тоталитарной страной, но у вас - полная свобода. Итак, что намерен делать президент Полянский?
- Пока ждать.
- Вы ведете переговоры с Джумистаном?
- По правде сказать, мы сделали пару телефонных звонков. Несмотря на то, что мы готовы обсуждать ультиматум Шоаи и, возможно, смотрим на него более либерально, чем западный мир, мы не желаем и не можем предпринимать односторонних действий без консультаций с другими странами - постоянными членами Совета Безопасности.
- Дай Бог, если так. А вам не кажется, что проблема Шоаи и его бомб для вас стоит не менее, а, может быть, и более остро, чем для Америки и даже для Англии?
- Вы имеете в виду территориальную близость? В наш век мир стал очень маленьким.
- И тем не менее приличных средств доставки у Джумистана нет.
- Может быть, и бомбы нет.
- Доктор Парсонс видел все воочию. Наши эксперты изучили документы, привезенные им из Джумистана, - это самая настоящая атомная бомба, причем, уж извините, советско-российского типа.
- Что поделать, вы правы. Нами только что взят в детальную разработку российский физик, принявший ислам ваххабитского толка. Он работал в ядерной области так давно, что о нем никто уже не вспоминал. Да и из России он не выезжал никогда. Но, сотрудничая с печально известным Российским фондом исламского просвещения, он, похоже, дирижировал джумистанской ядерной программой.
- Теперь ясно. Не желаете искупить вину перед цивилизованным миром и собственным народом?
- Рады бы, да как?
- У вас войска в Чермесии. Окружите базу в Фахразе, а потом и уничтожьте ее. Согласие чермесского правительства я почти гарантирую.
- Что значит "почти"? Вы знаете, что старый болван Исмаилов до смерти напуган исламистами, сдает им позицию за позицией и на деле давно уже ничего не контролирует? Ему поют дифирамбы по официальному телевидению, он не общается ни с кем, кроме семьи и ближайшего окружения, и в какие-то моменты думает, что действительно является народным лидером. Но это не имеет ничего общего с реальностью.
- Все равно. Если он позовет ваши войска или по крайней мере даст их действиям хоть какую-то легитимизацию, мы формально не нарушим ультиматум Шоаи.
- Но там ведь ясно сказано: любая атака ядерного центра в Фахразе влечет за собой взрыв в Лондоне?
- Ну, можно на первых порах обойтись без атаки. Блокируйте их, а через три дня, когда срок ультиматума истечет, уничтожьте.
- Вы думаете, они за три дня одумаются?
- Никто вообще не знает, что у них на уме. Нас не соединяют ни с Шоаи, ни даже с шефом его охранки Резаи. Вы-то с кем разговаривали?
- С министром иностранных дел.
- А-а... Так он вообще, наверное, узнал о бомбе по Интернету, если умеет пользоваться микрокомом.
- Тем не менее он уполномочен вести переговоры. Но давайте о вашем предложении. Мне оно кажется нереальным.
- Почему?
- Мы окружим базу, они взбрыкнут, начнется локальная заваруха, и ситуация выйдет из под контроля.
- Посмотрим. Каково все-таки ваше решение?
- Я должен посоветоваться с президентом.
Рабинов удалился в комнату отдыха и уже через две минуты вернулся оттуда.
- Едем немедленно. Президент Полянский нас ждет. Он просил вас, Алан, взять с собой доктора Парсонса.
Дорога в Кремль на вертолете заняла десять минут. Вскоре Полянский, Кок и Парсонс поднимались по мраморной лестнице президентского корпуса.
- Здравствуйте, друзья, - медленно произнес Полянский, который, судя по всему, уже принял рюмку-другую. - Чертов денек. У нас поднимается волна исламского радикализма. В Казани, Уфе и по всему Северному Кавказу на улицы вышли фанатики, требующие нейтралитета и даже вступления в войну на стороне Джумистана. Антизападные партии готовятся к завтрашнему заседанию Госдумы примерно с теми же целями. А что у вас? Некоторые конгрессмены и сенаторы грозят Джо Бьюкенену импичментом?
- Пока не слышал, господин президент, - сухо ответил Кок.
- Ну ладно, ладно. Вечером посмотрю новости. Мы, кстати, недавно общались с вашим президентом. Было два совещания по видеофону всех пяти членов Чрезвычайного комитета. На первом решили запретить обмен валюты, а второе... Второе приняло важное политическое решение, о котором меня просили до утра не распространяться. Да, впрочем, ладно, вы люди свои.
Президент начал важно растягивать слова.
- Решили... всю власть ООН,.. все ее полномочия,.. временно передать... Чрезвычайному комитету глав государств - членов Совета Безопасности. В него с правом консультативного голоса войдет генсек ООН госпожа Родригес. Да. Завтра сторонники мира закидают Кремль тухлыми яйцами, а Дума отправит меня в отставку еще раньше, чем туда отправится Джо. Спасибо, Алан, что приехали, и особое спасибо доктору Парсонсу. Скажите, доктор, вы действительно это видели? Своими глазами?
Парсонс снова - в который уже раз за последние сутки - описал свою поездку в Фахраз.
- Да, - выдохнул Полянский. - И мы во всем этом сильно виноваты. Фактическим отцом джумистанской бомбы стал российский физик, обратившийся в ваххабизм.
- Господин Рабинов уже рассказал мне об этом. Печальная история.
- Да. Ну что ж, мы виноваты, нам и отвечать. Сегодня я проконсультируюсь с Исмаиловым и, если с его стороны будет все в порядке, отдам приказ окружить базу в Фахразе. Но...
Полянский начал опять растягивать слова.
- Но на штурм... мы не пойдем... ни при каких обстоятельствах. Пока действует ультиматум. Так и доложите в Вашингтон.
- Спасибо, господин президент.
Через полчаса Кок и Парсонс были в посольстве. Там Парсонсу объявили, что он интернирован в связи с возможностью выдвижения против него обвинения в разглашении государственной тайны. Часом ранее российские милиционеры ворвались в номер Пэм в одной из московских гостиниц и произвели обыск. Вынув у нее из кармана пакетик с героином, руководитель опергруппы объявил ей, что она арестована. В отделении милиции ей позволили позвонить в посольство. Прибывший оттуда консул увез Пэм без малейшего сопротивления со стороны русских. В посольстве же ей объявили, что она подозревается в сговоре с целью разглашения государственных секретов.